Присоединение Бессарабии и Северной Буковины к СССР

Бессарабия являлась бывшей российской губернией, поэтому, по мнению правительства новообразованного СССР, должна была войти в его состав. В 1918 году Румыния объявила западноевропейским государствам о том, что не исключает аннексии Буковины и Бессарабии. В тот момент в регионе находилась Молдавская Демократическая Республика, руководимая лояльным Румынии Сфатул Цэрий.
Это нарушало договор с РСФСР, подписанный в начале года. Воспользовавшись гражданской войной в России и анархией, румынские войска в январе того же года пересекли реки Дунай и Прут и дошли до Днестра. Со Сфатул Цэрий был подписан договор об объединении Бессарабии с Румынией. Новая граница с ОСР и УНР, потом с УССР и Молдавской АССР в составе СССР до 1940 года проходила по линии Днестра. Она не была признана советским правительством. РСФСР также категорически отказалась признать эти территории за Румынией[31].

Таким образом, если в случае Польши и Финляндии речь шла хотя бы о тех территориях, которые СССР юридически признавал за этими странами, то в случае с Бесарабией всё было не так и территория, очевидно, являлась более чем спорной.

Местное население страдало от румынизации[31]:

 


Румынская администрация посчитала задачей исключительной важности вытеснение русских и русскоязычных из государственных органов, системы образования, культуры, стремясь тем самым максимально уменьшить роль „русского фактора“ в жизни провинции… Одним из средств вытеснения русских из государственных учреждений было принятие в 1918 году Закона о национализации, согласно которому все жители Бессарабии должны были принять румынское подданство, разговаривать и писать на румынском языке… Изгнание русского языка из официальной сферы отразилось прежде всего на многотысячном отряде чиновников и служащих. По некоторым оценкам, десятки тысяч семей чиновников, уволенных из-за незнания языка или по политическим мотивам, остались без каких-либо средств к существованию

 

Присоединение этой территории обошлось без военных действий. 27 июня 1940 г. король Румынии Кароль II принял ультимативную ноту советской стороны и передал Бессарабию и Северную Буковину СССР.

Военное значение – отодвижение границ


Присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии отодвинуло границы на запад, а значит увеличило время продвижения немецких войск к советским промышленным центрам, и дало больше времени на эвакуацию заводов.
Противники пакта Молотова-Риббентропа указывают на то, что лучше бы СССР имел буферные государства между собой и Германией а потому не стоило присоединять Прибалтику. Однако это не выдерживает никакой критики. Благодаря тому, что в Эстонии находились советские войска, Эстония смогла оказывать сопротивление фашистским захватчикам с 7 июля по 28 августа 1941 г. – почти 2 месяца. Очевидно, что если бы на тот момент Эстония была бы независимым государством, то её вооружённые силы столько времени сдерживать вермахт не смогли бы. Если уж в большой Польше сопротивление длилось всего 17 дней, то в маленькой Эстонии оно продлилось бы 3-4 дня максимум.
А между тем эти 2 месяца, которые сопротивлялась советская Эстония, были критически важными для организации обороны Ленинграда – как уже писалось выше, крупнейшего промышленного и второго по величине города страны. Блокада Ленинграда отвлекла на себя почти миллионную группу войск «Север» Вермахта. Очевидно, что если бы Ленинград был быстро взят в самом начале войны, то этот миллион немецких солдат смог бы принять участие в других сражениях, в результате чего история Великой Отечественной войны могла бы быть совсем иной и значительно более плачевной для СССР. Ну и в конце концов нельзя забывать, что 19 июня 1939 года посол Эстонии в Москве сообщил своему британскому коллеге, что в случае войны Эстония выступит на стороне Германии. То есть никакого сопротивления Эстонии бы и вовсе не было бы.
С этой же точки зрения критически важно было отодвинуть советско-финскую границу от Ленинграда. Конечно, есть мнение, что если бы не зимняя война 1939-1940 годов, то Финляндия бы не стала затем союзником Третьего Рейха, и с севера Ленинграду бы ничего не угрожало, но гарантировать именно такое развитие событий никто не мог.

Получение времени на подготовку к войне


Сталин понимал, что Красная армия в 1939 году далеко не является совершенной, и советско-финская война это показала. Требовалось время на перевооружение и реорганизацию. И Германия этому помогала. По договору от 11 февраля 1940 года
список военных материалов, предусмотренных к поставке германской стороной к концу текущего года, составлял 42 машинописные страницы, напечатанные через полтора интервала, и включал, например, чертежи и образцы новейших немецких боевых самолетов «Мессершмитт-109» и «-110», «Юнкерс-88» и т.д., артиллерийских орудий, танков, тягачей и даже целый тяжелый крейсер «Лютцов». Советский список состоял почти полностью из военных материалов и включал не только взятые на вооружение, но также и те, которые находились в разработке: десятки полевых морских и зенитных артиллерийских систем, минометы калибра 50—240 мм с боеприпасами, лучший танк Pz-III, торпедное вооружение, десятки радиостанций и др[17]. В обмен СССР поставлял сырьё – нефть, зерно, хлопок, лесоматериалы и др.

Нейтрализация Японии


В августе 1939 года СССР вёл бои с союзником Германии Японией в районе реки Халхин-Гол. Для Токио заключение советско-германского соглашения стало настоящим шоком. Советский разведчик Р. Зорге сообщал[32]:

 


Переговоры о заключении договора о ненападении с Германией вызвали огромную сенсацию и оппозицию против Германии. Возможна отставка правительства после того, как будут установлены подробности заключения договора… Большинство из членов правительства думают о расторжении антикоминтерновского договора с Германией. Торговая и финансовая группы почти что договорились с Англией и Америкой. Другие группы, примыкающие к полковнику Хасимото и к генералу Угаки, стоят за заключение договора о ненападении с СССР и изгнание Англии из Китая. Нарастает внутриполитический кризис»


Так и случилось – японское правительство ушло в отставку. Вполне возможно, что если бы пакт Молотова-Риббентропа не был бы подписан, то военные действия против Японии на Дальнем Востоке продолжились бы и после 1939 года. В мае 1941 года Советский Союз и Япония подписали договор о ненападении. Конечно, СССР всё равно пришлось держать крупные силы на Дальнем Востоке на случай, если Япония вдруг всё-таки нападёт, но, к счастью, на территорию СССР Япония так и не вторглась.

Какие были альтернативы?


1. Заключение военного и политического договора с союзниками без жестких условий (коридоры, обязательства) и детального планирования.

Данный вариант рассматривает известный военный историк Алексей Исаев. Процитируем отрывок из его статьи «Пакт Молотова-Риббентроппа. Военный аспект»[33]:



Предотвратить разгром Польши в этом случае было бы вряд ли возможно. Даже удары советских самолетов вряд ли смогли бы остановить Гудериана на пути к Бресту. Прибалтика была бы занята с молчаливого согласия союзников опять же во избежание появления немцев под Нарвой. Красная армия мобилизуется, рабочие руки изымаются из промышленности, войска несут потери. Следующий раунд последовал бы летом 1940 года. Вермахт наносит удар по Франции. Верная союзническим обязательствам Красная армия переходит в наступление. В распоряжении немцев для размена времени на территорию — вся Польша. Максимум того, что могла бы достичь Красная армия образца 1940 года, т.е. не имеющая ни КВ, ни Т-34, ни уроков Финской войны — прорыв в Западную Украину и Западную Белоруссию. Крупные массы БТ и Т-26 ждало бы беспощадное избиение из противотанковых пушек немцев. Примеры в изобилии дает 1941 год. Даже достижение линии Вислы представляется чересчур оптимистичной оценкой. Разгром Франции практически предопределен, а после него следует рокировка войск на восток. Вместо «Битвы за Британию» Вермахт и Люфтваффе обрушиваются на ослабленную боями Красную армию в Польше. В итоге ни выигрыша времени, ни благоприятного стратегического положения границы.

 

Конечно, можно сказать, что и такой вариант лучше катастрофы 1941 года. Однако, о том, что в 1941 году события будут происходить именно так, советское руководство, естественно, не знало, а вот просчитывая возможные варианты, могло прийти к тем же выводам, что и Алексей Исаев. Естественно, что такое развитие событий Сталина устроить никак не могло.

2. Не заключать договор. Перевооружаться и ждать развития событий
Наихудший сценарий. Западная Украина и Западная Белоруссия отходят к Германии, страны Прибалтики, очевидно, занимаются немецкими войсками. Если же СССР захочет занять Прибалтику раньше, то вероятнее всего начало войны с Германией именно из-за Прибалтики. Если же Германия занимает эти территории, то в случае неизбежной войны СССР с Третьим Рейхом Ленинград оказывается под угрозой взятия со всеми вытекающими последствиями, о которых мы писали выше. Так же, очевидно, не было бы подписано советско-германское торговое соглашение, по которому СССР получал немецкие военные технологии.
Вполне возможно, что на Дальнем Востоке боевые действия с Японией продолжились бы и после 1939 года.
Некоторые историки говорят, что из-за подписания пакта и переноса границ на запад укрепрайоны - "линия Сталина" и "линия Молотова" были заброшены, а лучше бы мол СССР продолжал бы эти линии укреплять. Окопалась бы там советская армия, и никакой враг бы не прошёл. Во-первых, эти линии вовсе не настолько мощные, как об этом пишет, например, Суворов-Резун. Во-вторых, практика показала, что такого рода линии не являются панацеей, сколь бы хорошо они не были укреплены. Они прорываются путём концентрации сил на одном участке, поэтому пассивная оборона в укреплённых дотах без контрударов – это путь к поражению.

3. Не заключать договор, самим напасть на Гитлера
В России есть немало сторонников теории того, что СССР сам планировал напасть на Германию, но Гитлер его опередил. Как же могли развиваться события, если бы СССР действительно первым бы напал на Германию в 1939-1940 г.?
Напомним, что когда во время Мюнхенского сговора западные посланники ставили Бенешу ультиматум, требуя принять план раздела Чехословакии, они ему говорили:
«Если же чехи объединятся с русскими, — война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне». То есть Англия и Франция тогда не исключали возможности объединения с Германией с целью войны против СССР.
Что самое интересное, эти планы не исчезли и в 1940-м году, когда уже шла Вторая Мировая война.
Во время советско-финской войны английское правительство начало готовить экспедиционные войска для отправки в Финляндию. На основе складывающегося антисоветского империалистического фронта наметилась общность интересов и намерений Англии и Франции с фашистскими Германией и Италией. Гитлер и его штабы, заинтересованные не только в ослаблении Советского Союза, но и в том, чтобы граница Финляндии проходила возможно ближе к Ленинграду и Мурманску, ясно давали понять о своей солидарности с Финляндией и, подобно французским руководителям, не скрывали свое удовлетворение теми трудностями, которые встретила Красная Армия при прорыве линии Маннергейма.
Через шведских корреспондентов в Берлине Гитлер сообщил, что Германия не будет возражать против перевозок через Швецию военных материалов и добровольцев. Фашистская Италия открыто поставляла Финляндии оружие и бомбардировщики, причем последние получили право перелетать через Францию. Газета "Эвр" писала 3 января 1940 г.: "Иностранная помощь, оказываемая Финляндии, сорганизовалась. Послы Англии и Италии покинули Москву на неопределенное время". Так на общей антисоветской основе теперь уже почти открыто складывался контакт западных демократий и фашистских государств, формально находившихся в состоянии либо войны, либо отчужденности друг с другом[34].

Английский историк Э. Хьюз позже писал[35]:

 


Мотивы предполагавшейся экспедиции в Финляндию не поддаются разумному анализу. Провоцирование Англией и Францией войны с Советской Россией в то время, когда они уже находились в войне с Германией, представляется продуктом сумасшедшего дома. Оно даёт основания для того, чтобы предложить более зловещее толкование: переключение войны на антибольшевистские рельсы, с тем, чтобы война против Германии могла быть окончена и даже забыта... В настоящее время единственно полезным выводом может явиться предположение, что английское и французское правительства в то время утратили разум.


Аналогичного мнения придерживался А. Тэйлор: «Единственное разумное объяснение всему этому, допустить, что британское и французское правительства просто сошли с ума»[35].

Мир, заключенный Советским Союзом с Финляндией, сорвал замыслы Англии и Франции. Но в Лондоне и Париже не хотели отказываться от намерений нанести удар по Советскому Союзу. Теперь там, как и в Берлине, стали рассматривать Советский Союз в военном отношении чрезвычайно слабым. Взоры обратились на юг. Объектами удара избираются советские нефтяные районы.
19 января 1940 г. французский премьер Даладье направил главнокомандующему генералу Гамелену, командующему авиацией Вюильмену, генералу Коэльцу и адмиралу Дарлану письмо следующего содержания: "Прошу генерала Гамелена и адмирала Дарлана разработать памятную записку о возможном вторжении с целью уничтожения русских месторождений нефти". Далее рассматривались три наиболее вероятных пути осуществления интервенции в Советский Союз с юга. Вторым из этих вариантов являлось "прямое вторжение на Кавказ". И это было написано в день, когда на немецкой стороне шла деятельная подготовка к разгрому Франции.
В феврале 1940 г. французский Генеральный штаб закончил разработку плана интервенции против Советского Союза. 4 апреля план был направлен председателю совета министров Рейио. "Операции союзников против русского нефтяного района на Кавказе, - говорилось в плане, - могут иметь целью... отнять у России сырье, которое необходимо ей для ее хозяйственных нужд, и таким образом подорвать мощь Советской России".
Вскоре был установлен и окончательный срок нападения на СССР: конец июня - начало июля 1941 г.
Кроме воздушных атак против Кавказа, способных, по мнению англо-французского руководства, подорвать основу экономики Советского Союза, предусматривалось нападение с моря. Дальнейшее успешное развитие наступления должно было вовлечь в войну на стороне союзников Турцию и других южных соседей СССР. Английский генерал Уэйвелл для этой цели вступил в контакт с турецким военным руководством.
Так накануне вторжения гитлеровских армий, в обстановке, чреватой смертельной опасностью для Франции, ее правящие круги продолжали думать о союзе с Гитлером и о вероломном нападении на страну, народ которой впоследствии внес решающий вклад в дело спасения Франции.
Разработка антисоветского плана "операция Баку" завершилась в Париже 22 февраля 1940 г. А через два дня, 24 февраля, в Берлине Гитлер подписал окончательный вариант директивы "Гельб", предусматривавшей разгром Франции[34].
Итак, как видим, ничего невозможного в объединении Германии, Англии и Франции против СССР не было даже после 1 сентября 1939 года, когда Англия и Франция объявили Германии войну. Этот вариант не реализовался только благодаря тому, что Гитлер сам первый нейтрализовал Францию. Однако, если бы СССР успел напасть на Германию до этого момента, то вариант объединения Германии, Англии и Франции против СССР под эгидой «крестового похода против большевизма» был вполне реальным. Впрочем, даже если бы СССР заключил договор о взаимопомощи с Англией и Францией в августе 1939 г., нет никаких гарантий, что эти страны не стали бы планировать военные действия против СССР.

В большевизме ли дело?


Кто-то может сказать, что Англия и Франция не заключали полноценного военного союза с СССР, т.к. враждебно относились к большевизму. Однако, достаточно даже поверхностного знания истории, чтобы знать, что Россия и страны Запада всегда были геополитическими противниками, ещё начиная со времён противостояния Александра Невского и тевтонского ордена. При этом, что характерно, сама Россия первой не вторгалась ни в Англию, ни во Францию, ни в Германию (за исключением Семилетней войны, когда летом 1757 года российские войска вторглись в Восточную Пруссию). В то время как обратные случаи легко можно припомнить.
Враждебное отношение к России в странах Запада не зависело от того, какой у неё был политический строй. Было оно враждебным и тогда, когда никаких большевиков в России не было, а была такая же монархия, как и по всей Европе.
Василий Галин в своей книге «Политэкономия войны. Заговор Европы» приводит хорошую подборку высказываний западной прессы первой половины 19 века про Россию, которую я тут процитирую[34]:

 


Россия имела в Европе репутацию «державы, захватнической по самой своей природе»»,— отмечал Меттерних в 1827 г. «Чего только не сможет предпринять государь-завоеватель, встав во главе этих отважных людей, которым не страшна никакая опасность? ... Кто сможет противостоять их напору»,— писал Ancelot в 1838 г. «В 1830-е годы в республиканской и — отчасти — правительственной прессе общим местом стала мысль о том, что российский император готовит «крестовый поход» против западной цивилизации и намеревается принести на Запад «цивилизацию сабли и дубины» (по определению газеты «National»), что единственное призвание России — война и что «грубый, воинственный отсталый Север, движимый инстинктивной потребностью, обрушится всей своей мощью на цивилизованный мир и навяжет ему свои законы» — Revue du Nord, 1838 г. «Россию изображали «Дамокловым мечом, подвешенным над головами всех европейских государей, нацией варваров, готовых покорить и поглотить половину земного шара»» — Wiegel. Призыв «не допустить до Европы дикие орды с Севера... Защитить права европейских народов» звучал в 1830 г. в манифесте польского сейма


Как видим, страхи эти абсолютно иррациональны. Естественно, Николай I в 1830-е годы никакого крестового похода против Западной Европы не готовил – никакой стратегической необходимости у России в этом не было и такая возможность не обсуждалась даже теоретически.
Но это 19 век. А вот что писал генерал Деникин про восприятие в западном мире роли России в Первой Мировой войне[37]:

 


...Такое непонимание роли России я встречал почти повсюду в широких общественных кругах, даже долгое время спустя после заключения мира, скитаясь по Европе. Карикатурным, но весьма характерным показателем его, служит мелкий эпизод: на знамени -- хоругви, поднесенной маршалу Фошу "от американских друзей", изображены флаги всех государств, мелких земель и колоний, так или иначе входивших в орбиту Антанты в великую войну; флаг России поставлен на... 46-ое место, после Гаити, Уругвая и непосредственно за Сан-Марино...

 

Таковы были настроения в Европе. Точно так же в 1930-е годы считали, что Сталин планирует захватить всю Европу, хотя в то время от идеи «мировой революции» СССР давно уже отказался и строил социализм в отдельно взятой стране. Подобного рода высказывания можно цитировать долго. Поэтому, скорее всего, если бы в 1930-е в России был бы капитализм с демократией, Англия и Франция на переговорах вели бы себя точно так же, а, значит, пакт Молотова-Риббентропа всё равно был неизбежен.

 

Мюнхенский сговор - пролог ко Второй Мировой

20 век политика

 

Новости СМИ2

Описывая переговоры в Мюнхене, нельзя не привести события в Европе предшествующих лет, которые к этому сговору привели. В идеале, конечно, следовало бы начать рассказ с Версальского мира, которым окончилась Первая мировая война, и событий 20-х годов, однако в таком случае статья перерастёт в книгу. Поэтому начнём с событий 1934 года.

1934 г.


Гитлер организует переворот в Австрии с помощью местных нацистов. Около часу дня 25 июля 1934 г. в канцелярию австрийского премьер-министра Дольфуса вошла группа вооруженных мятежников, и Дольфус, простреленный двумя пулями, остался лежать, истекая кровью. Другой отряд нацистов захватил радиостанцию и объявил об отставке правительства Дольфуса и о приходе к власти Ринтелена.
Однако остальные члены кабинета Дольфуса проявили твердость и энергию. Президент Миклас издал официальный приказ восстановить порядок любой ценой. Части австрийской армии и полиции осадили здание канцелярии, где, окруженный небольшой группой мятежников, умирал Дольфус. Ситуацию разрешил другой европейский диктатор – Муссолини, который в то время ещё не был союзником Гитлера. Он выступил за независимость Австрии. 3 итальянские дивизии были направлены на австро-итальянскую границу к Бреннерскому перевалу. Это заставило Гитлера, который знал пределы своей мощи, отступить. Англия и Франция никак себя не проявили в этой ситуации.

1935 г.


9 марта 1935 года Гитлер объявил о наличии у Германии военно-воздушных сил, запрещённых Версальским договором. 16 марта он ввёл в Германии всеобщую воинскую повинность. 18 марта Германия официально денонсировала Версальский договор и таким образом избавилась от любых ограничений на свои вооружённые силы. Франция, Италия и Англия собрали конференцию, чтобы пресечь дальнейшие действия по милитаризации Германии. Иоахим Фест, автор одной из самых известных биографий Гитлера, в своей книге «Адольф Гитлер» писал: «В первую очередь Муссолини настаивал на том, чтобы остановить дальнейшие поползновения Германии, но представители Великобритании с самого начала дали понять, что их страна не собирается применять санкции»[1].

Все понимали, что дело двигалось к войне. 2 мая 1935 года между СССР и Францией был заключён пакт о взаимопомощи. Его действие распространялось на те случаи, когда одна из договаривающихся сторон явится «предметом угроз или опасности нападения со стороны какого-нибудь европейского государства». После подписания этого договора министр иностранных дел Франции отправился в Москву. Однако перед самым отъездом он принял германского посла в Париже. Его он постарался заверить, что франко-советский договор отнюдь не исключает возможности франко-германского сближения. Более того, в любой момент можно будет пожертвовать договором с Советским Союзом, если это понадобится для полного и окончательного соглашения с Германией. Французский посол в Берлине Франсуа Понсэ получил от Лаваля директиву явиться к Гитлеру и подробно ознакомить его с вышеизложенной позицией Лаваля[2].

16 мая 1935 года пакт, аналогичный советско-французскому, СССР заключил с Чехословакией. Он содержал существенную оговорку: «Одновременно оба правительства признают, что обязательства взаимной помощи будут действовать между ними лишь поскольку, при наличии условий, предусмотренных в настоящем договоре, помощь стороне — жертве нападения — будет оказана со стороны Франции»[2]. Этой оговоркой советская дипломатия предусмотрительно лишала французское правительство возможности — в случае нападения Германии на Чехословакию, — самому уклонившись от выполнения обязательств франко-чехословацкого союзного договора, переложить на Советский Союз всю тяжесть оказания помощи жертве агрессии. Оказывать помощь Чехословакии в случае нападения Германии Франция обязана была по франко-чехословацкому договору о союзе и дружбе от 25 января 1924 г. и франко-чехословацким пактом о взаимных гарантиях от 16 октября 1925 г.[3].
Однако, Лаваль всячески затягивал ратификацию договора во Франции. Было очевидно, что он не хочет такого сотрудничества и избегает всего, что могло бы вызвать неудовольствие Гитлера. Договор был ратифицирован только 27 февраля 1936 г., после ухода Лаваля в отставку[4].

Пакт усиливал позиции Франции и СССР в Европе, что не могло не беспокоить Англию – давнюю геополитическую соперницу как Франции, так и России. В результате 18 июня 1935 года было заключено англо-германское морское соглашение 1935 года. Согласно этому договору, Англия соглашалась с тем, чтобы «мощь германского флота составляла 35% в отношении к совокупной морской мощи Британской империи». В случае чрезвычайного строительства флота в других странах такое соотношение могло быть и пересмотрено. За Германией английским правительством так же было признано право на строительство подводных лодок, что категорически запрещалось мирным договором. Германии разрешалось построить такое количество подводных лодок, которое составило бы 60 процентов от числа английских подводных лодок, в случае же исключительных, по ее мнению, обстоятельств она могла построить и все 100 процентов[5].
В официальных английских комментариях подчеркивалось, что норма в 35% должна обеспечить Германии полное господство в отношении СССР на Балтийском море[6].

1936 г.


Рейнская демилитаризованная зона - территория Германии на левом берегу Рейна и полоса на его правом берегу шириной в 50 км, установленная Версальским мирным договором в 1919 году с целью затруднить нападение Германии на Францию. В этой зоне Германии запрещалось размещать войска, возводить военные укрепления, проводить маневры и т. д.

В ответ на ратификацию Францией советско-французского договора о взаимопомощи, Гитлер заявил, что это враждебный в отношении Германии акт, и поэтому западная полоса за Рейном для укрепления обороны Германии будет занята немецкими войсками.
7 марта три батальона немецкой пехоты заняли демилитаризированную Рейнскую область.
С военной точки зрения данная акция была чистой авантюрой. Переводчик Гитлера Пауль Шмидт слышал, как тот говорил[7]:

 


Сорок восемь часов после марша в Рейнскую зону были самыми драматическими в моей жизни. Если бы французы вошли тогда в Рейнскую зону, нам пришлось бы удирать, поджав хвост, так как военные ресурсы наши были недостаточны для того, чтобы оказать даже слабое сопротивление.

 

Генерал Йодль, бывший в то время начальником отдела оперативного управления штаба вермахта, вспоминал[8]:

 


Мы были в положении игрока, который поставил все свое состояние на одну карту. Германская армия была в этот момент наиболее слаба, так как сто тысяч солдат рейхсвера были распределены в качестве инструкторов ко вновь формируемым частям и не представляли собой организованной силы».


Бломберг, по его словам, "был в ужасе. Мне казалось, что... Франция будет реагировать немедленно военной силой. Редер и Геринг разделяли мои опасения..."

Однако, Франция, обладавшая на границе 13-ю дивизиями, и десятками дивизий в тылу, не решилась вступить в бой, хотя имела все шансы на быструю победу, что следует из воспоминаний немецкого же высшего руководства. Французский обвинитель на Нюрнбергском трибунале позже признает, что захват Рейнской зоны и строительство линии Зигфрида парализовали возможность Франции прийти на помощь своим восточным союзникам, что стало «прелюдией к агрессивным действиям против Австрии, Чехословакии и Польши»[9].

М.М. Литвинов

По поводу ввода немецких войск в Рейнскую область было созвано совещание Лиги наций. Английский министр иностранных дел Иден заявил, что вторжение немецких войск в Рейнскую зону представляет собой нарушение Версальского договора. Однако оно не является угрозой миру и «не вызывает той непосредственности акции, которая предусмотрена при известных условиях Локарнским договором».
Наиболее решительно выступил нарком иностранных дел СССР Максим Литвинов – представитель страны, которая Версальский договор не подписывала. Он напомнил членам Лиги, что защита международных договоров является обязанностью Лиги наций. На этом совещании Литвинов проявил хорошую прозорливость[10]:

 


Весь смысл выступлений господина Гитлера и его предложений в области международной политики, - сводится к организации похода против народов представляемого мною государства, к объединению против них всей Европы, всего мира. Пусть его агрессия фактически метит на ближайшее время в другие страны, пусть его атаки на Советский Союз являются лишь дымовой завесой для подготовки агрессии против других государств, но уже то обстоятельство, что он выбирает для этой цели мишенью своих беспрестанных атак Советский Союз и что он это сделал опять в связи с нарушением Локарнского договора, даёт мне право открыто и с особой силой говорить о сущности агрессивной внешней политики господина Гитлера.

 

Как видим, в 1935-1936 годах Англия и Франция фактически никак не противодействовали усилению Германии, хотя имели к тому возможности. Частично это было вызвано отсутствием политической воли, частично – как в случае с англо-германским морским соглашением – желанием предотвратить доминирование СССР в Балтийском море за счёт усиления Германии. Естественно, такая политика не могла не стимулировать Гитлера к дальнейшим агрессивным действиям.

1938 г.


Спустя 4 года после неудавшегося нацистского переворота в Австрии мечта Гитлера о присоединении Австрии сбылась. 12 марта немецкие войска вошли в Австрию. Справедливости ради надо сказать, что сами австрийцы в тот момент в подавляющем большинстве одобряли идею аншлюса. Толпы австрийцев приветствовали немецкие войска, входившие в Вену. Поскольку тогда не в Австрии не было репрессивного аппарата, способного силой организовать такое массовое приветствие, то радость австрийцев в этот момент можно считать искренней.

Жители Вены приветствуют германские войска

10 апреля в Германии и Австрии состоялся плебисцит об аншлюсе. По официальным данным, в Германии за аншлюс проголосовало 99,08 % жителей, в Австрии — 99,75 %.

Нам же аншлюс Австрии интересен не столько с политической точки зрения, сколько с точки зрения оценки состояния германской армии в тот момент. Позволю себе процитировать обширный фрагмент из книги Уинстона Черчилля «Вторая Мировая война»:



Триумфальное вступление в Вену было мечтой австрийского ефрейтора. В ночь на субботу 12 марта нацистская партия в столице намеревалась устроить факельное шествие в честь героя-победителя. Но никто не явился. Поэтому трех ошеломленных баварцев из интендантской службы, приехавших поездом, чтобы подготовить квартиры для постоя вторгающихся войск, с триумфом пронесли на руках по улицам города. О причине срыва этого плана стало известно не скоро. Германская военная машина тяжело прогромыхала через границу и застряла у Линца. Несмотря на превосходную погоду и хорошие условия, большая часть танков вышла из строя. Обнаружились дефекты тяжелой моторизованной артиллерии, и дорога от Линца до Вены оказалась забитой остановившимися тяжелыми машинами. Ответственность за затор, показавший, что на данном этапе своего восстановления германская армия еще не находится в полной готовности, была возложена на командующего 4-й группой армий фаворита Гитлера генерала фон Рейхенау.
Проезжая на машине через Линц, Гитлер увидел этот затор и пришел в бешенство. Легкие танки были выведены из колонны и в беспорядке вошли в Вену рано утром в воскресенье. Бронемашины и тяжелые моторизованные артиллерийские орудия были погружены на железнодорожные платформы и только благодаря этому успели к церемонии. Хорошо известны снимки, на которых показан Гитлер, едущий по улицам Вены среди ликующих или испуганных толп народа. Но этот момент мистической славы был омрачен элементом беспокойства. Фюрер был разъярен явными недостатками своей военной машины. Он обрушился на своих генералов, но и те не остались в долгу. Они напомнили ему о его нежелании прислушаться к Фричу и принять к сведению его предупреждение о том, что Германия не в состоянии пойти на риск большого конфликта. Но видимость была соблюдена. Состоялись официальные торжества и парады. В воскресенье, после того как германские войска и австрийские нацисты вступили во владение Веной, Гитлер провозгласил ликвидацию Австрийской Республики и присоединение ее территории к Германскому рейху.

 

Итак, по состоянию на март 1938 года, германская армия обладала ещё весьма несовершенным вооружением. Если большинство танков не доходит до цели и ломается не в поле, а на хорошем автобане, то можно говорить, что боеспособных танковых войск фактически не существует. Это же касается бронемашин и моторизованных артиллерийских орудий, которые были вынуждены доставлять по железной дороге.

18 марта СССР предложил созвать конференцию для обсуждения создавшегося положения. Предлагалось обсудить пути и способы претворения в жизнь франко-советского пакта в рамках действий Лиги Наций в случае серьезной угрозы миру со стороны Германии. Англичане отнеслись к этому прохладно. 24 марта 1938 года, выступая в палате общин, премьер-министр Англии Чемберлен изложил свое мнение по поводу этой инициативы советского правительства[11]:

 


Правительство его величества считает, что косвенным, но отнюдь не менее неизбежным следствием действий, предлагаемых Советским правительством, явилось бы усиление тенденции к созданию замкнутых группировок стран, что, по мнению правительства его величества, было бы вредно для дела мира в Европе.

 

Ещё до аншлюса Австрии Гитлер выступил в Рейхстаге с пропагандистской речью, касавшейся Австрии и Чехословакии. «Больше десяти миллионов немцев, — заявил он, — живут в двух сопредельных с нами государствах». Защита этих соотечественников и обеспечение им «свободы — общей, личной, политической и идеологической» — было долгом Германии[12]. Общественное мнение подготавливалось не только к аншлюсу Австрии, но аннексии Судет – области в Чехословакии с преобладавшим немецким населением.

Всего через несколько недель после заявлений Гитлера в Прагу была направлена советская военная делегация, которая уведомила чехов о том, что в случае нападения Германии Советский Союз окажет им военную помощь. 26 апреля 1938 года председатель Верховного совета Советского Союза Михаил Калинин заявил, что Советский Союз придет на помощь Чехословакии, даже в случае отказа Франции от своих обязательств.

20 мая 1938 года в Саксонии началась концентрация немецких войск. Об этом факте министр иностранных дел Чехословакии К.Крофта сделал официальное заявление французскому и британскому послам В.де Лакруа и Б.К.Ньютону.
В Чехословакии прошла частичная мобилизация, войска были введены в Судеты и заняли приграничные укрепления. В то же время о поддержке Чехословакии заявили СССР и Франция. Протест по поводу силового разрешения кризиса заявила даже союзник Германии Италия. В этот раз Гитлеру пришлось отступить.
Министр иностранных дел Франции Ж. Бонне прямо заявил, что «если германская агрессия будет иметь место, очевидно, что Франция придет на помощь Чехословакии». Казалось бы, похвальный шаг, показывающий решимость Франции в выполнении своих союзнических обязательств. Но всё не так просто.
Министр иностранных дел Великобритании Галифакс дал указание послу в Париже Э.Фиппсу сообщить французскому министру следующее: "...правительство Его Величества надеется, что оно будет иметь случай выразить свое мнение до того (подчеркнуто нами - Н.Р.), как Франция предпримет какие-то действия". В ответ Ж.Бонне клятвенно заверил британского посла, что "французское правительство не собирается предпринять каких-либо действий ... без пространных консультаций с правительством Его Величества".
Из донесения Фиппса от 23 мая о встрече с французским министром иностранных дел мы узнаем, что британский посол "указал на то, что если чехи будут более чем неразумными, альтернативой для них будет полное уничтожение. Его превосходительство (Бонне) полностью согласился. Более того, он сказал, что если Чехословакия будет действительно неразумной, то французское правительство вполне может заявить, что оно будет считать себя свободным от обязательств"[13]. Справедливости ради надо отметить, что это была личная позиция Бонне, а большая часть французского правительства и лично премьер-министр Даладье стремились сохранить Чехословакию, если не целиком, то хотя бы в качестве обороноспособной державы.
Из всей этой истории нам интересна позиция Бонне, который всё-таки был не абы кем, а министром иностранных дел Франции, и позиция англичан, явно не стремившихся поддержать Чехословакию в её противостоянии с Гитлером.

Майский кризис завершился для Чехословакии успешно, но, естественно, Гитлер не оставил своих агрессивных планов в отношении этой страны. Все военные приготовления для вторжения в Чехословакию, согласно плану «Грюн», должны были быть закончены ко 2 октября. Однако, Гитлер не был безумцем, который был готов действовать без оглядки на международную обстановку. Тем более, как показал мартовский аншлюс Австрии, немецкая армия в плане технического оснащения была ещё очень слаба. 18 июня он издает новую "основополагающую" директиву по операции "Грюн"[7].

 


Угрозы превентивной войны других государств против Германии не существует... Однако я приму окончательное решение начать кампанию против Чехословакии лишь в случае, если буду твердо убежден... что Франция не выступит против нас и это не повлечет за собой вмешательства Англии.

 

6 августа посол Великобритании в Берлине Гендерсон во время неофициальной встречи с немцами заявил: «Англия не станет рисковать ни единым моряком или летчиком из-за Чехословакии. Обо всем можно договориться, если не применять грубую силу»[7].


Территории компактного проживания немцев в Чехии и Моравии.
Чехи, управлявшие государством, составляли чуть больше половины населения, второй по численности группой населения были судетские немцы - 25%. Словаками были только 18%
жителей.

Мюнхенский сговор неотвратимо приближался. СССР предпринимал шаги по реализации на практике своей помощи Чехословакии. По приглашению советской стороны в Москву прибыл командующий ВВС Чехословакии генерал Я. Файфр для решения вопроса об установлении непосредственного сотрудничества между советскими и чехословацкими ВВС. В ходе переговоров был разработан план обороны Чехословакии.

В конце августа в ответ на стремление СССР договориться о практической возможности помочь Чехословакии, румынское правительство через французского посла в Бухаресте дало понять, что «закроет глаза на пролет советских самолетов на высоте 3 тыс. м и выше, поскольку эта высота практически недосягаема для румынской зенитной артиллерии»[14].

Эдвард Бенеш

5 сентября 1938 г. президент Чехословакии Эдуард Бенеш, избегая конфронтации, принял все условия лидеров проберлинской партии в Судетах, за исключением отделения от Чехословакии. Таким образом, агрессия против Чехословакии лишалась морального обоснования. По приказу из Берлина, переговоры с Бенешем были немедленно прерваны. 12 сентября Гитлер выступил в Нюрнберге. Речь Гитлера стала сигналом к восстанию в Судетах, чехи ввели в области военное положение и войска. Гитлер потребовал присоединения Судет к Германии. В тот же день премьер-министр Великобритании Чемберлен обратился к Гитлеру с просьбой о личной встрече.
15 сентября 70-летний Чемберлен впервые в жизни сел в самолёт и отправился к Гитлеру. В ходе встречи Гитлер «потребовал» проведения плебисцита во всех округах Чехословакии с преобладающим немецким населением по вопросу о присоединении этих территорий к Германии. Чемберлен обещал в течение недели доставить Гитлеру устраивающее его решение.

В сентябре 1938 г. в СССР были отмобилизованы 30 стрелковых и 10 кавалерийских дивизий. В боевую готовность была приведена авиация. Советское руководство считало необходимым безукоризненно выполнять взятые на себя военные обязательства.
Напомню, что согласно советско-чешскому договору, военная помощь Чехословакии со стороны СССР была возможна, только если такую же помощь окажет Франция.

Предлагаем вам ознакомиться с картой подготовительных мероприятий СССР для оказания помощи Чехословакии в 1938 г. Чтобы посмотреть карту в полный размер, кликните по ней, а потом кликните по крестику в правом нижнем углу.

 

В 1938 году СССР не имел общей границы с Чехословакией – нужен был коридор для
советских войск через Польшу. Польша же его предоставлять не собиралась. Ещё 25 мая 1938 года Литвинов в письме полномочному представителю СССР в Чехословакии писал
«Бонне, вздыхая, заявил, что Польша и Румыния решительно сопротивляются пропуску наших войск, и на этом разговор наш прекратился»[15]. Нежелание предоставлять коридор объяснялось не только давней враждой между Польшей и Россией, но и тем, что
Польше было выгодно ослабление Чехословакии – как и Германия, она собиралась отнять у неё территории, и сделала это, о чём речь пойдёт чуть позже.

Неизвестно, как бы СССР стал решать проблему коридора, однако события повернулись так, что, что она и не возникла.


Территория Чехословакии после 1938 года.
1) Словацкое государство, 2) Протектораты Чехия и Моравия, 3) Оккупированная территория

Невилл Чемберлен

18 сентября в Лондоне английский премьер-министр Чемберлен и министр иностранных дел Галифакс с одной стороны, и французский премьер Даладье и министр иностранных дел Бонне с другой договорились, что все территории Чехословакии, население которых более чем на 50 процентов состояло из судетских немцев, отходили к Германии "для поддержания мира и охраны жизненных интересов Чехословакии". Президент Чехословакии Бенеш на этом совещании не присутствовал - всё решили за его спиной.
Совместная декларация гласила[7]:

 


Правительства Англии и Франции, как было сообщено в официальной ноте,
понимают, насколько велика жертва, которую должно принести правительство
Чехословакии во имя мира. Однако, поскольку дело это является общим для всей
Европы и для Чехословакии, они считают своим долгом открыто изложить
требования, необходимые для сохранения мира.

 

Итак, в полдень 19 сентября английский и французский послы в Праге вручили англо-французские предложения чешскому правительству. Предложения эти были отвергнуты на следующий день. Таким образом, Франция фактически отказалась от своего договора о взаимопомощи с Чехией.
Началось давление на чешское руководство с целью вынудить его принять англо-французское решение. 21 сентября в 2 часа ночи президент Бенеш был поднят с постели приходом обоих посланников. То был уже пятый их визит на протяжении одних суток.

Ночные гости предъявили Бенешу ультиматум, содержание которого было впоследствии оглашено чехословацким министром пропаганды Гуго Вавречка. От имени своих правительств посланники требовали немедленной и безоговорочной капитуляции Чехословакии. Чехословацкое правительство должно понять, заявили они, что «если оно не примет англо-французского плана, то весь мир признает Чехословакию единственной виновницей неизбежной войны». Своим отказом Чехословакия нарушит и англо-французскую солидарность: ведь если даже Франция и придёт на помощь Чехословакии, Англия не вступит в войну.
«Если же чехи объединятся с русскими, — добавили посланники, — война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне»[16].
Бенеш сдался. Но аппетиты Гитлера разыгрались. 22 сентября Чемберлен привёз ему решение чехов, и он ожидал, что Гитлер выразит ему своё удовлетворение. «Очень сожалею, — заявил Гитлер, — но теперь это нас не устраивает». Тут же Гитлер пояснил, чего он хочет. Оказалось, он требует, чтобы заодно удовлетворены были территориальные притязания Венгрии и Польши, с которыми Германия связана дружественными отношениями. В большом замешательстве Чемберлен заявил, что новые требования Гитлера должны быть подвергнуты обсуждению. Англия и Франция продолжили нажим на Чехословакию. Гитлер, видя, что англичане и французы готовы полностью отдать ему в жертву Чехословакию, уже не считал нужным стесняться.

Вечером 26 сентября он выступил в берлинском Спорт-паласе с новыми угрозами против Чехословакии. «Если к 1 октября, — бесновался фюрер, — Судетская область не будет передана Германии, я, Гитлер, сам пойду, как первый солдат, против Чехословакии»[16].
После этого Бенеш объявил общую, а Франция частичную мобилизацию. Часть немецких генералов была против вторжения в Чехословакию – причём ещё до сентября 1938 г., так как полагала, что против Англии, Франции и Чехословакии Германия не выстоит.
Начальник Генерального штаба вермахта Людвиг Бек 18 августа 1938 г. подал в отставку в знак несогласия с политикой Гитлера. Преемник Бека Гальдер разделял его взгляды и стал ключевой фигурой антигитлеровского заговора.
Заговорщики пытались предупредить Великобританию о планах Гитлера и призывали её проявить твёрдость и решительность. 21 августа полковник Остер послал своего агента к британскому военному атташе в Берлине с сообщением, что Гитлер намерен совершить нападение на Чехословакию в конце сентября. "Если усилия других стран заставят Гитлера отказаться от своих намерений накануне намеченного срока, он не перенесет такого удара, - сообщил агент англичанам. - Точно так же, если дело дойдет до войны, то немедленное вмешательство Англии и Франции может привести к падению режима"[7].
Однако, всё было тщетно – Чемберлен взял курс на «умиротворение» Гитлера.

Проведённая мобилизация в Чехословакии и Франции, а так же позиция немецких генералов, выступавших против войны, поколебали уверенность Гитлера. 27 сентября в письме к Чемберлену он выразил готовность обсудить с чехами детали и «дать гарантии Чехословакии».
В ответ Чемберлен направил телеграмму президенту Чехословакии Бенешу, в которой приводил полученную из Берлина информацию, свидетельствующую о том, "что немецкая армия получит приказ пересечь границу Чехословакии, если завтра (28 сентября) к 14.00 правительство Чехословакии не примет предложения Германии". Честно предупредив правительство Чехословакии, Чемберлен не мог удержаться, чтобы в конце своего послания не запугать Бенеша: "Немецкая армия займет Богемию, и ни государство, ни группа государств не смогут ничего сделать для спасения Вашего народа и Вашей страны... Такова правда, каков бы ни был результат мировой войны".
Таким образом, Чемберлен возлагал ответственность за начало войны уже не на Гитлера, а на Бенеша[7].
Бенеш еще не ответил на эту телеграмму. Пришла ещё одна, в которой Чемберлен рекомендовал Чехословакии согласиться на ограниченную оккупацию немецкими войсками 1 октября района по берегам рек Эгер и Аш. Он предлагал также создать германо-чешско-британскую пограничную комиссию, которая быстро установит, какие территории отойдут в дальнейшем к Германии.
Французы так же не отставали в «умиротворении» Гитлера. Министр иностранных дел Франции Бонне через французского посла Франсуа-Понсе предложил Гитлеру собственный план оккупации Германии, гораздо более обширный.
Эту сцену в книге «Взлёт и падение Третьего Рейха» описал У. Ширер, американский историк и журналист, работавший в Германии в качестве журналиста с 1926 года по декабрь 1941-го и с осени 1945 года. В свою очередь, он узнал её от переводчика Гитлера Пауля Шмидта.

 


Гитлер принял Франсуа-Понсе в 11.15 утра. Канцлер был напряжен и нервничал. Французский посол склонял его принять французские предложения, чтобы спасти Европу от войны. При этом он размахивал картой, где были отмечены большие куски чешской территории, которую главная союзница Чехословакии преподносила Гитлеру на блюдечке. Несмотря на отрицательные, по словам Франсуа-Понсе, комментарии Риббентропа, Гитлер был приятно поражен, особенно, как отмечает Шмидт, картой, на которой были обозначены щедрые подношения.

 

29 сентября в Мюнхене по инициативе Гитлера происходит его встреча с главами правительств Великобритании, Франции и Италии. Однако, вопреки обещанию в письме Чемберлену, чехословацкие представители не были допущены к обсуждению соглашения. СССР было отказано в участии во встрече.

---

Соглашение заключенное в Мюнхене, 29 Сентября 1938 между Германией, Великобританией, Францией и Италией.


ГЕРМАНИЯ, Великобритания, Франция и Италия, учитывая соглашение, которое было уже в принципе достигнуто о уступке Германии Судетской Немецкой территории, соглашаются о следующих сроках и условиях, выполнения данной уступки и мерами следующим из нее, и в соответствии с этим соглашением они предпринимают самостоятельные разумные шаги, необходимые гарантировать его выполнение:
1. Эвакуация начнется 1-ого октября.
2. Великобритания, Франция и Италия соглашаются, что эвакуация территории должна быть закончена к 10-ому октября, без проведения любых разрушений, и что Чехословацкое Правительство будет считаться ответственным за выполнение эвакуации без разрушений.
3. Условия проведения эвакуации будут установлены подробно международной комиссией, составленной из представителей Германии, Великобритании, Франции, Италии и Чехословакии.
4. Оккупационная стадия преобладающе-немецкой территории Немецкими войсками начнется 1-ого октября. Четыре территории, отмеченные на приложенной карте будут заняты Немецкими войсками в следующем порядке:
Территория отмеченная Номером I 1-го и 2-го октября; территория отмеченная Номер II 2-го и 3-его октября; территория отмеченная Номер III 3-го, 4-го и 5-го октября; территория отмеченная Номер IV 6-го и 7-го октября.
Остающаяся территория преобладающе Немецкого характера будет установлена вышеупомянутой международной комиссией немедленно и будет занята Немецкими войсками к 10-ому октября.
5. Международная комиссия, упомянутая в параграфе 3 определит территории, в которых должен быть проведен плебисцит.
Эти территории будут заняты международными частями, пока плебисцит не был закончен. Эта же самая комиссия установит условия, в которых плебисцит должен быть проведен, беря как базовые условия плебисцита в Сааре.
Комиссия также установит дату, не позже чем конец ноября, проведения плебисцита.
6. Заключительное определение границ будет выполнено международной комиссией. Комиссия будет также иметь право рекомендовать четырем Великим Державам, Германии,
Великобритании, Франции и Италии, в некоторых исключительных случаях, незначительные изменения в строго этнографических определениях зон, которые должны быть переданы без плебисцита.
7. Будет иметься право выбора в и вне переданных территорий.
Выбор, который будет осуществлен в пределах шести месяцев от даты этого соглашения. Немецкое-чехословацкая Комиссия должна определить подробности выбора, рассмотреть пути облегчения перемещения населения и уладить принципиальные вопросы, проистекающего из сказанного перемещения.
8. Чехословацкое Правительство будет в пределах периода четырех недель от даты выпуска этого соглашения освободить из своих военных и полицейских сил любых Судетских Немцев, которые могут пожелать быть освобождаемыми, и Чехословацкое Правительство должно в пределах того же самого периода выпустить заключенных Судетских Немцев, которые заключены за политические нарушения.
Мюнхен, 29 сентября, 1938.
ADOLF HITLER,
NEVILLE CHAMBERLAIN,
EDOUARD DALADIER,
BENITO MUSSOLINI.


Гитлер и Чемберлен в Мюнхене в 1938 году.


Во время подписания Мюнхенского соглашения. Слева направо: Чемберлен, Даладье, Гитлер, Муссолини и Чиано

Руководства Великобритании и Франции оказали давление на правительство Чехословакии, и президент Бенеш без согласия Национального собрания принял к исполнению данное соглашение.
В Англии и Франции царила настоящая эйфория. "Таймc" заявила, что "ни один завоеватель, возвратившийся с победой с поля битвы, не был увенчан такими лаврами". Спонтанно возникло движение за основание "Национального фонда благодарения" в честь Чемберлена, но он великодушно отклонил это предложение. Только Дафф Купер, первый лорд адмиралтейства, покинул кабинет и подал в отставку, да еще Уинстон Черчилль во время дебатов в палате общин произнес исторические слова (тогда это был глас вопиющего в пустыне): "Мы потерпели полное и сокрушительное поражение". В этом месте, как вспоминал он позднее, ему пришлось прерваться, чтобы переждать бурю протестов против такого заявления.

Каковы же были мотивы для такого поведения Англии и Франции?
Алексей Исаев в своей статье «Пакт Молотова-Риббентроппа. Военный аспект» считает, что важную роль играла боязнь англичан бомбардировок[18].

 


В 1934 году не кто иной, как Черчилль, оценивал потери от первых десяти дней бомбардировок Лондона и окрестностей в 30-40 тысяч человек. Его-то уж точно трудно было назвать трусом и алармистом. В 1936 году подсчеты показывали, что за те же десять дней погибнут 150 тысяч человек. В этой ситуации готовность ПВО страны приобретала важнейшее значение. Однако в сентябре 1938 года английская истребительная авиация была далека от идеала как количественно, так и качественно. Чемберлен все это знал. Это делало силовое решение возникшего чехословацкого кризиса далеко не лучшим вариантом. Как сильный и энергичный политик, Чемберлен также фактически подмял под себя французского премьера Даладье. Политика Франции следовала в кильватере политики Великобритании.

Позднее стало понятно, что возможности немцев были сильно переоценены. Люфтваффе в сентябре 1938 года не обладало той мощью, которую немецким ВВС приписывали в Англии. Цифра потерь в 160 тысяч человек погибших в результате бомбардировок не была превышена даже за пять лет войны.

 

Ещё одной версией является то, что Англия и Франция собирались силами Гитлера уничтожить СССР. Так, установкой английского правительства в 1930-е было следующее:
«Чтобы жила Британия, большевизм должен умереть»[21]. В 1938 г. заместитель министра иностранных дел Великобритании Кадоган записал в своем дневнике: «Премьер-министр (Чемберлен) заявил, что он скорее подаст в отставку, чем подпишет союз с Советами».

Англия и Франция проявили непростительную слабость и недальновидность, лишь частично извиняемую боязнью воздушных бомбардировок. СССР не мог прийти на помощь Чехословакии, т.к. та сама согласилась с условиями Мюнхенского соглашения. Однако, могла ли Чехословакия противостоять Гитлеру в одиночку?

Анализ сил показывает, что это вполне было ей по силам. Как видно из таблицы, приведённой на карте «Подготовительные мероприятия Советского Союза для оказания помощи Чехословакии в 1938 г.», численность немецкой армии вторжения составляла 1 825 000 человек, а чешской армии отражения агрессии – 1 645 000 человек. Соотношение танков - 720:400, а самолётов – 2400 к 1500. Танков и самолётов у немцев больше, однако не будем забывать о том, что вермахт образца 1938 года это совсем не тоже самое, что вермахт 1939 и 1941. Аншлюс Австрии показал, что немецкое вооружение было весьма ненадёжным.

Когда в Нюрнберге генерала Кейтеля спросили, какова была реакция немецких генералов на подписание Мюнхенского соглашения, он ответил:

 


Мы были необычайно счастливы, что дело не дошло до военного столкновения, потому что... всегда полагали, что у нас недостаточно средств для преодоления чешских пограничных укреплений. С чисто военной точки зрения у нас не было сил брать штурмом чехословацкую оборонительную линию.

 

Даже Гитлер в конце концов убедился в этом, проинспектировав чешские укрепления. Позднее он говорил доктору Карлу Буркхардту, верховному комиссару Лиги Наций в Данциге:

 


То, что мы узнали о военной мощи Чехословакии после Мюнхена, ужаснуло нас - мы подвергали себя большой опасности. Чешские генералы подготовили серьезный план. Только тогда я понял, почему мои генералы меня удерживали.

 

Не нужно забывать, что Чехословакия на тот момент обладала мощной промышленностью. Спустя два года – в 1940-м, только заводы "Шкода" в Чехии выпускали столько же вооружения, сколько вся английская промышленность[20].
Однако, чехи решили сдаться.
А уж если бы Франция и Англия оказали военную поддержку Чехословакии, то, очевидно, что германская армия была бы разгромлена.

Дальнейшая судьба Чехословакии


Не только Германия поживилась за счёт Мюнхенского сговора.

 

2 ноября 1938 года польская армия вступает в Тешинскую область. Вступает с триумфом - польских солдат забрасывают цветами в Тешине, впрочем остравский корреспондент "Чешского слова" сфотографировал как была организована "спонтанная встреча" - из соседнего польского Цешина пришло несколько сотен поляков с цветами, которые изображали местных жителей. Первой самой "важной" реформой стал запрет чешских школ и чешского языка[19].

В тот же день 2 ноября 1938 года Венгрия по решению Первого Венского арбитража получила южные (равнинные) районы Словакии и Закарпатской Украины (Подкарпатской Руси) с городами Ужгород, Мукачево и Берегово.
Под давлением Германии чехословацкое правительство 7 октября принимает решение о предоставлении автономии Словакии, а 8 октября — Подкарпатской Руси.
В марте 1939 года Германия оккупировала оставшуюся часть территории Чехословакии, включив её в состав Рейха под названием «протекторат Богемия и Моравия». Чехословацкая армия не оказала оккупантам никакого заметного сопротивления.

Значение Мюнхенского сговора


1. Гитлер не был вовремя остановлен и почувствовал полную безнаказанность, что неизбежно толкало его к новым агрессивным действиям.
2. Из рядов потенциальных противников Третьего рейха была исключена большая – общей численностью 2 млн. человек и хорошо вооруженная чехословацкая армия. Военно-промышленный комплекс Чехословакии до конца войны работал на Германию. Как уже говорилось выше, только заводы "Шкода" в Чехии в 1940 году выпускали столько же вооружения, сколько вся английская промышленность.
22 июня 1941 года границу СССР перешли 970 танков чешского производства, что составляло четверть от всех танков Вермахта.

 

Кто ковал фашистский меч?

политика 20 век

 

Новости СМИ2

Первоначально данная статья опубликована в газете "Спецназ" NN4-5 за 2004 г.

В 1992 году вышла книга Юрия Дьякова и Татьяны Бушуевой с кричащим названием «Фашистский меч ковался в СССР». С их подачи – и, разумеется, с деятельной помощью российской прессы – представление об СССР как «кузнице гитлеровской армии» настолько укоренилось в общественном сознании, что превратилось в господствующее мнение. Нынешние СМИ, обращаясь к «историческим материалам», к месту и не к месту рассказывают о том, как немецкие лётчики и танкисты проходили подготовку у нас в стране, называют громкие имена гитлеровских военачальников, вплоть до Геринга и Гудериана, якобы обучавшихся в советских училищах.

Между тем, уже само название книги Дьякова и Бушуевой – «Фашистский меч ковался в СССР. Красная Армия и Рейхсвер. Тайное сотрудничество. 1922–1933. Неизвестные документы» – заставляет усомниться в добросовестности её авторов. В самом деле, 1922–1933 годы – это время Веймарской республики, Гитлер пришёл к власти лишь в 1933 году. Ни один из приведённых в книге документов не указывает на помощь Сталина Гитлеру и НСДАП. Так откуда же взялся «фашистский меч», якобы выкованный сталинскими кузнецами?

Пытаясь связать концы с концами, Дьяков и Бушуева делают вид, будто рейхсвер, то есть армия Веймарской республики, с которой сотрудничали советские военные, и гитлеровский вермахт суть одно и то же: «Мало кто из историков знает о том, что германский вермахт (рейхсвер), в обход версальских запретов, набирал силу на нашей земле» (Дьяков Ю.Л., Бушуева Т.С. Фашистский меч ковался в СССР… С.7). Подобный довод выглядит малоубедительным. Действительно, вермахт был создан на основе рейхсвера. Но мало ли кто из кого вырос! Все убийцы и бандиты когда-то были детьми, но ни один добросовестный педагог или психолог не возьмётся предсказать, что вот этот малыш станет преступником. А в середине 1920-х годов, когда запускались советско-германские военные проекты, разглядеть в рейхсвере будущий фашистский вермахт было не легче, чем заподозрить в милом ребёнке потенциального бандита.

Тогдашняя Германия являлась в высшей степени благопристойной демократической республикой. К тому же в стране действовала мощная компартия, что вселяло надежды на грядущую социалистическую революцию. НСДАП была мелкой, маловлиятельной группой маргиналов. С другой стороны, в истории международных отношений найдётся немало случаев, когда бывший друг неожиданно становился непримиримым врагом. Если брать свежие примеры, то можно вспомнить щедро вооружавшийся Соединёнными Штатами Иран, в котором после свержения шаха Пехлеви утвердился антиамериканский режим. И это почему-то никого не удивляет.

Однако любая попытка хотя бы на словах защитить прошлое своей страны в период разгула «гласности» приравнивалась к коммуно-фашизму и посягательству на общечеловеческие ценности. Поэтому никакого внятного ответа клеветники так и не дождались. Тем не менее, сам по себе вопрос о кузнице, в которой ковался «фашистский меч», а также о том, чем именно занимались немецкие военные на нашей территории, чрезвычайно интересен и явно заслуживает более пристального рассмотрения.

Страна без кадров


Скажите, уважаемый читатель, а Вам не кажется удивительным, что именно мы в 1920-е годы учили немцев премудростям танкового дела и боевого применения авиации, а не наоборот? Понятно, что по меркам 1980-х, когда Советский Союз оставался сверхдержавой с ещё не разрушенным «реформами» военно-промышленным комплексом, это совершенно нормально. Однако для первой трети XX века подобная ситуация выглядит, мягко говоря, странной и нелепой. Всё равно, как если бы американские инженеры с заводов Форда ездили стажироваться по вопросам автомобилестроении куда-нибудь в Гвинею-Бисау.

В самом деле: в 1913 году Германия по уровню промышленного развития занимала второе место в мире после США, в то время как Россия представляла собой отсталую аграрную страну. Наиболее наглядно разница между ними проявилась в ходе 1-й мировой войны, потребовавшей от каждого из основных государств-участников максимального напряжения сил. Так, если Германия во время войны произвела 47,3 тыс. боевых самолётов, то Россия – всего лишь 3,5 тыс. (Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование. М., 2001. С.89). При этом, как отмечал эмигрантский историк генерал-лейтенант Н.Н.Головин: «В ещё более печальном положении находилось удовлетворение потребностей Русской Армии в авиации. Производство авиационных моторов в мирное время в России отсутствовало, если не считать отделения завода Гнома в Москве, дававшее не более 5 двигателей этого рода в месяц. Вследствие этого снабжение нашего воздушного флота авиационными моторами могло основываться главным образом на привозе из-за границы. Но наши союзники, занятые чрезвычайным усилением своих воздушных войск, очень скупо уступали нам эти двигатели» (Головин Н.Н. Военные усилия России в Мировой войне. М., 2001. С.224).

Впрочем, после начала войны производство авиационных моторов в России значительно увеличилось. Так, в течение 1916 года на российских заводах было изготовлено 1398 моторов (Бескровный Л.Г. Армия и флот России в начале XX в. Очерки военно-экономического потенциала. М., 1986. С.141). Однако этого оказалось недостаточно: