Вопрос 4.

Церковно-государственная деятельность патриарха Никона. Богослужебная реформа. Причины оставления патриаршей кафедры, история осуждения. Протопоп Иван Неронов и оппозиция патриарху Никону в 50-х гг. XVI в. Протопоп Аввакум. Осуждение сторонников старых обрядов на Большом Московском соборе 1666-1667 гг.

В 1605 г. у крестьянина Нижегородской области Мины родился сын Никита, Он рано лишился матери и все детство провел при деспотичной мачехе. В раннем возрасте он выучился грамоте у деревенского дьячка. Чтение книг располагало его к сосредоточенной духовной жизни. В двенадцатилетнем возрасте Никита убежал из дома в монастырь. Уже там он начал обнаруживать замечательную силу воли и стремление к подвижнической жизни. Чтобы не проспать утрени, он ложился на перекладине у колокола.

Двадцати лет, по настоянию родственников, Никита женился; вскоре был рукоположен во священника. Через 10 лет, потеряв детей, он уговорил жену постричься в одном московском монастыре, а сам удалился на Белое море, в Анзерский скит, где принял монашество с именем Никон. Пробыв там 5 лет, он вследствие столкновения с настоятелем из-за постройки церкви удалился в Кожеезерсккй монастырь (на западном берегу Белого моря) и там через некоторое время был выбран в игумены.

В 1646 г. Никон оказался в Москве по монастырским делам и был замечен царем, которого поразила его величественная наружность и сильная речь. Никон был определен архимандритом Московского Новоспасокого монастыря.

С этого времени начинается его быстрое возвышение. В звании архимандрита он должен был каждую неделю являться во дворец для духовной беседы с царем Алексеем Михайловичем. В1649 году Никон назначается митрополитом в Новгород.

В 1652 г. по совету Никона было решено перенести в Успенский собор останки трех святителей, страдальцев от светской власти: Иова из Старицы, Гермогена из Чудова монастыря и митрополита Филиппа из Соловецкого монастыря. За мощами святого Филиппа поехал сам Никон. С ним отправлена былацарская молитвенная грамота к святому Филиппу, в которой преемник Грозного по престолу, преклоняя свой царский сан пред святителем, ставшим жертвой столкновений со светской властью, молил святого мученика пришествием в Москву разрешить грех Грозного и "упразднить поношение", лежавшее на царском роде.

В отсутствие Никона умер патриарх Иосиф. Извещая об этом Никона, царь описывал свой испуг, когда на "Иване Великом" раздался троекратный удар колокола - вестник смерти патриарха; описывал скорбь Церкви, которая, "как пустынная голубица, лишилась своего жениха, и к таким великим дням (Пасхи)''.

По возвращении Никона со святыми мощами в Москву выбор в патриархи пал, конечно, на него, любимца царя. Но Никону не хотелось такого патриаршества, какое было в правление Иосифа. Усиление власти бояр в делах Церкви заставило его сначала отказаться от этого избранния.

В Успенском соборе, в собрании бояр и народа царь со слезами умолял Никона принять патриарший сан. Тогда Никон, обратясь ко всем, спросил, "будут ли почитать его как архипастыря и отца, слушать его во всем и дадут ли ему устроить Церковь?" Все сказали, что будут и дадут, и Никон в 1652 г. принял патриаршество.

Сделавшись патриархом, Никон стал "особенным другом" царя, в отсутствие которого ( во время военных походов и моровых болезней) он оберегал царское семейство и управлял государством. Неограниченная дружба соединяла царя и патриарха в течение шести лет. Царь дал Никону титул "великого государя", которым до него пользовался только патриарх Филарет, отец Михаила Романова. Таким образом, в стране снова стало два великих государя.

Особенно энергичную деятельность Никон проявил тогда во время эпидемии моровой язвы. Он своими грамотами вразумлял суеверный народ, который считал за грех противостоять постигшей беде, как наказанию Божию.

Вопреки "Уложению", запрещавшему увеличивать церковные имения, патриарший дом обогатился новыми вотчинами. Когда Никон строил свои монастыри, царь давал им богатейшие вотчины. Патриаршая власть была при Никоне также сильна, как и при Филарете. Он окружал себя царской пышностью и недоступностью, "возлюбил", как жаловалось на него духовенство, "стоять высоко, ездить широко". Лучшие облачения того времени принадлежали ему; на них употреблены были целые пуды жемчуга, золота и дорогих камней. Протопоп Казанского собора Иоанн Неронов говорил патриарху: "Государевы царевы власти уже не слыхать, всем от тебя страх, а посланники твои пуще царских всем страшны, никто не смеет с ними и говорить; затверждено у них, знаете ли патриарха?"

В церковных делах власть его была неограничена, сами архиереи беспрекословно подчинялись Никону. Без собора он чинил суд над архиереями; лишил кафедры и отправил в ссылку Павла, епископа Коломенского; запретил в служении Симеона, епископа Тобольского. Боялись его и бояре.

Патриарх издал вновь пересмотренную и дополненную им "Кормчую", в которую включил грамоту Константина Великого папе Сильвестру, ибо в ней он видел апологию церковной власти и церковного имущества. Подложности этой грамоты тогда не подозревали, конечно, ни царь, ни сам патриарх.

Никон заявил себя ревностным преобразователем церковной жизни. Он положил начало живой проповеди (до него проповеди читались). Борясь с "многогласием", он содействовал введению "единогласия" (читать и петь в одно время не разрешалось). На это неблагочиние, т.е. "многогласие", указывали еще Стоглавый собор и впоследствии патриарх Гермоген, но уничтожить его не могли. Никон также вводил партесное исполнение с упразднением прежних крюков.

Когда Никон получил титул "великого государя", патриаршая власть уже приравнивалась к власти царской. Без патриарха не решалось ни одно государственное дело, как и при патриархе Филарете. Во время войны за Малороссию (1654-1655 гг.) царь поручал Никону высшее управление государством; без его ведома Боярская дума, ничего не могла решить.

Во время шведского похода (1656) царь также поручил управление государством патриарху. В эти годы отсутствия в Москве царя могущество Никона достигло высшей степени. Еще самостоятельнее и независимее Никон был в делах церковных. Им были построены три монастыря: на острове Кии (Белое море) - Крестный, или Ставрос, на озере Валдайском (Новгородская епархия) - Иверский, по образцу Иверского Афонского монастыря, и Воскресенский, илиНово-Иерусалимский (под Москвой). Для их обогащения отписывал он вотчины других монастырей или даже целые монастыри со всеми их вотчинами и угодьями; такие обители становились изъятыми из ведомства своих епархиальные владык и переходили в ведение патриарха. Еще сильнее была власть патриарха в его собственной области. Монастырский приказ не имел никакого отношения к патриаршей области; суд по церковным и гражданским делам над лицами церковного ведомства здесь на прежних основаниях принадлежал патриарху. Вотчины патриаршего дома возросли более чем в два раза против прежнего. Вообще власть патриарха в лице Никона достигла таких пределов, далее которых идти было некуда.

Но на высоте такой власти устоять патриарху не удалось. При всех своих личных достоинствах Никон многих отталкивал резкостью и властностью, что и это повредило его деятельности. В самой дружбе с царем он хотел быть главой и своею неуступчивостью иногда выводил царя из терпения.

Патриарх Никон своим властным управлением, крутым характером, привычкой сталкиваться со всеми власть имущими вооружил против себя сильную партию бояр; против него были Стрешневы - родственники царя по матери, Милославские - родня первой супруги царя. Морозов - царский свояк, сама царица, князь Одоевский, бояре Долгорукий, Трубецкой, Салтыков и другие. Все эти людизорко следили за патриархом, ловили всякий случай, где он слишком резко проявлял свою власть.

Враги Никона постарались внушить царю, что "великий государь"-патриарх сильнее великого государя-царя, что патриарх своим влиянием совершенно затмевает авторитет царя. В душе Алексея Михайловича началось постепенное охлаждение к своему любимцу. Личные объяснения двух великих государей могли бы положить конец этому недоразумению. Но царь от них уклонялся, а Никон, считая себя обиженным холодностью царя, по своей неуступчивооти не искал объяснений. Враги Никона воспользовались ситуацией и довели дело до открытого разрыва между царем и патриархом, вынудив последнего сделать такой шаг, который стал роковым и бесповоротным в его судьбе.

6 июля 1658 г. в Москве происходила торжественная встреча грузинского царя Теймураза. Патриарх не был приглашен на это торжество. 8 июля, в праздник иконы Казанской Божией Матери, царь не пришел на богослужение, которое совершал патриарх. 10 июля, в праздник в честь Ризы Господней, царь не только не пошел к вечерни и утрени по обычному приглашению патриарха, но после заутрени послал боярина сказать Никону, что он не будет и за Литургией; к этому боярин добавил еще, что царь гневен на патриарха за титул "великого государя". Отслужив Литургию без царя, Никон вышел читать поучение и во всеуслышание заявил, что отселе не желает быть патриархом; затем в ризнице переоделся в простую мантию с черным клобуком, написал тут же письмо царю о своем оставлении кафедры и направился к выходу из собора. Народ плакал, не пускал его, отнял у него карету; но патриарх пешком, с простой клюкой, отправился на Ильинку, на подворье Воскресенского монастыря; а затем через три дня он совершенно оставил Москву, удалившись в Воскресенский монастырь, и прекратил занятия патриаршими делами. Церковью временно стал управлять Питирим, митрополит Крутицкий.

В 1660 г. в Москве состоялся собор по делу патриарха Никона из русских и бывших в Москве греческих иерархов. Собор установил, что Никон самовольно оставил патриаршую кафедру, будучи никем не гоним, и вынес строгий приговор: "Бывшему патриарху Никону чужду быть архиерейства, чести и священства, не обладать ничем, ни монастырями, ни вотчинами, а жить ему в монастыре, где великий государь укажет и новопоставленный патриарх благословит". Царь не утвердил это постановление собора. Со своей стороны Никон резко протестовал против собора, сравнивал его с соборами на святых Афанасия Великого, Иоанна Златоуста и на митрополита Филиппа. Оскорбленный тем, что Питирим запретил поминать его в церквах, становился при богослужении на патриаршее место, вторично совершил обряд недели Ваий и пр. Никон в неделю Православия 1662 г. предал местоблюстителя анафеме, которая произвела в Москве сильное впечатление.

Весной 1662 г. приехал в Москву Паисий Лигарид, митрополит Газский, один из образованнейшие греков своего времени, но он был человек хитрый, льстивый, пронырливый, выше всего ставивший материальные выгоды, ради которых жертвовал честью и совестью. Состоя под запрещением от Иерусалимского патриарха "за латинство", он скитался по Греция и Италии, потом (в 1657 г.) был приглашен в Москву самим Никоном, который нуждался в образованных людях. Приезду Паисия были рады в Москве. Царь надеялся, что при знании церковных законов он может легко выяснить осложнившееся и затянувшееся дело Никона. Никон, со своей стороны, думал встретить в Паисии защитника, тем более, что он явился в Москву по его приглашению. Однако сметливый грек сразу понял опальное положение Никона, взвесил личные выгоды и решительно стал на сторону противников патриарха. Боярин Стрешнев дал ему на обсуждение 30 вопросов, которые касались поведения и отношений патриарха к царю. Паисий ответил на них полным осуждением всех действий Никона.

Никону доставили эти вопросы иответы. Он горячо принялся разбивать их, написал большую книгу, в которой показал всю свою начитанность. Патриарх не щадил ни бояр, ни Паисия, ни царя. "Не от царей, - писал он, - начало священства приемлется, но от священства на царство помазуются; священство выше царства. Царь не давал нам прав, а, напротив, похитил наши права, Церковию обладает; весь священный чин ему работает и оброки дает, завладел церковным судом и пошлинами. Господь двум светилам светить повелел, солнцу и луне, и чрез них показал нам власть архиерейскую и царскую: архиерейская власть сияет днем, - власть эта над душами, царская же - в вещах мира сего".

По предложению Паисия были составлены 25 вопросов о царской и патриаршей власти, на которые требовались ответы восточных патриархов, иотправлены на Восток. Ответы патриархов, пришедшие в Москву, были тоже против Никона.

Осенью 1664 г. царь послал на Восток новое посольство за самими патриархами, из которых приняли приглашение только двое Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский, другие двое отказались, но дали от себя Паисию и Макарию полномочия.

У патриарха Никона были многие тяжбы с соседними Воскресенскому монастырю владельцами: Сытиным и особенно Бабарыкиным, завладевшим вотчиной Воскресенского монастыря; Никон, не получая удовлетворения при возбуждении своих исков, написал к Алексею Михайловичу письмо об унижении Церкви мирской властью и угрожал царю гневом Божиим.

Когда это не помогло, Никон, собрав братию в церковь, отслужил молебен и после него возгласил клятвенные слова из псалма 108 против обидящих. Царь, узнав о происшедшем, сильно возмутился и назначил следствие для выяснения, кого проклинал Никон. В Воскресенский монастырь были посланы самые неприятные Никону лица: Паисий Лигарид с Иосифом, архиепископом Астраханским, и Одоевский со Стрешневым. Никон принял их с чрезвычайным раздражением, кричал на них, не давал говорить. Паисия назвал "вором, самоставленником, нехристем ...'' На другой день он говорил в церкви поучение, в котором сравнивал Одоевского и Стрешнева с Иродом и Пилатом, а архиереев - с Анною и Каиафой, но, в конце концов, патриарх Никон объяснил им, что проклинал не царя, а Бабарыкина.

Протопоп Иван Неронов и оппозиция патриарху Никону в 50-х гг. XVI в. Протопоп Аввакум.Разногласия между патриархом и ревнителями стали назревать вскоре после начала патриаршества Никона. В отличие от своего предшественника, патриарха Иосифа, новый глава Церкви получил от царя широкие полномочия. Теперь все важнейшие решения, касавшиеся церковных вопросов, стали приниматься по прямому указанию патриарха.
Самой влиятельной фигурой среди ревнителей благочестия в тот момент был Иван Неронов, протопоп Казанского собора в Москве. Неронов, как и другие участники «кружка боголюбов», обличал пороки церковно-приходской жизни. Добиваясь строгого соблюдения церковных обрядов, ревнители не боялись критиковать даже высшее духовенство. Когда Никон стал патриархом, он не захотел мириться со вседозволенностью в стенах Казанского собора. Поучения Неронова и его независимое поведение вызывали раздражение носителя высшего духовного сана. Ситуация обострилась летом 1653 г.: поводом к конфликту между Никоном и Нероновым послужило дело муромского протопопа Логгина.
Однажды Логгин присутствовал на обеде у воеводы Игнатия Бестужева. К нему подошла жена воеводы и попросила у него благословения. Однако протопоп, заметив на ее лице краску, спросил: «Не белена ли ты?» Как известно, ревнители благочестия не одобряли употребление женщинами косметики. Этот упрек вызвал раздражение присутствовавших. Некто Афанасий Отяев заметил: «Что-де, протопоп, хулишь белила, а без белил-де не пишется и образ Спасов, и Пречистыя Богородицы, и всех святых». Воевода приказал взять Логгина под стражу и написал патриарху, что протопоп «похулил образ Господа нашего Иисуса Христа, и Пресвятыя Богородицы, и всех святых». В июле 1653 г. в Москве собрался церковный собор, рассматривавший дело Логгина. На соборе Неронов открыто выступил в защиту муромского протопопа.
На следующем заседании собора Неронов обвинил патриарха в злоупотреблении властью. В середине июля 1653 г. Неронов был арестован и заключен в Новоспасский, а затем в Симонов монастырь. 13 августа протопопа сослали на Кубенское озеро, где его должны были содержать под строгим надзором в Спасо-Каменном монастыре . Братия Казанского собора подала царю челобитную в защиту Неронова, которую написали костромской протопоп Даниил и юрьевецкий протопоп Аввакум, но Алексей Михайлович передал ее патриарху, предоставив ему самому разобраться в этом деле.

В отсутствие Неронова священники Казанского собора не проявили единодушия. Протопоп Аввакум, считавший себя преемником Неронова, войдя однажды в церковь, увидел, что богослужение началось без его участия. Он упрекнул братию, что они заняли его место. Однако священник Иван Данилов ответил Аввакуму, что тот будет петь только в свою очередь, по понедельникам, средам и пятницам. Протопоп возразил, что в прежние отлучки Неронова «у меня вы сего первенства не отнимали аз-де протопоп!» Иван Данилов возразил, что Аввакум протопоп в Юрьевце Повольском, а не здесь. Тогда Аввакум покинул храм и распространил слух, будто у него «попы книгу отняли и из церкви выслали». Он завел «свое всенощное» на дворе Ивана Неронова в сушиле и стал отзывать к себе прихожан Казанского собора. Возмущенный Иван Данилов подал патриарху донос про «сушильное всенощное бдение». Аввакум и вместе с ним около 40 человек братии и прихожан были немедленно арестованы патриаршим боярином Борисом Нелединским . Основной фигурой раскола стал протопоп Аввакум.

События развивались следующим образом: в июле 1653 г. на церковном соборе произошло столкновение между патриархом Никоном и Иваном Нероновым; в августе – сентябре Неронов и его единомышленники - протопопы Аввакум, Логгин муромский, Даниил костромской – были сосланы в отдаленные города и монастыри; 6 ноября 1653 г. Неронов написал царю письмо из Спасо-Каменного монастыря, в котором излагал причины своей опалы, а именно - недовольство патриарха обличительными проповедями священника. 27 февраля 1654 г. в другом своем послании Неронов впервые осуждает изменение церковных обрядов . Протопоп пускается в пространную полемику по поводу нововведений, апеллируя к отцам Церкви, и гневно осуждает деятельность справщика Арсения Грека, который, будучи возвращен из ссылки, теперь «живет у патриарха Никона в келье.