ТЕОРИЯ АРГУМЕНТАЦИИ. ДИСКУССИЯ И ПОЛЕМИКА

Дискуссия — одна из важнейших форм коммуникации, метод решения спорных проблем и своеобразный способ познания. Она позволяет лучше понять то, что не является в полной мере ясным и не нашло еще убедительного обоснования. И если даже участники дискуссии не приходят в итоге к согласию, они определенно достигают в ходе дискуссии лучшего взаимопонимания.

Польза дискуссии еще и в том, что она уменьшает момент субъективности. Убеждениям отдельного человека или группы людей она сообщает общую поддержку и тем самым определенную обоснованность.

Дискуссия представляет собой серию утверждений, по очереди высказываемых несколькими лицами, общающимися между собой.

Заявления участников дискуссии должны относиться к одному и тому же предмету, или теме. Это придает общению необходимую связность. Тема дискуссии формулируется в некотором утверждении. Оно — исток дискуссии, ее исходный пункт.

Цель дискуссии — достижение определенной степени согласия ее участников относительно дискутируемого тезиса.

Используемые в дискуссии средства должны, как правило, признаваться всеми, кто принимает в ней участие. Употребление средств другого рода ведет обычно к обрыву дискуссии.

Полемика, во многом подобная дискуссии, существенно отличается от последней в отношении как своей цели, так и применяемых средств.

Цель полемики — не достижение согласия, а победа над другой стороной, утверждение собственной точки зрения. Средства, употребляемые в полемике, не обязательно должны быть настолько нейтральными, чтобы с ними соглашались все участники. Каждый из них применяет те приемы, которые находит нужными для достижения победы, и не считается с тем, насколько они соответствуют представлениям других участников полемики о допустимых приемах спора.

Задача дискуссии — отыскание такого общего представления об этом предмете, которое опиралось бы на частные представления участников и признавалось ими всеми.

С этим связана одна специфическая черта дискуссий. Их итог — не сумма всех имеющихся представлений, а нечто более узкое, лишь то, что является общим для разных представлений. Но зато это общее выступает уже не как чье-то частное мнение, а как нечто более объективное, поддерживаемое всеми участниками обсуждения.

В абстракции не так уж сложно отделить дискуссию от полемики. Сложнее это сделать в реальной жизни. В наших обычных спорах элементы дискуссии и полемики чаще всего переплетаются. Чистая дискуссия такая же редкость, как и чистая полемика: то развернувшаяся дискуссия становится бурной, перерастает в полемику, в результате "оппонент" превращается в "противника"; то полемика, делаясь спокойней, начинает походить на дискуссию, и вместо "противника" появляется "уважаемый оппонент".

К дискуссии близка такая форма прояснения представлений, как диалог. Наше мышление и употребление нами языка в глубине своей диалогичны. Диалог подобен дискуссии, но в нем ярче выражен момент согласия участников, которое обычно богато разновидностями и оттенками.

Искусство ведения спора принято называть эристикой (от греческого eris— спор). Эристика должна учить умению убеждать других в истинности высказываемых взглядов и, соответственно, умению склонять людей к тому поведению, которое представляется нужным и целесообразным.

Эристика имела большое распространение в Древней Греции в связи с расцветом политической полемики. Но постепенно она выродилась в обучение тому, как вести спор, чтобы достичь единственной цели — выиграть его любой ценой, совершенно не заботясь об истине и справедливости. Широкое хождение получили разнообразные нелояльные и даже морально нечисто­плотные приемы достижения победы в споре. Это в известной мере подорвало доверие к обучению искусству спорить.

Пожелание или требование избегать всяких споров и постоянно стремиться к примирению неоправданно, да и просто неосуществимо. Спор объективен и необходим в том смысле, что он является одной из неотъемлемых особенностей общения людей и достижения ими взаимопонимания. Нужно, однако, не упускать из виду и другую сторону вопроса.

Спор — сложное явление. Он не сводится к столкновению двух несовместимых утверждений. Протекая всегда в определенном контексте, он затрагивает такие черты характера человека, как достоинство, самолюбие, гордость и т. д. Манера спора, его острота, уступки спорящих сторон, используемые ими средства определяются не только соображениями, связанными с разрешением конкретной проблемы, но и всем тем контекстом, в котором она встала. Можно достичь формальной победы в споре, настоять на правоте или целесообразности своего подхода и одновременно проиграть в чем-то ином, но не менее важном. Мы не сумели изменить позицию оппонента в споре, не добились его понимания, обидели его, оттолкнули от взаимодействия и взаимопомощи в решении проблемы, вызвавшей спор,— эти побочные следствия спора могут существенно ослабить эффект победы в нем.

Всякая дискуссия или полемика должна иметь свою тему, свой предмет. Это — очевидное требование, но даже оно иногда нарушается. Желательно, чтобы предмет дискуссии и полемики был относительно ясным. Лучше всего в самом начале зафиксировать этот предмет особым утверждением, чтобы избежать потом довольно обычного вопроса: о чем же все-таки шел спор?

Не давая участникам возможности обнаружить свои знания и способности, такие споры представляют их в искаженном свете. "Дальше всех зайдет тот,— говорил Кромвель,— кто не знает, куда идти".

Еще одно условие плодотворности дискуссии и полемики: их тема не должна изменяться или подменяться другой на всем протяжении спора.

Это условие редко когда удается соблюсти, что в общем-то вполне объяснимо. В начале спора тема не является, как правило, достаточно определенной, но это обнаруживается только в процессе спора. Его участники вынуждены постоянно уточнять свои позиции, что ведет к изменению подходов к теме спора, к смещению акцентов самой этой темы.

Уточнение и конкретизация позиций спорящих — важный момент спора, без него не обойтись. Но нужно все-таки постоянно иметь в виду основную линию спора и стараться не уходить далеко от нее. Если предмет спора изменился, целесообразно специально обратить на это внимание и подчеркнуть, что спор относительно нового предмета — это, в сущности, другой, а не прежний спор. "Существует мнение, что между крайними точками зрения лежит истина. Никоим образом! Между ними лежит проблема", - утверждал И.Гете.

Дискуссия и полемика предполагают далее определенную общность исходных позиций сторон, некоторый единый для них базис. Всякий спор опирается на определенные предпосылки, беспредпосылочных споров не существует. Общность базиса обеспечивает начальное взаимопонимание спорящих, дает ту площадку, на которой может развернуться противоборство. Те, кто совершенно не понимают друг друга, не способны спорить, точно так же как они не способны прийти к согласию.

Обычно предпосылки спора просты и не требуют специальной констатации. Но если базис не вполне ясен или толкуется по-разному, лучше всего начать с его уточнения и прояснения. Спор без общности предпосылок, без одинакового отношения к исходным и неоспариваемым идеям имеет мало шансов на то, чтобы оказаться в какой-то мере эффективным.

Требование быть логичным и последовательным в споре не предполагает, разумеется, что спор должен разворачиваться как некое сугубо формальное доказательство определенной точки зрения. В ходе дискуссии или полемики уместны и шутки, и отступления, и многое другое, что не связано прямо с логикой развития мысли. Спорят между собой живые люди, а не какие-то "логические машины", озабоченные только неуклонным выведением следствий из принятых посылок. Поэтому шутка, отход от темы и т. п. могут иногда оказаться неплохими помощниками в споре.

Дискуссия и полемика требуют известного знания тех вещей, о которых идет речь. Это знание не может быть полным, иначе не возникли бы разногласия и спор. Но оно все-таки должно быть достаточно обширным. Плохо, когда люди начинают спорить о том, о чем они знают только понаслышке, а то и вовсе не имеют представления. Но тем не менее привычка-с апломбом рассуждать и спорить о малоизвестном и даже совсем неизвестному некоторых укоренилась довольно глубоко.

Человек, являющийся специалистом в какой-то области, обычно критиче­ски оценивает свои познания в этой области, хотя ее изучению он, возможно, посвятил всю свою жизнь. Грешит самоуверенностью и претензией на широкие знания, как правило, тот, чьи представления как раз поверхностны и неглубоки. Как с иронией заметил кто-то, профессор медицины знает о болезнях кое-что, врач — многое, а фельдшер — все. Отсутствие основательных знаний часто идет рука об руку с привычкой подходить ко всему с готовыми мерками и определениями, на каждый вопрос иметь готовый ответ.

В дискуссии нужно стремиться к выяснению истины — это одно из наиболее важных, если не самое важное, требование к плодотворной дискуссии.

Принципиальное значение этого требования впервые подчеркнул, пожалуй, Сократ, остро полемизировавший с софистами. Последние ставили своей целью выдавать в споре слабое за сильное, а сильное — за слабое, совершенно не заботясь о том, как все обстоит на самом деле.

"По их мнению,— говорил Сократ,— тому, кто собирается стать хорошим оратором, совершенно излишне иметь истинное представление о справедливых и хороших делах или о людях, справедливых или хороших по природе либо по воспитанию". Результат такой позиции прискорбен: "В судах решительно никому нет никакого дела до истины, важна только убедительность,— констатирует Сократ.— А она состоит в правдоподобии, на чем и должен сосредоточить свое внимание тот, кто хочет произнести искусную речь. Иной раз в защитительной и обвинительной речи даже следует умолчать о том, что было в действительности, если это неправдоподобно, и говорить только о правдоподобном: оратор изо всех сил должен гнаться за правдоподобием, зачастую распрощавшись с истиной".

Иначе обстоит дело в дискуссии, в которой обе стороны честно стремятся к выяснению истины. Хорошо об этом писал польский философ и логик Т. Котарбиньский, называвший такую дискуссию "предметной": "Кто хочет выявить истину, тот не менее усердно ищет ее и в убеждениях или предположениях противника, хотя последние вначале и не согласуются с его собственными взглядами. Чтобы извлечь ее также и оттуда, он старается помочь противнику найти для его мысли слова, которые наиболее точно выражали бы ее. Он пытается, как говорят, понять противника лучше, чем тот сам себя понимает. Вместо того чтобы использовать каждый слабый пункт аргументации противника для низложения, развенчания и уничтожения того дела, которое он отстаивает, участник предметной дискуссии прилагает усилия к тому, чтобы извлечь из утверждений противника все то ценное, что поможет выявлению истины. И в этом нет противоречия. Это как бы определенное разделение труда: "Ты будешь пытаться отстаивать свою гипотезу, а я свою, и посмотрим, что из этого выйдет. Я буду пытаться опровергнуть твои утверждения, а ты — мои. Давай в нашем исследовании опровергать все, ибо только таким образом можно выявить то, что опровержению не поддается. То, что при этом устоит, и явится совместно найденной истиной. Пусть же она и окажется единственным победителем в этом споре".

Итак, в дискуссии нужно бороться не за утверждение собственного мнения, а за установление истины.

Истинна выдвинутая идея или нет, продуктивно ли внесенное предложение и в какой мере — вот что должно в первую очередь заботить спорящих, а не то, кому первому пришла в голову идея, насколько она согласуется с нашими убеждениями и положением и т. д.

Существуют и нередко используются в спорах специальные фразы для дискредитации новой идеи. "Вы на ложном пути", "что вы можете знать об этом", "не понимаю, чего вы добиваетесь", “а кто будет этим заниматься?", "это не окупится", "мы уже пробовали это", "замечательно — но...", "это не вписывается в нашу деятельность", "наверху это не понравится", "у нас и без этого забот хватает", "кому это нужно?", "подождем немного", "мы не можем себе этого позволить", "нам никогда не разрешат этого" и т. д.— с помощью таких оборотов полемика может переводиться с существа дела на привходящие обстоятельства. Они также могут быть и интересны и важны, но начинать надо не с них.

В дискуссии и полемике важно не бросаться в крайности, постоянно проявлять гибкость и не бояться исправлять свои ошибки.

В спорах иногда бывает так: их участники бросаются из одной крайности в другую. Если не белое, то черное, не очень громкое, так совсем неслышное, не особенно полезное, значит, бесполезное, а то и вовсе вредное. Такие метания из крайности в крайность придают спору ненужную запальчивость и мешают спокойному и взвешенному суждению о предмете спора.

Нужно быть терпимым к критике и не бояться того, что кто-то укажет вам на ошибки. В споре, когда критические замечания высказываются в лицо, это особенно важно.

Человек, упорствующий в своем заблуждении, выглядит иногда даже смешно. Иногда неверно понятое самолюбие мешает нам исправить очевидную ошибку. Успех дискуссии во многом зависит от тех аргументов, которые приводятся в поддержку выдвигаемых тезисов.

Первое требование к аргументам: они должны быть истинными высказываниями.

Аргументы — это основания или предпосылки, из которых по правилам логики вытекает тезис. Истинность тезиса гарантируется этими правилами только в том случае, если сами аргументы истинны.

Второе требование: истинность аргументов должна быть установлена независимо от тезиса.

Нарушение этого требования называется "кругом в обосновании" или "порочным кругом в доказательстве”.

Третье требование к выдвигаемым аргументам: в своей совокупности они должны быть такими, чтобы из них с необходимостью вытекал тезис.

Эти три требования к аргументам — их достоверность, автономное обоснование и достаточность — иногда дополняют еще требованием внутренней непротиворечивости аргументов.

Стратегия спора — это наиболее общие принципы аргументации, приведения одних высказываний для обоснования или подкрепления других.

Тактика спора — поиск и отбор аргументов или доводов, наиболее убедительных с точки зрения обсуждаемой темы и данной аудитории, а также реакция на контраргументы другой стороны в процессе спора.

Тактические приемы, помогающие выиграть спор, можно разделить на допустимые и недопустимые, на, так сказать, корректные и некорректные, лояльные и нелояльные. Первые носят по преимуществу технический характер, в них есть элемент хитрости, но нет прямого обмана. Приемы второго рода — это разнообразные обманные действия, сознательное применение которых в споре недопустимо.

Спор — это борьба, и общие методы успешной борьбы приложимы также в споре. Во всякой борьбе очень ценной является инициатива. В споре важно, кто задает его тему, как конкретно она определяется. Нужно уметь повести ход спора по своему сценарию.

Лучше не обороняться, а наступать. Даже оборону лучше вести с помощью наступления. Вместо того чтобы отвечать на возражения партнера, надо заставить его защищаться и отвечать на выдвигаемые против него возражения. Предвидя его доводы, можно заранее, не дожидаясь, пока он их выскажет, выдвинуть их самому и опровергнуть.

Полезно возложить "бремя доказывания" на партнера. Можно сослаться, например, на то, что ваш тезис вытекает из уже признанного общего положения. Тезис другой стороны окажется исключением из этого положения, и ей нужно будет доказать правомерность такого исключения.

Эффективна также концентрация действий, направленных на центральное звено системы аргументов противной стороны или на наиболее слабое ее звено.

Хорошо применять в споре прием опровержения спорщика его же собственным оружием. Из принятых им посылок надо всегда пытаться вывести следствия, подкрепляющие защищаемый вами тезис. Особый интерес в этом случае представляют неожиданные для спорщика следствия, о которых он даже не подозревал. Самые неожиданные и важные сведения лучше придержать к концу дискуссии.

Иногда — особенно когда предмет спора не является в достаточной мере определенным — может оказаться полезным не занимать с самого начала жесткую позицию, не спешить твердо и недвусмысленно определить ее. Иначе в переменчивых обстоятельствах спора трудно будет ее модифицировать и тем более от чего-то отказаться.

Некорректные приемы многообразны, но суть их одна — выдать недостоверное, непроверенное, а то и просто ложное за истинное и заслуживающее доверия.

К таким приемам относятся, в частности, софизмы. В отличие от непроизвольной логической ошибки — паралогизма, являющейся следствием невысокой логической культуры, софизм — это преднамеренное, но тщательно замаскированное нарушение требований логики. Софизм, даже если он очевиден, может все-таки дезорганизовать другую сторону в споре.

Частый, но явно некорректный прием в споре — так называемая подмена тезиса. Вместо того чтобы обосновать выдвигаемое положение, приводятся аргументы в пользу другого утверждения, выдвигаемого вместо того, которое требовалось доказать.

Подмена тезиса может быть полной или частичной. Чувствуя невозможность доказать или оправдать выдвинутое положение, спорщик может попытаться переключить внимание на обсуждение другого, может быть, и важного утверждения, но не имеющего прямой связи с исходным положением. Иногда вместо тезиса доказывается некоторое более слабое утверждение, вытекающее из него.

Еще один некорректный прием — использование ложных или недоказанных аргументов в надежде на то, что противная сторона этого не заметит.

К одной из форм лжи иногда относят намеренное запутывание, или сбивание с толку. В выступлении того, кто прибегает к такому приему, возможно, и содержится какая-то информация, но ее чрезвычайно трудно уловить. К примеру, социолог Т. Парсонс вместо того чтобы просто отметить, что людям для достижения их целей необходимы развитое мышление, знания и навыки, говорит следующее: "Навыки и умения представляют собой манипулятивные приемы для достижения целей и для контроля за окружающим миром, чего сами по себе еще не обеспечивают специально сконструированные в качестве инструментов машины и артефакты. Подлинно человеческими навыками и умениями руководит упорядоченное и кодифицированное знание как объектов, на которые направлено воздействие, так и человеческих способностей, необходимых для такого воздействия". Здесь простая мысль, в сущности банальность, почти теряется в риторической многозначительности.

Некоторые некорректные приемы ведения спора, применяемые довольно часто, получили собственные имена.

Аргумент к публике — вместо обоснования истинности или ложности тезиса объективными доводами пытаются опереться на мнения, чувства и настроения слушателей. Воспользовавшийся этим аргументом человек обращается не к своему партнеру в споре, а к другим участникам или даже случайным слушателям, и стремится привлечь их на свою сторону, апеллируя по преимуществу к их чувствам, а не к разуму.

Аргумент к личности — противнику приписываются такие недостатки, реальные или только мнимые, которые представляют его в смешном свете, бросают тень на его умственные способности, подрывают доверие к его рассуждениям.

Аргумент к массам — попытка взволновать и наэлектризовать широкий круг людей, используя их групповой эгоизм, национальные или расовые предрассудки, лживые обещания и т. п. Этот аргумент, называемый также демагогией, широко применяется в политических диспутах.

Аргумент к тщеславию — расточение в споре неумеренных похвал оппоненту в надежде, что, тронутый комплиментами, он станет мягче и покладистей.

Аргумент к авторитету,— обращение в поддержку своих взглядов к идеям и именам тех, с кем противник не посмеет спорить, даже если они, по его мнению, не правы.

Аргумент к силе — угроза неприятными последствиями, и в частности, угроза применения насилия или прямое употребление каких-то средств принуждения.

Аргумент к невежеству — ссылка на неосведомленность, а то и невежество противника в вопросах, относящихся к существу спора; упоминание таких фактов или положений, которых никто из спорящих не знает и не в состоянии проверить.

Допустим, приводится известный принцип, но сформулированный на латыни, так что другая сторона, не знающая этого языка, не понимает, о чем идет речь, и вместе с тем не хочет этого показать.

Аргумент к жалости — возбуждение в другой стороне жалости и сочувствия.

Например, студент, не сдавший экзамена, просит профессора поставить ему хотя бы "удовлетворительно", иначе его лишат стипендии.

Все эти аргументы являются, конечно, некорректными способами защиты своей позиции.

Недопустимы в споре и такие уловки, как умышленный уход от темы, длинные разглагольствования о вещах, не имеющих никакого отношения к обсуждаемым вопросам, попытки запутать основную мысль в чаще всяких деталей и подробностей, чтобы затем незаметно направить внимание участников спора на то, что кажется выигрышным, и т. п.

Важную роль в аргументации играет требование обоснованности знания, которое обычно называют принципом достаточного основания.

В самом общем смысле обосновать некоторое утверждение — значит привести те убедительные или достаточные основания (аргументы), в силу которых оно должно быть принято.

Все многообразные способы обоснования (аргументации), обеспечивающие в конечном счете "достаточные основания" для принятия утверждения, можно разделить на эмпирические и теоретические. Первые опираются по преимуществу на опыт, вторые — на рассуждение. Различие между ними является, конечно, относительным, как относительна сама граница между эмпирическим и теоретическим знанием.

Эмпирические способы обоснования называются также под­тверждением, или верификацией (от лат. verus — истинный и facere — делать). Подтверждение можно разделить на прямое и косвенное.

Прямое подтверждение — это непосредственное наблюдение тех явлений, о которых говорится в проверяемом утверждении. Косвенное подтверждение — подтверждение в опыте логических следствий обосновываемого положения.

Чувственный опыт человека — его ощущения и восприятия — источник знания, связывающий его с миром. Обоснование путем ссылки на опыт дает уверенность в истинности таких утверждений, как "жарко", "наступили сумерки", "небо голубое", "эта хризантема желтая" и т. п.

Как уже указывалось, самым важным и вместе с тем универсальным способом подтверждения является косвенное подтверждение — выведение из обосновываемого положения логических следствий и их последующая опытная проверка.

Вместе с тем, теоретическое не сводимо полностью к эмпирическому. Опыт не является абсолютным и бесспорным гарантом неопровержимости знания. Он тоже может критиковаться, проверяться и пересматриваться.

Таким образом, если ограничить круг способов обоснования утверждений их прямым или косвенным подтверждением в опыте, то окажется непонятным, каким образом все-таки удается переходить от гипотез к теориям, от предположений к истинному знанию.

Одним из важных способов теоретического обоснования утверждения является выведение его из некоторых более общих положений. Если выдвинутое предположение удается логически (дедуктивно) вывести из каких-то установленных истин, это означает, что оно истинно.

Важной операцией мышления, входящей в ядро используемых наукой способов систематизации и обоснования знания, является понимание. Оно связано с усвоением нового содержания, включением его в систему устоявшихся идей и представлений.

Понимание — универсальная операция. Как и объяснение, оно имеется во всех науках — и естественных, и гуманитарных. Другое дело, что понимание разных вещей — природных и духовных — имеет разную ценность для человека. Еще Л. Н. Толстой считал "главным человеческим чувством" "понимание жизни других людей", был уверен — "нужнее всякой тригонометрии и Цицерона учиться понимать... что другие люди так же радуются, страдают, хотят жить так же, как и я". А не научившийся этому человек превращается в "животное, и не простое, а страшное, ужасное животное".

Всякое понимание зависит не только от интерпретируемого материала, но и от позиции самого интерпретатора, который описывает события в соответствии со своей установкой, подводя под определенную схему. Таким образом, понимание можно определить как оценку на основе некоторого образца, стандарта или правила.

Существуют также приемы обоснования, не опирающиеся непосредственно ни на данные опыта, ни на критическое размышление. В числе таких приемов, имеющих во многом субъективный характер,— обращение к интуиции, вере, авторитету, традиции, здравому смыслу, вкусу и т. п. Эти приемы применимы не во всякой аудитории, они не способны последовательно и в известном смысле неотвратимо убеждать других. Далеко не всегда ссылка на чью-то искреннюю веру, общепринятый авторитет или устоявшуюся традицию оценивается всеми как достаточное основание для принятия какого-то положения. Данные приемы можно назвать контекстуальными: они могут быть убедительными для тех, кто придерживается тех же верований, признает те же авторитеты или традиции, и вместе с тем казаться неубедительными для людей других убеждений, воспитанных на иных авторитетах или традициях.

Контекстуальная аргументация, включающая ссылку на интуицию, веру, авторитет и т. п. и применимая прежде всего в аудитории "единомышленников" ("единоверцев"), широко используется в повседневном общении. Эта аргументация во многом определяет также облик гуманитарных наук.

Интуицию обычно определяют как прямое усмотрение истины, постижение ее без всякого рассуждения и доказательства.

Для интуиции типичны неожиданность, невероятность, непос­редственная очевидность и неосознанность ведущего к ней пути.

Но интуиция как "прямое видение истины" не является, очевидно, чем-то неразумным или сверхразумным. Она не идет в обход чувств и мышления и не составляет особого способа познания. Ее своеобразие состоит в том, что отдельные звенья процесса мышления проносятся более или менее бессознательно и запечатлевается только итог мысли — внезапно открывшаяся истина.

Что касается веры, то ясно, что она также не может служить надежным основанием знания. В чем-то родственная интуиции, вера заставляет принимать какие-то положения за достоверные и доказанные без критики и обсуждения. Как и интуиция, вера субъективна и меняется от человека к человеку. В разные эпохи предметом искренней веры были диаметрально противоположные воззрения. То, во что когда-то свято веровали все, спустя время большинству представлялось уже наивным предрассудком.

Суть догматизма в стремлении всегда идти от затверженной доктрины к реальности, к практике и ни в коем случае не в обратном направлении. Догматик не способен заметить несовпадения идеи с изменившимися обстоятельствами. Он не останавливается даже перед тем, чтобы препарировать последние так, чтобы они оказались — или хотя бы казались — соответствующими идее.

Порождением и продолжением догматизма является авторитарное мышление. Оно усиливает и конкретизирует догматизм за счет поиска и комбинирования цитат, высказываний, изречений, принадлежащих признанным авторитетам. При этом последние канонизируются, превращаются в кумиров, не способных ошибаться и гарантирующих от ошибок тех, кто следует за ними.

Американский предприниматель и организатор производства Генри Форд как-то заметил: "Для большинства людей наказанием является необходимость мыслить". Вряд ли это справедливо в отношении большинства, но определенно есть люди, больше склонные положиться на чужое мнение, чем искать самостоятельное решение. Намного легче плыть по течению, чем пытаться грести против него.

Некий дофин Франции никак не мог понять из объяснений своего преподавателя, почему сумма углов треугольника равна двум прямым углам. Наконец преподаватель воскликнул: "Я клянусь Вам, Ваше высочество, что она им равна!" "Почему же Вы мне сразу не объяснили столь убедительно?" — спросил дофин.

"Мы все ленивы и нелюбопытны",— сказал поэт, имея в виду, наверное, и нередкое нежелание размышлять самостоятельно.

Проблема авторитета сложна, у нее много аспектов. Здесь затронута только одна ее сторона — использование мнений, считаемых достаточно авторитетными, для целей обоснования новых положений.

Недостаточное внимание к обоснованию утверждений ведет в конечном счете к эклектике — некритическому соединению разнородных, внутренне не связанных и даже несовместимых взглядов и идей.

Для эклектики характерны пренебрежение логическими связями положений, объединяемых в одну систему, подмена объективно значимых способов обоснования теми, которые имеют лишь субъективную убедительность, широкое применение многозначных и неточных понятий, ошибки в определениях и классификациях и т. п. Используя вырванные из контекста факты и формулировки, произвольно объединяя противоположные воззрения., эклектика стремится вместе с тем создать видимость предельной логической последовательности и строгости.

Примеры из истории науки показывают, что обоснование не только сложная, но и многоэтапная процедура. Обоснованное утверждение, вошедшее в теорию в качестве ее составного элемента, перестает быть проблематичным знанием. Но это не означает, что оно становится абсолютной истиной, истиной в последней инстанции, не способной к дальнейшему развитию и уточнению.

Обоснование утверждения делает его не абсолютной, а лишь относительной истиной, верно схватывающей на данном уровне познания механизм исследуемых явлений. В процессе дальнейшего углубления знаний такая истина может быть и непременно будет преодолена. Но ее основное содержание, подвергнувшись ограничению и уточнению, сохранит свое значение.

Сложность процедуры обоснования теоретических утверждений склоняет некоторых философов и ученых к мнению, что эта процедура никогда не приводит к сколько-нибудь твердому результату, и все наше знание по самой своей природе условно и гипотетично. Оно начинается с предположения и навсегда остается им, поскольку не существует пути, ведущего от правдоподобного допущения к несомненной истине.

Еще более радикальную позицию занимает философ П. Фейерабенд, утверждающий, что так называемый "научный метод", всегда считавшийся наиболее эффективным средством получения нового знания и его обоснования, не более чем фикция: "Наука не выделяется в положительную сторону своим методом, ибо такого метода не существует; она не выделяется и своими результатами: нам известно, чего добилась наука, однако у нас нет ни малейшего представления о том, чего могли бы добиться другие традиции". Авторитет науки Фейерабенд склонен объяснять внешними для нее обстоятельствами: "...Сегодня наука господствует не в силу ее сравнительных достоинств, а благодаря организованным для нес пропагандистским и рекламным акциям". В ключе этого "развенчания" научного метода и его результата — объективного научного знания - идет и общий вывод Фейерабенда: "...Наука гораздо ближе к мифу, чем готова допустить философия науки. Это одна из многих форм мышления, разработанных людьми, и не обязательно самая лучшая. Она ослепляет только тех, кто уже принял решение в пользу определенной идеологии или вообще не задумывается о преимуществах и ограничениях науки. Поскольку принятие или непринятие той или иной идеологии следует предоставлять сам.ому индивиду, постольку отсюда следует, что отделение государства от церкви должно быть дополнено отделением государства от науки — этого наиболее агрессивного и наиболее догматического религиозного института. Такое отделение — наш единственный шанс достичь того гуманизма, на который мы способны, но которого никогда не достигали".

Неоправданно распространять приемы обоснования, характерные для науки, на другие области, имеющие с нею, возможно, мало общего и убеждающие совсем иными средствами.

Рациональные способы обоснования — незаменимое орудие человеческого разума. Но область их приложения не безгранична. Расширение ее сверх меры столь же неоправданно, как и неумеренное сужение.

Сила логики — это не сила науки о мышлении. Это сила самого мышления, самой способности человека логично мыслить. Но благодаря знанию логики как науки природная сила ума значительно возрастает.

Логика, демонстрируя свою силу в раскрытии нашей собственной мыслительной способности, тем самым демонстрирует также силу нашего мышления вообще, упрочивает и увеличивает уверенность в его 'безграничных возможностях, в могуществе человеческого разума. Таким образом, она усили­вает познавательный оптимизм: тем самым укрепляется вера в то, что, несмотря на все тяготы и сложности повседневной жизни, несмотря на зигзаги истории, неизбежно и неуклонно будет совершаться социальный прогресс — процесс восхождения общества на более высокие ступени своего развития. А это означает, что логика усиливает и социальный оптимизм.

 

 

Контрольные вопросы

1. Чем отличается дискуссия, диалог от полемики?

2. Что такое эристика?

3. Каковы условия плодотворной дискуссии?

4. Перечислите требования к аргументам.

5. Что такое тактика и стратегия спора?

6. Каковы корректные приемы спора?

7. Назовите некорректные приемы спора?

8. Укажите основные способы обоснования утверждений.

9. Каково значение понимания, веры, интуиции в познании и обосновании?

10. Что такое догматизм, эклектика, авторитарное мышление.

11. Каковы основные проблемы рационального, научного обоснования?