Превращение

Во время работы над этой главой я получил удивитель­ное письмо, в котором ученик средней школы поведал о дра­матичном изменении, происшедшем с его учительницей ма­тематики. Я настолько заинтересовался, что связался с этой учительницей и попросил более подробно познакомить меня с ее опытом. Это была действительно драма (почти мелодра­ма), и я подумал: не буду ее использовать, дабы не вызывать определенно отрицательную реакцию у читателей, которые могут решить, что эта история слишком хороша, чтобы быть

Часть 1.Трудности и возможности

правдой. Однако дальнейшее размышление привело меня к выводу, что внезапное изменение, случившееся с этой учи­тельницей за несколько недель, очень похоже на более по­степенное изменение, которое я наблюдал у многих учите­лей на протяжении нескольких месяцев или даже лет. По­этому я решил представить материалы, полученные и от уче­ника, и от учительницы. Изменены только имена. Вот неко­торые фрагменты из письма Пита:

• Ровно два месяца и одиннадцать дней тому назад в на­шей школе произошло чудо. В тот понедельник, 9-го марта, одна учительница вошла в класс совершенно другим челове­ком. Да, миссис Уинни Мур (учительница алгебры и геомет­рии) переменилась. ...Мы садимся в круг и учим друг друга. И на этих уроках мы не просто учим математику. Мы учимся жизни. ...Как я уже сказал, Уинни изменила мой взгляд на жизнь. У меня теперь есть цель, ради которой стоит трудить­ся, — я стану учителем и буду работать этим замечательным новым способом. ...Теперь я могу общаться с другими людь­ми; я гораздо лучше лажу со своими родителями; я серьезно забочусь о многом и замечаю многое из того, на что никогда раньше не обращал внимания. Все эти изменения во мне про­изошли из-за этого нового метода.

Пит привел в своем письме высказывания нескольких других учащихся, прошедших через тот же самый опыт. Некоторые из них я процитирую позднее. Должен признать, что моя первая реакция на все это была такой: «Что же, черт побери, стряслось с этой учительницей?» Через несколько недель я написал ей, чтобы выяснить все это, а заодно спро­сить, не участвовала ли она в работе «группы встреч» (en­counter group), что иногда может вызывать резкое изменение подобного рода. Она ответила, что такого опыта у нее не было, но она хочет рассказать о некоторых событиях, пред­шествовавших изменению ее поведения в классе. Посещая зимой вечерние курсы консультирования, она прочла неко-торые мои работы и познакомилась с теми качествами, ко­торые я нахожу продуктивными как для учения, так и для личностного роста: подлинностью (или реальностью), глу-боким эмпатическим пониманием и теплым, исполненным

Глава 3.Может ли учитель в классе быть самим собой? 101

любви принятием человека таким, какой он есть. Вот стро­ки из ее письма:

* Эти понятия заинтриговали меля и, к собственному изум­лению, я смогла применить их на следующей неделе. Ко мне домой пришел один мой весьма неблагополучный ученик. Полю пятнадцать лет, он употребляет наркотики. Я ощутила его от­чаянную потребность с кем-то пообщаться и почувствовала, что Бог назначил этим «кем-то» меня. (Уверена, что этот феномен может быть полностью объяснен б психологических терминах.) Я старалась слушать его на всех возможных уровнях до тех пор, пока не впитала его трудности до почти невыносимой сте­пени. Вдруг я осознала, как больно ему жить. Еще более меня потрясло осознание того, как он чувствовал себя в качестве учащегося моего класса. Я усугубляла его боль. Я видела, как он страдает во время одной из моих контрольных работ. И это стало моей болью тоже.

В среду на той же неделе я участвовала в ролевой игре на вечерних занятиях по консультированию. За неделю до этого меня выбрали на роль клиента с личными проблемами. Я иг­рала глубоко неблагополучного человека, подумывающего о самоубийстве. Я убеждена, что играла попеременно то Поля, то себя. Женщина, исполнявшая роль консультанта, с удив­лением сказала мне: «Если вы можете делать это, то вы може­те все». Мне показалось, что она готова расплакаться. Затем, в пятницу 6-го марта, мне пришлось пройти через экстраор­динарный опыт: мой муж Джон помог мне общаться с Полем. Мы трое сели на пол, и Джон сказал, что мы должны быть предельно честны друг с другом, даже в том случае, если это будет трудно. Я долго не могла заговорить. У Поля в глазах появились слезы, поэтому я придвинулась и стала шептать ему на ухо. Я не помню всего, что сказала, но слова приходи­ли очень легко. Я сказала: я уверена, что ты пытался убить себя. (Впоследствии он рассказал мне о четырех или пяти по­пытках самоубийства.) Я сказала также, что не хотела бы ви­деть его таким одиноким и подавленным. Он рассказал мне, что никто раньше не проявлял заботу по отношению к нему. Чуть позднее я испытала такое облегчение от этого общения, что почувствовала себя наполненной энергией и силой. Я дей­ствительно установила контакт с кем-то! Сила, которую я по­чувствовала, казалось, влилась в Поля. Я как-то случайно встретила подобное описание в тексте по психологии личнос­ти, где говорилось об «океаническом чувстве» по Маслоу: от­крытость зрению безграничных горизонтов, ощущение того,

что ты одновременно более сильный и более беспомощный, чем когда-либо раньше, чувство огромного экстаза, удивле­ния и благоговейного трепета, потеря ощущения себя во вре­мени и пространстве и, наконец, убежденность в том, что про­исходит нечто предельно важное и ценное, так что благодаря таким переживаниям субъект до некоторой степени преобра­зуется и укрепляется даже в своей повседневной жизни.

Именно это я и пережила! Четыре дня я была охвачена ка­ким-то фантастическим чувством. Я не могла оставаться той замурованной учительницей, которой была. Мне необходимо было изменить манеру преподавания, чтобы быть искренней с самой собой. Традиционный способ преподавания наносил мне ущерб. Я должна была также показать Полю, что могу менять­ся, а значит и он может меняться. В следующий понедельник я изменила все свои уроки (о чем мои ученики уже рассказали вам). Поль был очень зависим от меня в течение нескольких месяцев, однако теперь наши отношения смягчились и пере­росли в дружбу. Он, похоже, стал более независимым и уве­ренным в общении с одноклассниками.

Так вот что с ней случилось! Она прошла через опыт обра­щения, сопровождавшийся глубокими эффектами. (Я всегда с подозрением отношусь к обращениям, вызванным внешни­ми обстоятельствами — вдохновенной речью оратора или давлением группы, однако обращения, вызываемые внутрен­ними переживаниями, представляют собой нечто иное и име-ют тендендию к устойчивости.) Работа, которую она и ее муж проделали с Полем, может вызвать вопросы у многих чита­телей. Была ли она достаточно квалифицирована, чтобы консультировать мальчика, имеющего такие серьезные на­рушения? По моему мнению, альтернативный поступок — отправить назад мальчика, решившегося прийти к ней за по­мощью, определенно травмировал бы его, и я рад, что она взяла на себя этот риск. Она должна была в подлинном смысле психически подключиться к нему, чтобы интуитив­но узнать, что он готов совершить самоубийство. Я расцени­ваю ее исходное обращение к нему, сделанное шепотом, как в самом деле очень рискованное и оправданное только тем фактом, что ее интуиция оказалась точной. Я чувствовал бы себя гораздо комфортнее, если бы она общалась с ним значи­тельно более осторожно. Но как бы мы ни рассматривали ее

 

 

Часть 1.Трудности и возможности

Глава 3.Может ли учитель в классе быть самим собой? 103

консультационные сессии с Полем, они оказали на нее боль­шое влияние. Она позволила себе войти во внутренний мир одного из своих учащихся и не только ощутила ту боль, ко­торую он испытывал, но и ту боль, которую она причинила ему в классе. (Представьте себе, как бы все изменилось, если бы каждая учительница хоть на несколько мгновений по­чувствовала, что переживает каждый ученик на ее уроке!) Это глубокое эмпатическое вовлечение в общение с Полем заставило миссис Мур изменить весь способ ее существова­ния в классе. О том, насколько очевидным было это измене­ние, свидетельствуют высказывания других учащихся, два из которых приводятся ниже:

• Мальчик из ее класса. То, что произошло на уроке гео­
метрии, невозможно описать словами на бумаге. Но все это
произошло, потому что миссис Мур была честна с нами и с
самой собой и сделала этот маленький шаг. То, что этот ша­
жок принес мне, и классу, и моему образованию, и моему
взгляду на жизнь, — просто невозможно адекватно высказать.
Я узнал так много о таком множестве людей в этом классе, и
я захотел учить геометрию.

• Из письма девочки к миссис Мур. ...Я пришла к убежде­
нию, что учителя — это роботы, запрограммированные на то,
чтобы травмировать людей. В конце концов, я поняла, что дол­
жна отгородиться и не слушать их, иначе они застращают
меня до потери сознания. ...Моя учительница математики в
третьем классе обзывала меня тупой, ленивой и неблагодар­
ной, если я как-то не так отвечала во время устного опроса
или не понимала задание на дом. Она так меня запугала, что,
когда наступало время выполнения теста, я так боялась пол­
ностью провалиться, что каждый раз действительно провали­
валась. Родители думали, что все это происходит из-за того,
что я недостаточно занимаюсь, поэтому лишили меня всех
привилегий, и я должна была отправляться спать в 7.30 вече­
ра, чтобы набраться сил перед следующим ужасным днем в
школе. ...Это было как сон — учительница, которая, наконец,
понимает, что ее ученики нуждаются в ней и хотят, чтобы она
была их другом и помогала им понять массу запутанного и
загадочного! Выходя после Вашего урока, я чувствовала, что
хочу кричать каждому встречному, что есть человек, которо­
му я не безразлична.

Часть 1. Трудности и возможности

Я убежден, что такое быстрое изменение учителя и клас-са очень редкое и крайне необычное явление. Но вне за­висимости от того, происходит ли изменение медленно и по­степенно или же в короткий промежуток времени, на уча­щихся это производит ошеломляющее впечатление. Встре­тить учителя, с которым можно общаться в классе как с че­ловеческим существом — это переживание не только дра­гоценно само по себе, оно дает толчок и усвоению материа­ла, и самопониманию, и совершенствованию общения с од­ноклассниками.