РАЗВИТИЕ СИСТЕМЫ УЧРЕЖДЕНИЙ ПРИЗРЕНИЯ ДЕТЕЙ-СИРОТ

1.1.История призрения детей-сирот

История воспитания сирот стара, как сама история человече­ства. История их воспитания и специальных учреждениях — коро-че_: но также насчитывает много столетий. История научного изуче­ния феномена сиротства и специфики становления личности в ин­тернатных условиях - совсем коротка. Что же касается практики психологической помощи детям, лишенным родительского попече­ния, то тут можно вести речь лишь о совсем недавней, новейшей истории, которая творится буквально у нас на глазах нашими со­временниками [240].

Процесс исторического развития призрения детей-сирот, соци­ально-педагогической защиты, рассматриваемый в социокультур­ном плане позволяет проследить связи и противоречия между уста­новками п потребностями общества К социальной защите детей, лишенных семейного воспитания, и условиями их реализации на практике.

Мыслители прошлого не отдавали себе отчета, насколько психо­логически обделен ребенок, лишенный родительской семьи. По их убеждению, общественное воспитание не только компенсирует, но и с верх ком пе нсирует отсутствие семьи. Если условия общественного воспитания в чем-то уязвимы Для критики, то лишь своей быто­вой, материальной стороной — стоит создать достаточно комфорт­ные условия, и общественные институты справятся с делом вос­питания гораздо лучше родителей. Те, со своей стороны, смогут с облегчением сложить с себя родительские обязанности, О психоло­гическом аспекте этой ситуации теоретикам даже не думалось.

К счастью, до официально санкционированного искоренения се­мейного воспитания дело ни разу не доходило. Однако во все вре­мена немалое количество детей вне зависимости от каких-то тео-

рий оказывались без родительского попечения. Л порой и сами ро­дители избавлялись от нежеланного потомства, тем более что на протяжении веков умерщвление нежеланного ребенка считалось не большим грехом, чем утопление слепых котят.

Проблема помощи и поддержки детей, оставшихся по тем или иным причинам без родителей, возникла давно. Первое упоминание о ней дошло до нас из IV в. до н. э. (170].

В дохристианскую эпоху, как известно, право ребенка на жизнь не было защищено, она всецело зависела от желания отца или ма­тери, убийство ребенка не каралось ни законом, ни судом совести. Только на заре христианства в 312 г. император Константин издал первый закон, воспрещающий убийство.

С установлением в Европе христианства церковь осудила дето­убийство и призывала к милосердию. Милосердие в основном про­явилось в том, что младенцев перестали бросать на верпую смерть, а стали подкидывать, благо церковь это поощряла — во многих хра­мах появились специальные чаши, куда незамужние матери мог­ли тайком класть своих новорожденных детей в надежде на обще­ственное попечение.

Первый приют для покинутых детей был основан в Цареграде еще в 335 г., однако никаких подробностей его деятельности не со­хранилось. Детально документировано основание в 787 г. в Милане приюта для младенцев под покровительством епископа Даттея. По данным исторических хроник, подобные учреждения вскоре появи­лись в Сиене, Падуе, Монтенеллье и других городах.

Папа Иннокентий III учредил в 1198 г. при больнице Святого Духа приют, снабженный особым поворачивающимся устройством, называемым торпо, которое позднее стало широко применяться. Собственно говоря, это был ящик в стене храма, в который можно было вложить ребенка только определенного размера и, повернув ящик, переправить ребенка внутрь, под защиту церкви. Таким об­разом, могли быть спасены дети, которые в противном случае од­ним своим существованием толкали своих несчастных матерей на то, чтобы от них греховно избавляться (52-53].

Торно впоследствии распространилось повсеместно, и в 1811 г. император Наполеон издал указ, чтобы оснащенные подобным об­разом приюты были устроены во всех французских департаментах. Это, однако, не столько решало проблему, сколько создавало новую. Торно постоянно служило для злоупотреблении, а фактически и просто провоцировало на оставление детей. Примечательный факт: в городе Мапгейме в 1799-1811 гг. было зафиксировано 30 случа­ев подкидывания детей, когда же в городе было сооружено такое

устройство, им на протяжении трех лет воспользовались 516 раз (!). После ликвидации торно за 9 лет в местный приют поступило всего 7 детей.

Благотворительные учреждения, устраивавшиеся при средне­вековых храмах и монастырях, принимали не только покинутых детей, но и всех лиц, нуждавшихся в милосердной помощи, — бес­помощных, больных, одряхлевших одиноких стариков. Постепенно стали выделяться самостоятельные приюты, сиротские дома и дет­ские учреждения.

В России история призрения сирот начинается еще в период оформления феодального государства—с 988 г. С тех пор госу­дарственные указы касались в основном институциальной формы устройства этих детей [169-170].

В развитии системы призрения детей-сирот и социально-педа­гогической защиты детей, оставшихся без попечения родителей, можно выделить четыре основных периода; патриархальный, об­щественно-религиозный, институализации и деинституализации.

Один из критериев, влияющих на выделение периодов, — уста­новка общества по отношению к данной категории детей, их соци­альному статусу, который в значительной мере определяется при­чинами их сиротства, принадлежностью к тому или иному клас­су, сословию (дворянство, духовенство, мещанство, крестьянство и т.д.).

Другой критерий, который находится в органическом единстве с первым, — уровень объективных научных знаний об особенностях развития личности и социализации детей, лишенных попечения ро­дителей, он во многом определяет содержание и формы организа­ции процесса социально-педагогического воздействия.

Первый период (патриархальный) — X-XVII вв. Харак­теризуется отчуждением обществом ребенка, «выпавшего» из пат­риархальной семьи, сложившейся на заре цивилизации — в рабовла­дельческих и феодальных обществах. Характеризуя патриархаль­ную семью, следует отметить большую психологическую дистанцию между детьми и родителями (160].

В этом периоде на Руси исторически сложились несколько групп детей, выпадающих из системы детско-родительских отношений: внебрачные дети, дети сироты, дети нищенствующие. В условиях слабого развития системы социального призрения первые две груп­пы детей составляли основной контингент третьей, просящей мило­стыню, группы, границы между ними обозначены весьма условно. Наиболее остро проблема сохранения жизни стояла в отношении внебрачного ребенка.

На этапе распространения христианства возникла особая ситу­ация. С одной стороны, новая религия смягчила нравы, вырабо­тала более мягкое отношение к ребенку, заострила внимание на его чистоте, выдвинуло призыв «будьте как дети», резко осудила убийство ребенка, возвело это деиние в ранг греха и в этом смысле выступила своеобразным гарантом его жизни. С другой стороны, христианство отвергло равенство детей, рожденных от рабыни, с детьми, рожденными в законном браке. Исторически сложившееся в эпоху христианства отношение к женщине, рождающей ребенка вне брака, поставило вне закона ее собственную жизнь и жизнь ее ребенка. Дети, рожденные вне брака, очень рано стали составлять группу риска в отношении права на жизнь.

Правовое положение ребенка, рожденного вне брака, вплоть до начала XV11I в. можно охарактеризовать как катастрофическое. Об этом говорит хотя бы тот факт, что понятие незаконнорожденности несет на себе печать позора, применительно к человеку рассмат­ривается как брань и оскорбление, требующие наказания. Анализ официального отношения к незаконнорожденному ребенку, пред­ставленного в законоположениях начиная от времени правления царя Алексея Михайловича и вплоть до окончания XIX в., пока­зывает следующую картину.

Прежде всего, наблюдается резкое размежевание детей, рож­денных в браке и вне брака, в отношении их правового статуса. Соответственно наблюдается разное отношение официальных вла­стей к убиению законного и незаконного ребенка. Защита права на жизнь ребенка, рожденного вне брака, регулировалась Уложением 1649 г. Это была первая в России юридическая попытка защитить жизнь ребенка на основе устрашения и жестокого наказания мате­ри: убийство матерью законнорожденного ребенка карается годом тюрьмы; убийство незаконнорожденного ребенка карается «смер­тью без всякой пощады» в целях предотвращения не столько убий­ства младенца, сколько «блуда* матери.

Нововведения в области развития попечения детей, лишенных родителей, связаны с именем Петра I. Они сводились к следующим основным положениям;

— признание обязанностей государства по отношению к призре­
нию нуждающихся, в том числе И детей;

- признание за государством права создавать обязательные нормы в области призрения и требовать их выполнения;

— по требованию государства обеспечить призрение детей при­
званы были местные органы власти, городские магистраты; откры­
тие школ поручалось монастырям [170].

Во времена Петра I призрение подкинутых младенцев рассмат­ривалось как одно из направлений государственной деятельности. Для реализации планов обновления России Петру I нужны были солдаты, и в этой связи надо было сохранить жизнь детей, попол­няющих их ряды. Указы от 1714 и 1715 г., сохраняющие жизнь бро­шенному ребенку, представляют собой попытки защитить жизнь ребенка на основе предупреждения убийства. Согласно указам, про­водилась борьба с детоубийством, устройство особых домов призре­ния, куда ребенок приносился тайно.

Следует отметить, что в обществе периодически осуществля­лись попытки не только выработать законы, защищающие право на жизнь, но и реализовать это право на основе помещения ребен­ка в сиропитальницы, приюты, воспитательные дома. Первый такой опыт относится к началу XVIII столетия и принадлежит Пову Бла­гочестивому, который открыл в 1706 г. целый ряд «шпитален» для брошенных детей. Второй общеизвестный опыт относится к 20-м годам XVIII столетия и связан с именем Петра I, предлагавшего более гуманный путь призрения зазорного, подкинутого ребенка в особых учреждениях, построенных по типу приютов Иова.

Практика существования этих учреждений в полной мере высве­тила социальный аспект проблемы. Сохранение жизни «несчастно-рождсппого» тесно связано с понятием тайного принятия ребенка в учреждение призрения. Понятие «тайного приема» несет особую смысловую нагрузку: в условиях господства отрицательного отно­шения к фактам незаконного рождения ребенка мать, стремящаяся сохранить ему жизнь, одновременно хотела сохранить и тайну его рождения.

Механизм приема в учреждения, открываемые Петром I, осу­ществлялся по образцу, существующему в странах Европы в XI-XII вв. и перенесенному в Россию. Он состоял в том, что мать или Другое лицо могли положить ребенка в так называемые люльки, ло­ты, после чего, благодаря особому устройству, ребенок оказывался по другую сторону стены воспитательного дома, имя принесшего его человека оставалось в тайне. В более позднее время, стремясь сохранить хотя бы тонкую нить отношений между матерью и ре­бенком, учредители домов выдавали ей свидетельство с номером, под которым с этого дня числился ее ребенок в доме, что дава­ло несчастным матерям возможность как-то отследить судьбу ре-°енка. Однако это право было уничтожено в дальнейшем рядом Указов.

Призрение детей, лишенных родителей, осуществлялось не в полной мере, силами отдельных общественных деятелей, благо-

творительных организаций и церковью, сыгравшей прогрессивную роль в зарождении первых ростков социальной помощи.

Несмотря на некоторое разнообразие форм детских учрежде­ний — приюты, работные дома, крестьянские «фермы»_: — авторы отмечают, что положение детей в них было одинаково ужасным: голод, нищета, унижения, побои, непосильный труд.

Контингент приютов составляли дети из числа обнищавших се­мей, дети умерших от голода и болезней родителей и так назы­ваемые незаконО])ожденные дети, родители которых стремились

скрыть свой «грех».

Основатели приютов руководствовались в основном благород­ными намерениями спасти детей, которые иначе погибли бы или превратились в столь распространенный в то время предмет под­польной: торговли и злоупотреблений. Одним из ярких примеров тому — образ Гуинплена из романа В. Гюго «Человек, который сме­ется» (1869). Так, основатель известного парижского приюта Вен-сан де Боль (1638) с удовлетворением констатировал, что за 10 лет существования этого приюта были спасены 600 покинутых детей

[130].

Уже в это время стали проявляться парадоксальные результаты деятельности подобных благотворительных учреждений. Выло оче­видно, что большинство детей в учреждениях умирает, что судьба выживших, спасенных, как правило, не бывает особенно благопо­лучной. Имеются, например, данные, что в 1678 г. из 2000 детей, принятых в приют в городе Венеции, осталось в живых в тече­ние 10 лет лишь 7 человек. Смертность детей в приюте в городе Флоренция колебалась в начале XVII в. от 66% до 97%, В лондон­ском приюте только каждый шестой ребенок доживал до шести

лет [52J.

Вероятно, на развитии воспитанников детских учреждений нега­тивно сказываются и дурная наследственность (не секрет, что в приюты чаще попадают дети родителей в чем-то ущербных, стра­дающих психической патологией, умственной отсталостью, алкого­лизмом), и скудные бытовые условия. Но даже когда эти факторы исключены, само пребывание в учреждении остается отягощающим

фактором.

Уже с конца XVIII в. обращалось вынимание на неестествен­ность среды в детских учреждениях и подчеркивались достоинства семейного воспитания. Так, например, Обтцество искусств и реме­сел в Гамбурге в 1760 г. объявило конкурс для решения вопроса: «Следует ли отдавать предпочтение воспитанию сирот в учрежде­ниях или за оплату в семьях?»

Некоторые филантропически настроенные философы и теоло­ги стремились практически совершенствовать воспитание в обще­ственных учреждениях. Здесь следует вспомнить о великом швей­царском педагоге И. Г. Песталоцци, по идеям которого были осно­ваны учреждения совершенно иного типа, по так называемой се­мейной системе, распределении детей на небольшие группы.

В целом же особых перемен в сложившейся ситуации не наблю­далось вплоть до XX столетия, и практически повсеместно положе­ние детей в приютах и детских домах мало отличалось от того, что было описано Ч. Диккенсом в «Оливере Твисте».

Однако были и исключения, одним из них стал приют Поля Ро-бена во Франции, который был создан более 100 лет назад и просу­ществовал 14 лет. Среди принципов, которые лежали в основе этого учреждения, многие не потеряли своей актуальности и в наши дни. Вот некоторые из них.

- Воспитание должно быть всесторонним, т.е. направленным
на развитие всех сторон человеческой природы.

- В основу воспитания должен быть положен организованный
физический труд.

- Воспитание должно быть совместным, т. е. равным для юно­
шей и девушек.

- Нравственное воспитание должно занимать центральное ме­
сто в общей системе воспитания.

— Педагоги и учащиеся должны строить свои взаимоотношения на основе сотрудничества и признания свободы воспитанников.

Особая роль в приютах отводилась нравственному воспитанию, которое имело весьма своеобразный характер. Главная его особен­ность заключалась в том, что воспитанники приюта не получали никакого религиозного (в общепринятом смысле слова) воспитания, а ведь именно оно по традиции должно было закладывать основы нравственности.

Цель нравственности определялась в соответствии с основным принципом утилитаризма И. Бетама: достижение наибольшего сча­стья для наибольшего числа людей- П. Робен считал, что нравствен­ность необходимо «преподавать» практически, на живых примерах, на деле. Главным фактором в его доме поэтому являлся сам строй жизни: совместный труд, сотрудничество и взаимопомощь во всех ее видах [220].

При составлении распорядка дня во главу угла ставилось здо-

ювье детей. Поэтому расписание дня включало: физические

1ражнения (гимнастика, коньки, велосипед, игры, прогулки), руч-

^{й Т}РУД (работа в мастерских и на полях), труд умственный (клас-

сные занятия, часто на воздухе), чтение, отдых и еду, сон. Домаш­ние задания не задавались.

В целом на физические упражнения отводилось 7 часов, на ум­ственный труд—7,5 часов, на отдых и сон —9,5 часов. Эта равно­мерность в распределении физического и умственного труда созда­вала естественную основу нравственного воспитания. Важную роль в нем играла и самостоятельность, которой в полной мере обладали воспитанники приюта, Достаточно сказать, что в сиротском доме не только не использовали наказаний, но и старались избсгагь прямых приказов. Воспитанники постепенно осознавали смысл и содержа­ние своих обязанностей, обусловленных всей совокупностью общих условий жизни.

Чтобы завоевать доверие ребенка, учил П. Робей, нужно с пер­вых шагов жизни внушать ему одну простую истину: «Ты свободен! Делай так, как считаешь нужным!» Французский педагог твердо верил, что, только почувствовав собственную свободу и самостоя­тельность, ребенок научится ценить и признавать свободу окружа­ющих.

Достижений приюта не могли не признать правительственные чиновники. Однако против П. Робсна ополчилось духовенство. Под надуманными предлогами он был отстранен от должности. С того момента, как П. Робен покинул стены приюта Прево, заведение ста­ло медленно угасать. Однако разработанные им принципы и формы деятельности легли в основу многих «новых школ» Европы.

Жизнь ребенка в то время напрямую зависела от существова­ния системы социального призрения, которая развивалась крайне медленно и даже в годы своего расцвета не могла охватить своими учреждениями всех подкинутых детей. Но если они и попадали в эти учреждения, выживание их во многом зависело от медицинско­го обслуживания и прокормления, особенно в младенческие годы. Отсутствие надлежащего числа кормилиц, некачественное искус­ственное вскармливание уносили жизни большинства детей в вос­питательных домах и сиротских учреждениях. Однако становление социальной защиты детей, лишившихся родительского попечения, в целом в X-XVIII вв. носило прогрессивный характер как призре­ние детей, направленное на поддержание их жизни.

Второй период (общественно-религиозный) — XVIII-XIX вв. характеризуется распространением прогрессивных идей о необходимости создания государственной системы попечения де­тей, лишенных родителей. Развитие сети учреждений идет по трем

направлениям:

— общественная помощь силами благотворителей;

- помощь церкви:

— становление го суд арст венной системы учреждений.

Одним из таких типов учреждений стали воспитательные дома {дома ребенка).

Указом Петра I воспитательные дома были открыты во всех губерниях в начале XVIII в. Продолжая существовать па подаяния благотворителем, в годы правления Екатерины II воспитательные дома и приюты были причислены к государственным учреждениям.

При Екатерине II в 17С4 г. открыли Московский, а в 1770 г. Пе­тербургский (по инициативе И. И. Бецкого) воспитательные дома. К 1900 г. насчитывалось уже 126 детских приютов, убежищ и яслей, не считая тех, которые имелись при каждом церковном приходе.

В последней трети XVIII столетия в обиход было введено поня­тие *несчастнорожденный». Оно объединило в себе две категории детей: рожденных вне брака и покинутых родителями под влияни­ем общественного мнения, и иных в браке, но лишенных родитель­ской опеки в силу крайней бедности. И.И.Бецкой раскрывал его содержание следующим образом: «Я разумею тех невинных детей, ко 1'орых злосчастные, а иногда и бесчеловечные матери покидают, оставляют или умерщвляют, которые, хотя и от законного супру­жества, но в крайней скудости родясь, от родителей оставлены» (циг. по [170]). Правовыми проектами уголовных уложений 1754-1768 гг. «О таковых отцах и матерях, которые детей своих убьют» детоубийство рассматривалось как преступление против жизни и наказывалось в зависимости от сословного положения виновных наказанием кнутом, пожизненной каторгой, ссылкой в женские мо­настыри и проч.

При Александре I в условиях общей демократизации положение незаконнорожденных младенцев несколько смягчилось. Оно могло быть изменено посредством брака родителей. Однако уже при Ни­колае I все просьбы об узаконении прижитых до брака младенцев оставлялись без движения. Наконец, только в конце XIX —нача­ле XX в. осуществляется некоторое уравнивание в общих нравах законного и незаконного ребенка.

В XIX в. наказания за убийство ребенка были дифференцирова­ны но нескольким направлениям. Была обозначена граница между Детоубийством (вытравливание плода) и чадоубийством (убийство Ребенка), между убийством и подкидыванием младенцев, между убийством законно- и незаконнорожденного ребенка. Предлагалось принимать во внимание мотивацию стыда, отчаяния, учитывать эмоциональное и болезненное состояние матери при родах, повлек-за собой смерть младенца [52|.

Ближе к концу XIX в. спектр проблем, от которых зависела жизнь незаконнорожденного ребенка, был изучен более полно. С введением земств взгляд на способы и характер призрения детей существенно изменился. Острой критике была подвергнута сама идея создания специальной системы призрения и воспитания ре­бенка, рожденного вне брака.

Этот период связан с распадом патриархальной семьи и зарож­дением нуклеарной семьи, закреплением в общественном сознании родительских ролей. Проблема лишения ребенка родительского по­печения остро встает в нуклеарной семье.

Второй период в развитии социальной помощи детям, лишен­ным попечения родителей, характеризовался высокой смертностью детей, которая сопровождала деятельность учреждений, занимаю­щихся опекой.

В этом периоде начинается поиск новых форм организации при­ютов в связи с возникшими гуманистическими идеями в области воспитания, высказанными Ж. Ж. Руссо и И. Г. Песталоцци.

Таким образом, до начала XX в. социальная защита детей, оставшихся без попечения родителей, представляла собой в Европе и Северной Америке достаточно широкую сеть детских учрежде­ний, количество которых, однако, не могло удовлетворить потреб­ности общества. Приюты, работные дома, крестьянские «фермы» и прочие учреждения давали детям лишь убежище, призрение, в лучшем случае — примитивное ремесло. В этих учреждениях отме­чалось отсутствие системы воспитания и обучения, а также низ­кий уровень материального обеспечения, санитарно-гигиенических условий, что приводило к высокой смертности детей. Политика го­сударства по отношению к обездоленным детям на практике была достаточно пассивной, слабая централизация способствовала зло­употреблениям среди лиц, осуществляющих попечение детей.

Отличительной чертой социальной защиты детей в России на­чиная со второй половины XVIII в. следует считать создание цен­трализованной системы попечительской помощи детям, лишенным родителей, в создании которой принимали активное участие вели-кис педагоги и общественные деятели И.И.Бецкой, А.А.Барсов, Ф. И. Янкевич, Н. И. Новиков, Н. М. Карамзин, В. Г. Белинский, А.Н.Радищев, А.Н.Голицын, В.Ф.Одоевский, Д.И.Писарев и другие [170].

Эта система попечительской помощи активно развивалась и со­вершенствовалась. В ее основе лежали гуманистические идеи, мно­гие не утратили своей актуальности и сегодня:

— забота о нравственном воспитании гражданина Отечества;

— предпочтение общего образования специальному;

- учет индивидуальных особенностей и интересов воспитанни­
ков;

— эстетическое воспитание;

- «обучение ремеслу», т.е. профессиональное обучение.
Наряду с государственными существовала разветвленная сеть

муниципальных, церковно-приходских и частных учреждений для детей, лишенных попечения родителей.

Учреждения носили сословный характер, количество учрежде­ний для детей низших сословий было недостаточным, уровень ма­териального обеспечения весьма различался. Развитие сети госу­дарственных приютов и воспитательных домов шло по пути «разу­крупнениям.

К концу XIX в. стало очевидным неблагоприятное влияние «ка­зарменной обстановки» на личность воспитанников. Крайне высо­кой была детская смертность.

Выдающиеся педиатры, педагоги, общественные деятели того времени, обсуждая причины детской смертности, начинали пони­мать, что кроются они не только в ужасной гигиенической и эпи­демиологической ситуации в учреждениях, но и в несоответствии самой психологической среды в них.

Обращается внимание на достоинства семейного воспитания по сравнению с воспитанием в детских учреждениях.

Отличительной чертой российской системы попечительства бы­ло то, что в учреждениях занимались не только призрением, но и пытались зоспитывать гражданина, труженика. Воспитанники по­лучали хорошую профессионачьную подготовку, т. е. происходила их социально-трудовая адаптация.

Таким образом, российская система попечения к началу XX в. представляла собой систему социально-педагогической реабилита-гцщ детей, лишенных родителей, в элементарном виде и с учетом социокультурных и исторических условий того времени.

Третий период (институциализации) — XX в. (до 90-х годов) характеризуется осознанием государствами необходимости социально-педагогической защиты детей, лишенных родителей, вне зависимости от их сословной и классовой принадлежности. На осно­ве знаний, полученных в процессе изучения особенностей развития личности ребенка, испытывающего социалыю-психологическую де-привацию, и в соответствии с перспективой развития общества про­исходит развитие системы воспитания и социально-педагоги ческой реабилитации.

Примером новой системы может служить гуманистическая си-

стема воспитания в воспитательных учреждениях в Варшаве, кото­рую возглавлял Януш Корчак {ПО].

У Я.Корчака сложилась своеобразная концепция, согласно ко­торой общество делится на класс взрослых и класс детей. Два раз­ных мира — взрослых и детей — противостоят друг другу, хотя и не могут существовать раздельно. Я. Корчак, с одной стороны, стано­вится защитником интересов и прав детей от деспотизма и произ­вола взрослых, с другой — пытается найти пути примирения, дости­жения взаимопонимания между ними.

Воспитательная система Я. Корчака построена на идее абсолют­ной целостности детства. Он неоднократно подчеркивал значе­ние счастливого, радостного детства в формировании личности, считая, что без пережитого во всей иолноте детства искалечена вся жизнь человека.

Убеждение 51. Корчака в том, что у ребенка есть право быть тем, что он есть, не означает, однако, что он отрицал значение воспита­ния в формировании личности ребенка. Ни в мировоззренческом, ни в собственно педагогическом плане его нельзя отнести к сторон­никам теории свободного воспитания. Он критикует две крайно­сти в воспитании —ту, которая действует средствами запугивания и деспотизма, и ту, которая предоставляет полную свободу и неиз­бежно приводит к расхлябанности. Я.Корчака можно отнести к сторонникам своеобразного «разумного воспитания».

Разумное воспитание, по Я. Корчаку, характеризуется бескоры­стием, конкретным и диалектическим видением ребенка, постоян­ным и глубоким изучением его, пониманием и терпимостью воспи­тателя во взаимоотношениях с детьми. Основной метод разумного воспитания •••ослабление отрицательных и развитие положитель­ных черт характера детей.

Придавая большое значение воспитанию. Я. Корчак в то же вре­мя подчеркивал, что «воспитания без участия в нем самого ребенка не существует». Не случайно одну из важнейших задач, разумного воспитания, а значит, и воспитания в своих детских домах он ви­дел в развитии в детях стремления к самовоспитанию и привитии им навыков самопознании, самообладания и самостоятельности. В основе его концепции самовоспитания, охватывающего все сторо­ны жизни ребенка, лежит психологи чески обоснованное убеждение в том, что дети имеют право на собственное детство и собствен­ную жизнь в рамках организованного общества, что они способны к совместной :лизни и самоконтролю.

В отличие от многих детских приютов, целевая установка си­стемы Я.Корчака предполагала воспитание активной и самостоя-

тельной личности с развитыми гуманистическими качествами. Вос­питательные, опекунские и организационные задачи этих детских домов складывались в тщательно продуманную систему и включи­ли в себя:

1) обеспечение правильного нравственного и физического раз­вития ребенка;

2} организацию детского самоуправления в интересах воспита­ния и самовоспитания;

3) организацию жизни детского дома на законах равноправия;

4) организацию воспитательного воздействия общественного
мнения детского коллектива в целях стимулирования детской са­
мовоспитывающей активности;

5) введение гласности в жизнь детского дома;

6} осуществление связи детского дома со средой, в которой боль­шое значение придавалось взаимодействию с семьей [119].

Наиболее выразительной чертой, отличавшей воспитательную систему Я. Корчака, была организация общественного мнения дет­ского коллектива в целях воспитательного воздействия на отдель­ного ребенка. Именно развитое общественное мнение делало дет­ский коллектив в корчаковских домах незаменимым воспитателем, который помогал своим членам в самопознании, самооценке и вы­зывал стремление к самосовершенствованию.

Воспитательная система Януша Корчака была исключительным явлением в педагогической жизни Европы XX в. Его детские до­ма были новым типом воспитательного учреждения, где органи­зация жизни и быта детей была проникнута глубоким гуманиз­мом, заботой о благе ребенка, о создании условий для его раз­вития.

До революции в России государственной системы защиты де­тей-сирот не существовало [83]. Начало ее созданию было положе­но после февраля 1917 г., с образованием Министерства социальной помощи, в составе которого работало управление помощи беспри­зорным детям и нуждающимся. В ноябре того же года его функцииперешли к Наркомату государственного призрения, на который в числе прочих были возложены обязанности охраны материнства и детства и помощи несовершеннолетним (в апреле 1918 г. переиме­нован в Наркомат социального обеспечения).

В феврале 1919 г. был создан Совет защиты детей, куда во­шли представители различных наркоматов — просвещения (предсе­датель), соцобеспечсния, здравоохранения, продовольствия и тру­да. Он должен был заниматься снабжением детей пищей, одеждой, помещениями, эвакуацией их в хлебородные губернии [169-170].

Помимо советских государственных органов с осени 1918 г. во многих городах России действовала общественная Лига спасения детей, которая не делала различий между детьми красных и белых. Ее организации вначале «направляли детей в "санаторию" па изле­чение, которая была "станцией спасения брошенных детей", потом пересылали их в колонию, где учили их ремеслам». Всего за годы гражданской войны через Лигу было устроено 3,5 тыс. детей.

Система учреждений для детей-сирот сложилась в основном в 20-х годах, когда шла борьба с беспризорностью. Различными категориями детей, оказавшимися вне семьи, занимались разные учреждения и ведомства. Для первичного приема беспризорников и дальнейшего их устройства были созданы детские приемники-распределители (далее ДПР), подчиненные Наркомпросу РСФСР и его местным органам.

С 1917 г. были упразднены приюты. Для детей-сирот раннего возраста предназначались дома младенцев, а для детей дошколь­ного и школьного возраста—детские дома.

Помимо ДПР в 20-х годах была создана широкая сеть различ­ных интернатских учреждении: дома ребенка, детские дома, тру­довые колонии и т.п., подчинявшиеся соответственно наркоматам здравоохранения, просвещения и внутренних дел. Благотворитель­ность, иа которой базировалась дореволюционная система социаль­ной защиты сирот, практически прекратилась с исчезновением за­житочных слоев населения.

Среди организаторов борьбы с беспризорностью существовало два подхода к перспективе развития системы внесемейного воспи­тания детей. Одни считали, что государственное учреждение луч­ше сможет воспитать гражданина социалистического общества, чем его зараженные пережитками прошлого родители. Другие, в их числе был нарком просвещения А.В.Луначарский, рассматрива­ли детский дом не в качестве «родоначальника социалистической системы интернатского воспитания будущего», а скорее как «вос­питательную лабораторию» (170].

В конце 20-х годов в социальной политике возобладал реали­стичный подход в этой сфере. Об этом свидетельствуют постанов­ления ВЦИК и СНК РСФСР от 8 марта 1926 г. «О мероприятиях по борьбе с детской беспризорностью в РСФСР*- и от 14 апреля 1928 г, «О мероприятиях по оказанию помощи детям беднейших семейств», которые обозначили отказ от идеи практического пере­хода к всеобъемлющему государственному воспитанию.

История детских учреждений для детей-сирот в России свиде­тельствует, что забота о жизни, здоровье осиротевшего ребенка по-

степенно уступает место воспитанию, что считается естественным и понятным.

У истоков создания новой системы воспитания стояли А. В. Лу­начарский, В.М.Бопч-Бруевич, Н.К.Крупская, А.С.Макаренко, М. П. Покровский, П, П. Блонский, С. Т. Шацкий.

Как основные черты новых подходов к воспитанию следует вы­делить следующие:

- государственность образования и воспитания;

—принцип коллективизма в воспитании;

—работа с детьми под лозунгом «Все дети — дети государства»,
т.е. государство принимало на себя попечение о всех детях;

новые подходы к семье как «ячейке общества», «ослабление семейного влияния» на воспитание подрастающего поколения.

Таким обратом, опыт российского попечительства был карди­нально пересмотрен. «Женщина-работница не может не оценить всех благ общественного воспитания. Материнское чувство застав­ляет ее желать общественного воспитания детей, социалистическо­го строя, победы рабочего дела!» — писала Н. К. Крупская [125].

Семейное воспитание считалось буржуазнымпережитком, ак­цент делался на воспитание в коллективе, через коллектив.

На смену сословному воспитанию, существовавшему в дорево­люционной России, пришло воспитание всего подрастающего поко­ления для решения новых социальных целей, выдвигаемых обще­ством,— идеи свободной трудовой школы. Для этого разрабатыва­лись пути приближения школы к жизни, подчеркивалась воспи­тывающая роль труда в процессе школьного обучения, выдвигался вопрос о фактическом уравнивании в правах мужчины и женщины.

В это время начинает активно пропагандироваться опыт воспи­тательной системы А.С.Макаренко [148-150]. Идеологически ак­центировалась ведущая роль коллектива в развитии ребенка. Мож­но предположить, что успехи системы А. С. Макаренко, сформиро­вавшейся в условиях исправительной колонии для несовершенно­летних, привели многих управленцев и специалистов к убежденно­сти в преимуществах детского дома как системы воспитания сирот.

В создании различных моделей учреждений для детей-сирот и разработке содержания их деятельности активное участие прини­мали последователи и единомышленники А. С. Макаренко, выдаю­щегося педагога, обогатившего теорию воспитания новыми идея­ми, методами и приемами. Он по-новому разработал теорию вос­питания в коллективе, в семье и успешно реализовал свои идеи на практике. Им были созданы учреждения по успешному перевоспи­танию несовершеннолетних правонарушителей: трудовая колония

им. А. М.Горького (с 1920 по 1927 г.), детская трудовая коммуна им. Ф. Э. Дзержинского (1927-1935).

В 1920-1925 гг. вопросом воспитания детей-сирот занимался в России замечательный ученый Виктор Николаевич Сорока-Росин-ский. Он возглавлял школу для трудновоспитуемых им. Ф.М.До­стоевского в Петрограде, описание которой вошло в литературу как «Республика ШКИД». Основную часть воспитанников составляли беспризорники и сироты.

Перевоспитание в этой школе начиналось участием во всех хо­зяйственных и трудовых делах. Это был коллективный, обществен­ный и четко организованный труд, который стал основным оруди­ем нравственного и общественного воспитания. Труд как наказание никогда не применялся, в труде осуществлялся принцип «добро­вольчества».

Организация обучения на первых норах проходила с распреде­ления ребят не по знаниям и по возрасту, а по желанию и по неже­ланию учиться. Свободное от уроков время заполняли занятиями в кружках. Выручала библиотека: увлечение литературой сменя­лось увлечением историей, готовились инсценировки на историче­ские сюжеты. Игры, которые проводились в школе, охватывали всю школу, и взрослые и дети были ими увлечены, это был также один из рычагов перевоспитания.

Перед педагогическим коллективом ставилась одна задача: на­учить ребят учиться. Тезис «всякое учение превращать в деяние» осуществлялся так, что после урока истории ребята в кружке изоб­разительного искусства рисовали на исторические темы, изготов­ляли наглядные пособия. Ученические литературные журналы и газеты ребята выпускали самостоятельно, без учителей.

В центре педагогической системы в школе им. Ф. М. Достоевско­го была личность. Дневник школы, лежавший на столике дежур­ного воспитателя, куда воспитанники записывали свои дела, был инструментом объединения коллективных интересов и интересов каждого воспитанника.

В 1920-х годах на роль индивидуальности в педагогическом про­цессе многие педагоги, увлеченные идеей воспитания коллектива, не обращали внимания, считая детский дом, а- впоследствии и шко­лы-интернаты, идеальной формой организации коммунистического воспитания.

В. Н. Сорока-Росипский указывал на отрицательное влияние на ребенка постоянного пребывания в коллективе. Это, по его мне­нию, утомляет, принижает творческую способность. Для разгруз­ки психического напряжения он предла!ал создание в детском доме

творческих комнат, где ребенок мог бы уединиться, поразмышлять. Такие комнаты вводил в своей практике и А. С. Макаренко. Из опы­та руководства школой им. Ф. М. Достоевского для трудновоспиту­емых В.Н.Сорока-Росинский формулирует принципы новой педа­гогики коллектива, в основу которой он ставит не принуждение, а самодеятельность, самоуправление, соревнование, само активность [170].

Начало 1930-х годов было отмечено повой волной роста беспри­зорности, следствия разрушения традиционного уклада крестьян­ской жизни, голода 1932-1933 гг. и репрессий. 29 января 1933 г. вышло постановление СНК РСФСР «О мерах борьбы с детской беспризорностью и ликвидации уличной безнадзорности» и поста­новление ВЦИК и 10 ноября 1934 г. — постановление СНК РСФСР «О порядке устройства детей лиц, находящихся под стражей или отбывающих исправительно-трудовые работы».

Рубежом в развитии системы социальной помощи детям стал 1935 г., когда были опубликованы постановления «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности* и «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних». В первом из них было официально заявлено, что детская беспризорность в СССР лик­видирована. Ответственность за своевременное устройство детей, оставшихся без попечения родителей, возлагалась на местные ор­ганы власти. Однако численность детей, поступавших ежегодно в ДПР, продолжала оставаться высокой. Во втором постановлении были ужесточены меры к малолетним правонарушителям: комис­сии по делам несовершеннолетних были упразднены, вводилась уго­ловная ответственность с двенадцати лет, учреждения для несовер­шеннолетних правонарушителей, находившиеся в ведении различ­ных наркоматов — просвещения, юстиции, внутренних дел, — были переданы в ведение НКВД, где создавался специальный отдел тру­довых колоний, который в 1939 г. был подчинен ГУ ЛАГ у [83].

Таким образом, государственная система социальной защиты детей-сирот, сложившаяся в СССР к началу войны, была ориен­тирована не на предупреждение сиротства, а преимущественно на борьбу с его отрицательными последствиями. Иначе и не могло быть в условиях, когда рост числа безнадзорных детей был прямым следствием государственной политики — коллективизации, выселе­ния кулачества, голода, массовых репрессий.

Новый рост беспризорности пришелся на военные и послевоен­ные годы. Он связывался не только с военными потерями. Данные 1945 г. по РСФСР свидетельствуют, что среди детей, поступивших ¹ Дома ребенка и детские дома, доля тех, чьи родители погибли

на фронте или в оккупации, составляла около 20%. В числе других причин беспризорности были: голод 1946 г., тяжелые материальные условия жизни большинства населения, новая волна репрессий, по­следовавшая за указами об усилении уголовной ответственности за мелкие хищения.

Общая численность детей, оставшихся без присмотра родителей после войны, достигла беспрецедентного уровня — примерно 3 млп

человек.

После окончания Великой Отечественной войны начинается но­вый этап в развитии детских домов. Состав детей детских домов — сироты и полусироты, родители которых погибли на войне, дети репрессированных родителей, а также и совсем иная категория де­тей — дети, прошедшие через ужасы оккупации и концентрацион­ных гитлеровских лагерей. Детские дома были представлены следу­ющими типами: дошкольные — для детей 3-7 лет; школьные — для детей 7-14 лет; смешанные (объединяющие дошкольный и школь­ный возраст); специальные — для детей, родители которых погибли

в борьбе с фашизмом.

Поиск потерянных детей и родителей занимал долгие годы, ко­торые сироты зачастую при живых родителях проводили в детских домах, куда принимали детей от 3 до 14 лет. По достижении ими 14-летнего возраста они направлялись в ремесленные и железнодо­рожные училища. Туда же устраивали беспризорных подростков 13-16 лет, если они имели необходимый образовательный минимум. В особую группу выделялись дети с дсвиантным поведением и те. кто длительное время бродяжничал, неоднократно бежал из дет­ского дома или училища, как правило, они направлялись в детские

колонии МВД.

Вопросы устройства и воспитания детей, оставшихся без роди­телей, находились в ведении местных советов, а также нескольких министерств — просвещения (детские дома), здравоохранения (до­ма ребенка и детские дома больничного типа для инвалидов), тру­довых резервов (ремесленные училища и школы ФЗО), внутрен­них дел (детские комнаты, приемники-распре делите ли, колонии). В первые послевоенные годы ведущим и координирующим органом был отдел по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью НКВД/МВД СССР. Когда положение дел в этой сфере стало вы­правляться, он был переименован (в 1950 г.) в отдел детских коло­ний.

Устройство детей в первые послевоенные годы, особенно зимой 1946/47 г., было сопряжено с серьезными трудностями. Комиссии но устройству детей при исполкомах работали плохо, многие без-

действовали, и тысячи детей, оставшихся без родителей, оказыва­лись на улице. Здесь рано или поздно их задерживала милиция и направляла в ДПР, откуда их путь лежал в детский дом, ремес­ленное училище или в колонию. Мест в детских домах катастрофи­чески не хватало, поэтому в ожидании устройства дети часто за­держивались в приемниках-распределителях. Сами условия содер­жания в детских учреждениях были крайне тяжелыми. В системе централизованного распределения при дефиците потребительских товаров и продовольствия детские дома снабжались в последнюю очередь.

Дети жаловались на жестокое обращение, побои, попытки из­насилования со стороны воспитателей. Случаи насилия, избиения, издевательств над воспитанниками редко выносились за стены дет­ских домов и обычно покрывались местным начальством. Так, ди­ректор Рождественского детского дома (Ставропольский край) в течение долгого времени угрозами и силой заставлял 10-12-летних девочек вступать с ним в интимные отношения. Вряд ли подоб­ные преступления были редкими в условиях, когда в детских до­мах работало множество случайных людей. Официальные докумен­ты стыдливо замалчивали педофильство: формулировка судебного приговора директору Рождественского детдома —в 1948 г. он был осужден на 25 лет «за бандитизм» — подтверждает это предполо­жение.

В начале 1950-х годов число детей, задержанных на улице и направленных в ДПР, уменьшилось. Главным образом, это были беглецы из детских домов, среди которых преобладали подростки от 14 лет и старте. Большая часть детей, поступавших в ДПР, име­ли родителей, чаще одного. Дети военных лет в середине 50-х годов повзрослели, и проблема беспризорности решалась сама собой. На первый план вышли социальные источники сиротства: невозмож­ность или неспособность родителей содержать и воспитывать детей по причине нужды, болезни, инвалидности или аморального образа жизни. Из 124 тыс. детей, прошедших через ДПР в 1954 г., боль­шинство сами ушли из семьи: из-за недостатка внимания — 43%, материальной необеспеченности— 17.2%, любители «попутешество­вать» - 14,5%.

В связи с тем что большинство воспитанников имели родите­лей или родственников, было принято решение о сокращении дет­ских домов и строительстве интернатов. Наиболее распространены оЫли общеобразовательные школы-интернаты, куда попадали В ос­новном дети из неблагополучных семей и сироты. Преимущество новых учебных заведений было в том, что они позволяли сохранять

более тесные связи воспитанников с их семьями. Родители должны были оплачивать содержание своих детей в интернате, в то время как детские дома полностью были на балансе государства. Счита­лось, что воспитание сирот вместе с детьми, имевшими родителей, оказывает положительное воздействие на тех и других.

Кампания расширения сети школ-интернате в была начата в 1956 г., после того как в отчетном докладе на XX съезде КПСС Н. С, Хрущев назвал их «школами будущего». В сентябре 1956 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление «Об ор­ганизации школ-интернатов». Очередное партийное постановление 1959 г. установило перспективный план развития школ-интернатов до 1965 г. Основной позицией государства была идея максималь­но полного изживания сиротства я интеграция оставшихся сирот в коллектив сверстников, имеющих семью.

Среди воспитанников школ-интернате в преобладали дети из ма­лообеспеченных семей. В 1964/65 учебном году в целом по стране они составляли до 50% от общей численности. Около 25% были детьми матерей-одиночек, у 10% родители были инвалидами, 15% не имели родителей.

Параллельно с расширением сети интернатных учреждений за­крывались многие детские дома.

В 1959-1965 гг. в целом по"РСФСР было закрыто 206 детских домов в городах и 483 —в сельской местности. 200 из них были ре­организованы в школы-интернаты. Закрывались прежде всего дет­ские дома, расположенные в старых, неблагоустроенных зданиях, без водопровода, канализации, центрального отопления.

Трудности в работе детских домов и интернатов в 1960- 1970-х годах были обусловлены и большой наполняемостью воспитатель­ных групп (30-35 человек) при одном воспитателе. Индивидуаль­ный подход в таких группах было осуществлять весьма сложно.

Проблемой было и трудоустройство выпускников. Возраст (в ос­новном, 14 лет) препятствовал их устройству на работу. Впослед­ствии это положение было пересмотрено, и выпускники могли на­ходиться в детском доме до 16-18 лет.

В 1970-е годы жизнь воспитанников становилась все более ре­гламентированной планом воспитательной работы. Такая «заорга-низованность» воспитанников по существу нивелировала развитие их личности, появлялись различные непедагогическис меры воз­действия на детей. Система воспитания становилась все более фор­мальной, догматичной,авторитарной.

К началу 1980-х годов в детских домах почти в три раза уве­личился контингент детей [260]. Изменился и социальный состав

воспитанников. Большой размах получило «социальное» сиротство, увеличивается количество детей, имеющих нарушения в развитии. Все это значительно осложняло воспитательную работу в детских домах, а их «закрытость» только усугубила положение.

Четвертый период (деинституциализации) — с конца 80-х годов XX в. Начало перестройки в нашей стране связано со сменой государство-центристского подхода в обеспечении воспи­тания детей на «дето-центристский», т.е. когда в центре внимания оказывается не коллективное воспитание гражданина, а индивиду­альное развитие личности ребенка с учетом потребностей общества [104, 205].

В 1950 -1980 гг. в детских домах выспитывалось много талантли­вых людей. В те годы выпускники легче адаптировались в окружа­ющей жизни, чего, к сожалению нельзя сказать о нашем времени. В отличие от 1920-1980 гг., когда в детских домах содержались в основном сироты, сейчас большинство детей, живущих в детских домах,—это дети, родители которых лишены родительских прав, находятся в заключении, т. с. это так называемое «социальное» си­ротство, влияющее на детскую психику самым пагубным образом. Только единицы могут нормально войти в окружающую жизнь, адаптироваться в ней.

С началом перестройки и гласности бедственное положение дел в детских интернатских учреждениях стало широко известно. На­чали создаваться благотворительные организации и фонды, кото­рые включали в свои программы помощь детям-си ротам. Поворот в социальной политике по отношению к детям-сиротам наметил­ся в 1987-1988 гг. с принятием постановлений Совета Министров СССР «О мерах по коренному улучшению воспитания, обучения и материального обеспечения детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» и «О создании детских домов семейного ти­па».

С 1985 по 1991 г. число воспитанников домов ребенка уменьши­лось по РСФСР с 21,3 до 17,8 тыс, человек (на 16%), детдомов­цев—с 63,2 до 39,9 тыс. человек (37%). учащихся школ-интернатов для сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, — с 35,7 до 25,6 тыс. человек (28%).

Однако эта картина меркнет при сопоставлении этих данных с

демографическими показателями. За годы перестройки с 1985 по

"91 г. рождаемость в России сократилась на 27%. Таким образом,

сокращение общей численности младенцев опережало уменьшение

контингента домов ребенка.

В начале 1990-х годов демографическая ситуация, сложившаяся

в России, оценивалась как самая неблагоприятная за весь послево­енный период, В последующие годы она продолжает ухудшаться.

К концу перестройки, по мере ухудшения экономического поло­жения страны, обострения национальных конфликтов и нарастания продовольственного кризиса, число детей, оставшихся без присмот­ра родителей, стало расти. Если в 1988 г. 48 тыс. детей подлежало устройству как оставшиеся без попечения родителей, то в 1991 г. их число составило 59 тыс. человек. Срединих все больше и больше росло количество хронически больных, вследствие врожденной па­тологии, из-за которой родителям предлагают оставить ребенка в детском учреждении, или плохого ухода за детьми в неблагополуч­ных семьях, где родители пьют, ведут аморальный образ жизни и

т.д.

Созданная за годы советской власти система социальной защи­ты детей-сирот не могла справиться в новых условиях с нарастаю­щей волной детского сиротства. Сказывались общее ослабление ор­ганов власти и управления, падение дисциплины. Тяжелейшая со­циально-экономическая ситуация, в которой оказалась наша страна после распада СССР, усугубила трудность решения «детских» про­блем, не находящих до сих пор адекватного внимания и помощи со стороны правительственных структур.

По-прежнему наиболее распространенной формой устройства детей, лишившихся попечения родителей, остается их направление в интернатные учреждения. Ежегодно в них оказывается около тре­ти детей, лишившихся родительского попечения.

По данным статистики, круглые сироты составляют не более 15%, остальные — сироты «социальные», сироты при живых роди­телях. И трудно сказать, что тут страшнее: потерять близкого че­ловека один раз или знать, что родные где-то есть, только ты им

не нужен.

Таким образом, основной особенностью четвертого периода раз­вития системы социальной зашиты становится кардинальное изме­нение се контингента —примерно 90% из них— «социальные» сиро­ты (79, 170, 205].

Следует отметить, что в настоящее время на всех уровнях го­сударственного управления и общественной жизни активно форми­руется понимание, что каждый такой ребенок нуждается в помощи, которая не может и не должна ограничиваться помещением его в детское учреждение, где есть еда. одежда и присмотр.

Каждый ребенок имеет право на достойную жизнь и счастли­вое полноценное детство в семейных условиях. Для обеспечения этих прав необходима эффективная реализация государственной

политики в области охраны прав детей в семье или создания в ин­тернатных учреждениях условий жизни и воспитания, близких к семейным.

1.2.Реформирование системы интернатных учреждений

В настоящее время в России —в эпоху социально-экономиче­ских перемен — организационная структура образовательных учре­ждений для детей-сирот нуждается в создании новых форм и со­держания. Недостаточные контакты в социально-культур ной сфере усугубляют социальную депривацшо. снижают степень готовности воспитанников к вступлению в самостоятельную жизнь. Нельзя не учитывать, что, как правило, в детских домах концентрируются подростки, имеющие отставание в психологическом развитии, став­шие жертвами преступных посягательств, испытавшие унижение достоинства, психическое и физическое насилие |79, 112, 116],

В соответствии с Типовым положением об образовательном учреждении для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, утвержденным постановлением Правительства РФ от 26 июня 1996 г. за №612, предполагалось создание условий, при­ближенных к семейным, организация разновозрастных и одновоз-растных по составу воспитательных групп в количестве детей не более десяти человек.

Начался процесс реформирования интернатных учреждений. В целях обеспечения полноценного физического, психического и со­циального развития детей был изменен возрастной ценз их пре­бывания в детских домах —от 1.5 до 18 лет. Стали создаваться условия для проживания детей, сохраняющих родственные связи, небольшими группами (по 10-12 человек), что облегчает их соци­альную адаптацию. Продолжался процесс разукрупнения групп и самих учреждений, ликвидация возрастной ступенчатости, органи­зации жизнедеятельности в разновозрастных группах, приближен­ных к условиям семейного воспитания, наметилась положительная тенденция в подготовке воспитанников к самостоятельной жизни.

С 1996 г. из-за сокращения бюджетного финансирования при­остановился процесс разукрупнения интернатных учреждений, пе­ревода их на организацию жизни по семейному типу: почти не со­здавались смешанные детские дома, дома детства, центры профес­сиональной подготовки и постинтернатной адаптации.

Однако более быстрый, чем в других образовательных учрежде­ниях переход многих детских домов и школ-интернатов для детей-^СИР°^Т на новые хозяйственные и экономические механизмы управ-

л он и я позволили им не только выжить в трудных финансовых усло­виях, но и занять в современном образовательном пространстве России более благоприятное положение. Это стало возможным бла­годаря последовательной государственной политике, ориентирую­щей педагогические коллективы интернатных учреждений на ре­ализацию задач социализации детей-сирот как ведущей педагоги­ческой цели. Средствами социализации стали не только образова­тельные и воспитательные программы, но и большая мобильность и свобода в выборе форм и организации воспитательного процесса, В настоящее время в России сложились достаточно разнообраз­ные типы и виды социально-педагог и ческой защиты детей-сирот, обусловленные запросами и возможностями социума и требовани­ями педагогической целесообразности:

- детский дом (для детей раннего, дошкольного и школьного
возраста, смешанный);

—детский дом-школа;

—пт кол а-интернат для детей-сирот и детей, оставшихся без по­
печения родителей;

- санаторный детский дом для детей-сирот, нуждающихся в

длительном лечении;

- специализированный (коррекционный) детский дом для де­
тей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, с отклоне­
ниями в развитии;

— семейный детский дом;

—негосударственный детский дом;

—приюты и социальные гостиницы;

—патронатная семья;

—приемная семья;

—опека и попечительство;

- усыновление.

Для воспитательного процесса в отношении детей-сирот харак­терно выстраивание многозвеньевой и многофункциональной си­стемы психолог о-педагогическо и и ме дико-социальной поддержки и защиты прав ребенка-сиро ты.

Как показывает анализ опыта работы учреждений интернатного типа, успех достигается в тех коллективах, где должное внимание уделяется развитию детского самоуправления, подготовке детей к социальной самозащите, созданию ситуаций свободного выбора, пе­дагогическому регулированию взаимодействия детей разного воз­раста [193].

Основой социализации детей-сирот стала трудовая подготовка. В связи с этим в образовательных учреждениях изменяется содер-

жание трудового обучения в сторону его индивидуализации. Соо вететвенно местным условиям, сельские дети приобщаются к зем.г городские получают дополнительно навыки индивидуальной труд _Бой подготовки.

На практике создаются механизмы согласованных действий р ализации творческого потенциала детей-сирот и детей, оставших без попечения родителей, как получения ими общего, так и профе спонального образования. Качественно расширились возможное' выбора учреждения для общего и профессионального образовани ярко выражена тенденция отказа от закрепления учреждения пр фессионального образования за определенными детскими дома! и школами-интернатами, появились новые формы постинтернат hi адаптации. Проектируются и внедряются в практику новые вщ учреждений, такие как социальные гостиницы, центры семейно воспитания, центры постинтернатной адаптации, негосударстве ные учреждения разных типов (семейный пансион, детская дерев] «социальное общество» (SOS), частные детские дома и др.).

Изменение общей ситуации в развитии системы образования сочетании с действием ряда экономических и политических факт ров требуют пересмотра ряда концептуальных положений в отн шспии воспитания и образования детей-сирот и детей, оставших без попечения родителей.

К названным выше факторам можно отнести и сохранение ri сокого процента детей, заботу о которых вынуждено брать на сс( государство. Несмотря на резкое падение рождаемости в Росси ской Федерации, количество детей, нуждающихся в государстве ной поддержке, год от года увеличивается. сВажно отмстить, ч-собствснно сироты занимают в образовательных учреждениях м нее 10%, большинство воспитанников сиротских образовательн! учреждений «социальные» сироты, т.е. дети, лишенные возможн сти расти в семье из-за родительской несостоятельности, военнь конфликтов, миграционных процессов и др. [55, 175].

Содержание огромной системы учреждений для сирот создав в настоящее время самостоятельную проблему: содержание ребе ка в детском доме более дорого по сравнению с другими форма*устройства, хотя сегодня расходы объективно снизились. Очеви, но, что Постановление Правительства РФ от 20 июня 1992 г. № 41 *О неотложных мерах по социальной защите детей-сирот и дете ^ставшихся без попечения родителей» полностью не выполняет' ни в одном регионе. Уже несколько лет интернатные учрежден! Получают средства только по статьям 2-3 (питание и зарплата). В эти причины еще более обостряют действие негативных факторо

1!

Воспитание и образование детей-сирот остается актуальной со­циально-педагогической проблемой. Дети-сироты в силу их особого социального статуса часто более подвержены негативному воздей­ствию общественных процессов, таких как апатия, потребительское отношение к жизни, асоциальное поведение, наркотизация и т.д. Среди многих проблем вхождения в жизнь общества для детей-сирот доминируют неумение жить самостоятельно, строить свою

семью [18].

Разрыв между их представлениями о жизни и реальностью про­является е отсутствии способностей ориентироваться в современ­ной ситуации, изменять свое поведение и запросы в зависимости от обстоятельств, в неумении работать и др.

/ Особенно важно подготовить воспитанников к самостоятельной жизни, не только подсказать и помочь в выборе профессии, но и сформировать самостоятельность мышления, инициативу и от­ветственность, поисковую активность и предприимчивость, умение творчески решать возникающие проблемы.

Большинство выпускников интернатных учреждений не могут успешно адаптироваться в жизни. После выхода из интерната, дет­ского дома выпускник не в состоянии решить многие проблемы, с которыми ему приходится сталкиваться ежедневно без поддержки взрослых (родителей, родственников). .

Выпускники школ-интерната в и детских домов испытывают большие трудности с устройством на работу, получением жилья, не умеют общаться со взрослыми, обустроить свой быт, составлять и соблюдать бюджет, отстаивать свои юридические права. К сожа­лению, в государственной структуре социальной защиты населения до Сих пор отсутствует система организованной помощи детям-си­ротам после выхода из детского дома, интерната до совершенноле­тия.

"В результате в некоторых регионах России почти каждый вто­рой выпускник детского дома относится к группе риска (является бомжем, находится под следствием, либо совершает правонаруше­ния в основном имущественные: грабежи, разбои). Очевидно, что судьбы детей-сирот зависят от более сложных процессов, заложен­ных в жизнедеятельности самих интернатных учреждений.

Воспитание в условиях государственных интернатных учрежде­ний, смена учреждений и опекунов ребенка, позднее усыновление-­этапы, травмирующие психику ребенка, делающие невозможной ре­ализацию его потенциальных возможностей, кардинально меняю­щие его судьбу, надолго разрушают систему его взаимоотношений с окружающим миром.

В наши дни, когда «традиционное» сиротство усугубляется «со­циальным» сиротством, принявшим катастрофические масштабы, Проблема психологической помощи детям, лишенным родителей, приобрела особую актуальность и остроту. Сегодня десятки И сот­ни подвижников по всей стране прилагают самоотверженные уси­лия для разрешения создавшейся ситуации, опираясь при этом на весьма скромный набор генетических оснований и наработанных практических приемов в данной области.

Одним из первых научных исследований влияния условий вос­питания на развитие и социализацию ребенка-сироты в рамках си­ротского учреждения была работа известного американского уче­ного Дж.Боулби в 1951 г. [26] по заказу Всемирной организации здравоохранения. Результаты этого исследования выявили задерж­ку эмоционального, когнитивного и социального развития детей и не вызвали сомнений в необходимости отказа от сиротских учре­ждений как модели воспитания. Дж. Боулби пришел к выводу, что проблема коренится не в самой сути общественного воспитания, а в отсутствии условий, при которых ребенок-сирота мог бы уста­новить интимные, эмоционально насыщенные и устойчивые отно­шения с объектом привязанности, способствующие формированию здоровой, активной и социально адаптированной личности. Имен­но изучение сиротских учреждений и особых нарушений развития, формирующихся в их стенах, привели Дж. Боулби к созданию тео­рии привязанности.

В обзоре И. Лангмейера и 3. Матейчнка у воспитанников сирот­ских учреждений при нормальном физическом развитии выявлен дефицит речевого развития и социализации [130]. Вместе с тем на­до сказать, что'более позитивное развитие детей наблюдалось в тех учреждениях, где проявлялось много заботы о создании макси­мально благоприятного социального окружения.