Глава 1. Отречемся от старого мира.
Максим Калашников.
Вперед, в СССР‑2!
Оглавление
Глава 1. Отречемся от старого мира. 2
Глава 2. Карл Маркс, ты был прав! 8
Глава 3. Лишь один из пяти, или Вечер в Вечном рейхе. 13
Наше досье. 17
Окно в будущее: дежа‑вю век спустя. 19
Глава 4. Фашизм и нацизм как светлое будущее. 19
Глава 5. Столкновение с «другим человечеством». 26
Глава 6. О страшном звере пицзеци. 30
Глава 7. Деградация, господа присяжные заседатели, деградация…. 41
Глава 8. Миф о «первоначальном накоплении». 44
Глава 9. Будущее, которого нужно избежать. 45
Глава 10. Пути, которых у нас нет. 48
Эссе об инвестициях. 55
Глава 11. Где ты, империя‑корпорация?. 57
Глава 12. Национальная идея, или Направление главного удара. 60
Глава 13. Семь русских чудес (СССР‑2). 62
Окно в будущее: технологическая революция уже сегодня. 64
Ставка на чудо: стоит ли спасать старую Россию?. 67
На пороге глобального кризиса. 67
«Это хорошо, что нам так плохо». 68
Три «кита» русского чуда. 68
Снять гребень новой волны! 69
На развалинах индустриальной России. 69
Прорыв без поддержки. 70
«Здравствуйте, люди‑X!» Хлеб. 70
Колхозы платили по два миллиона…. 71
Коварство «сахарных королей». 71
Привычная сенсация. 72
Подтверждено наукой. 73
Пришествие люденов, или людей‑X. 74
Самораспространение. 74
Глава 14. Звездный марш. 75
Глава 15. Параллельное, или тайное государство. 83
Глава 16. «Новые русские» как сырье истории. 86
Глава 17. Новый 1937 год: полезная часть из наследия Иосифа Виссарионовича. 88
Глава 18. Вместо НКВД. 95
Глава 19. Скрытая революция. 98
Глава 20. Зарождение урагана — расширение имперской базы. 100
Глава 21. Воображение — к власти (смелость, смелость и еще раз смелость). 103
Глава 22. Социальное творчество: долой навязанные химеры! 107
Глава 23. Костяк СССР‑2 — первый набросок. 112
Глава 24. Живительная империя. 117
Лексикон Максима Калашникова. 120
Заключение. 121
Страны под названием «СССР» нет на карте вот уже второй десяток лет. Казалось бы, это навсегда закрытая страница истории.
Но не тут‑то было! Падение Советского Союза в 1991‑м активизировало зловещие мировые процессы. Вслед за коммунизмом начинает гибнуть и «государство всеобщего благоденствия» Запада. На наших глазах испаряется гуманность западного мира, глобализация несет раскол и разложение даже в богатые страны. Парадоксальным образом история словно возвращается к началу XX века, к досоветской эпохе, и мы снова видим и захватнические войны, и ожесточенный передел мира, и нарастание эксплуатации, и расцвет нового рабства. Планета вступает в кровавую и мучительную пору крушения индустриальной эры и перехода в нечто совершенно новое.
Всех землян ждут суровые и жестокие испытания. Впереди — череда бурных десятилетий. В этом мире должна погибнуть бессильная, наспех слепленная «Россияния» образца 1991 года. Но в этом историческом шторме для русских парадоксально открывается неожиданный шанс: создать СССР‑2.
* * *
Книга посвящена возможному будущему. Я делан вывод о том, что глобализация по‑американски либо получится, либо провалится. В первом случае мир превратится в мрачное место. Придет неофеодально‑фашистский строй с разделением всего населения мира на 20 процентов «рентабельных» людей и 80 процентов нищих аутсайдеров. Причем это разделение произойдет и США, и в Европе.
Во втором случае (антиглобалистском) мир ждет возрождение националистических режимов и очень опасный кризис умирания индустриального общества (своеобразные «новые 1930‑е годы»). И в том, и в другом случае Западу предстоит разбираться с «другим человечеством» — Большим Китаем, который идет своим курсом, не давая морочить себе голову.
И в том, и в другом случае нынешняя бело‑сине‑красная Россияния обречена. Она не способна жить в изменяющемся мире по многим причинам. Выход я вижу в построении параллельного государства в России, в создании русского закрытого общества (Братства), в технологической революции (ставка на технологии, которым нет аналогов в мире) создании расы всечеловеков — людей, овладевших всеми ресурсами его сознания. Все это, вместе взятое, позволит нам построить необычную империю — мир миров, СССР‑2.
Глава 1. Отречемся от старого мира.
Желание узнать будущее — вот одна из самых сильных страстей рода человеческого. Не зря процветают мастера гадальных дел, всевозможные провидцы и прорицатели.
Чтобы знать, как жить‑быть русским дальше, нужно заглянуть в весьма вероятное будущее всего мира. Ведь, согласитесь, довольно глупо заготавливать пляжные шорты и купальники накануне наступления ледникового периода. Или, наоборот, шить меховые шапки накануне великой жары.
Так что же ждет наш мир в обозримом будущем? В каком «климате» придется жить и сражаться России?
Мое мнение, читатель, таково: нам придется жить в совершенно изменившемся мире. В совсем‑совсем другом. Да еще таком, по сравнению с которым страхи времен Брежнева и Рейгана покажутся пустяками.
В декабре 1991 года многие миллионы двуногих, безучастно наблюдавшие за спуском красного флага СССР над Кремлем, даже помыслить не могли о том, что присутствуют отнюдь не при конце «коммунистического эксперимента» или «тюрьмы народов», а при начале конца привычного мира. Всего. На всей планете.
Картина мира в мозгах советского (и россиянского) обывателя была замечательно проста, как космография Козьмы Индикоплова или старика Хоттабыча. На поверхности земного диска есть свой рай — это распрекрасный и расчудесный Запад, который состоит из великолепной Америки и очень уютной Европы. Это — края молочных рек и кисельных берегов, свобод и полных прилавков, секса, кекса, джинсов и жвачки в неограниченных количествах, огромных зарплат и всяческих соблазнов. «Капитализм загнивает, но с каким ароматом!» — твердил совково‑россиянский организм, мечтательно закрывая глаза. К раю относилась немного незападная, но вельми чудная и богатая Япония.
Раю в сознании дурного совка противостоял ад земной — свой же СССР, скопище всех мыслимых бед и недостатков, ненавистный Совок, страна хамства, нищеты, тоталитаризма, отсталости, дефицита «эт цетера».
Ну а между раем и адом были какие‑то межземелья вроде Африки, Азии и Латинской Америки, где, конечно, было хуже, чем на Западе, но все же (как считал обыватель) лучше, чем в Совке. Потому что даже в бедном Афганистане на прилавках были магнитофоны «Панасоник». Обыватель хлопал в ладоши, когда крушили СССР, и думал, что вот сейчас он попадет в рай.
В юности, в самом конце 1970‑х, автор этой книги жил в Одессе, откуда много народу давало тягу за кордон. Причем одесские евреи, не будь дураками, ехали не в полусоциалистический воюющий Израиль, а всеми правдами и неправдами прорывались в Штаты. Оттуда они присылали письма оставшимся с красочными фотографиями: вот, мол, я, работая простым сварщиком, позирую на фоне своего дома и своего автомобиля. И совки облизывались, глядя на это. Повезло: попал знакомый в рай!
Но вот этот мир, такой стройный и логичный в своей завершенности, нынче тает и распадается. И старый Запад тоже исчезает. И это с особенной ясностью видится после 11 сентября 2001 года…
* * *
Ну, не будем требовать от обывателя слишком многого. В конце концов, никто не добивается от обезьяны участия в чемпионате мира по шахматам.
Но для нас с вами, читатель, картина уходящего теперь мира выстраивается иначе. Да, в нем была особая цивилизация — Советская. Социалистическая. Первая в истории, которая решила построить общество без огромного разрыва между нищетой и богатством, без организованной преступности, растления малолетних, экономических кризисов и безработицы. Общество высокой культуры, всеобщего образования и величайшей техники.
Этот эксперимент шел далеко не гладко, но тем не менее в СССР сформировался свой отлаженный порядок жизни. И дома строились, и заводы возникали, и развитие худо‑бедно, но шло.
Помимо социалистического мира существовал мир… «Капитализма!» — скажете вы. Да не совсем! Скорее то был мир индустриально развитых стран, но уже не капитализма в его классическом виде, а «общества всеобщего благосостояния» или «социально ориентированной экономики». В этих странах, вопреки законам капитализма, капиталисты согласились платить наемным работникам огромные зарплаты, оплачивать им всякие социальные гарантии и отчислять в казну очень большие налоги. Почему? Потому что приходилось бороться с влиянием Советского Союза, не допуская того, чтобы свое простонародье глядело на СССР с завистью. Добиться этого можно было только одним: сделав жизнь обывателя в западных странах очень богатой в материальном плане, создав общество потребления. И это удалось. «Лучше поступиться частью прибылей и поделиться ими с быдлом — но сохранить главные богатства» — так думала западная элита.
Пока существовал СССР, существовали и государства всеобщего благосостояния. Но как только Союз погиб, стал умирать и этот западный потребительский рай.
* * *
В начале 2000 года газета «Вашингтон таймс» выступила со скандальной статьей, которая рассказала об ошеломительных итогах исследования китайской стратегии на будущее, которое провело Министерство обороны США. Янки пришли к выводу, что хитрые и коварные азиаты разрабатывают метод разгрома более сильной Америки, надеясь не только на военные, но и на другие способы. Такие, как пропаганда, дезинформация и компьютерные атаки. Китайцы не собираются тратить слишком много сил на гонку вооружений, чтобы не надорваться экономически и не повторить судьбу Советского Союза. Янки сделали сенсационный вывод: Китай рассчитывает на развал Соединенных Штатов! Упадок Америки ожидается где‑то к 2030 году. А до той поры Пекин постарается избежать конфронтации с нею. Он намерен нанести удар уже слабому противнику.
Китайцы не дураки. Их расчеты не с потолка взяты.
Те счастливые картинки западного счастья без границ, которыми нас прельщали еще при раннем Ельцине, — это сцены Запада дня позавчерашнего. Так называемого государства всеобщего благосостояния или «Великого общества» по‑американски. Это когда у простого рабочего зарплата в три тысячи долларов, куча всяких социальных гарантий, по две машины, дом, полно тряпок и вещей и холодильник полон. И когда пенсии огромны, и когда одиноким матерям платят хорошие пособия, и когда пособия по безработице — приличные. И когда есть сильный медицинский сектор за государственный счет, и есть обучение в вузах с оплатой из казны, и служба в армии с мороженым да всеми удобствами. И вообще — почти коммунизм со множеством удовольствий.
Дошло до того, что в Америке создался многомиллионный слой граждан, которые не работали долгие годы вполне сознательно, живя на «вэлфэр» — государственные пособия. Именно в государстве всеобщего благосостояния и расцвел многочисленный средний класс — людей с большими зарплатами. Помнится, во времена моей молодости, при Горбачеве, «Литературная газета» так и писала: в Америке, мол, и построен самый настоящий социализм.
Так вот, читатель, сей райский рынок‑капитализм существовал далеко не всегда.
* * *
Еще в начале XX века жизнь американского рабочего была каторгой. Если не верите — почитайте «Мартина Идена» бессмертного Джека Лондона. Или американские новеллы того времени. Не было тогда ни пенсионного обеспечения, ни пособий по безработице, ни страхования на случай увечья. Сама мысль о существовании таких благ еще в 1910‑х годах казалась американским рабочим сладкой сказкой. Эпоха была очень жестокой, по рабочим демонстрациям и забастовщикам войска открывали огонь на поражение. Сегодня это кажется немыслимым, но в начале XX века в США существовала мощная Социалистическая партия.
Период относительного благополучия двадцатых сменился страшным экономическим кризисом 1929‑го — первой половины 1930‑х, который Запад в холодном поту вспоминает и в наши дни. То было время безработицы, мизерных зарплат, адского труда. Время, когда свирепствовала болезнь бедных — туберкулез. Да и сам американский рабочий тогда не слишком отличался от советского: та же убогая одежонка, то же скверное жилье с минимумом удобств, те же унылые рабочие кварталы в городах. Питание американского работяги было скудным и однообразным: никаких фруктовых соков и тостов по утрам. Люди если овсяную кашу, макароны, немного мяса, овсяные лепешки с кленовым сиропом…
Тогда Америка бурлила. Толпы людей громили банки и призывали сделать так, как в Советской России. Пришедший к власти президент Франклин Рузвельт (правил в 1933‑1945 гг.) ради спасения страны от краха выстроил нерыночную экономику, похожую не столько на сталинскую, сколько на гитлеровскую. Тут были и планы производства, и раздача заданий предприятиям, и регулирование цен, и огромные расходы из бюджета. И гигантские государственные предприятия. И миллион людей в военизированной форме, которые работали на строительстве дорог всего за доллар в день и казенную еду, — Корпус гражданской реконструкции. И печатный станок без устали выбрасывал порции долларов… Глядя на советских, американская элита тоже вводит большие социальные гарантии для наемных работников, устанавливает им большие зарплаты.
В США появляется типично фашистский лидер: Хью Лонг. Его простая и понятная миллионам избирателей экономическая программа словно списана с гитлеровской, национал‑социалистической. И вот уже армия его приверженцев огромна, он должен победить на выборах 1937 года, опережая Рузвельта по всем рейтингам и опросам. Но Лонга внезапно убивают, и это убийство — загадка по сей день.
Америку тогда спасла Вторая мировая война. США не знали оккупации или невообразимых разрушений, которые буквально развалили экономику Японии, Германии, Франции и Британии. Впрочем, и нашу тоже. Зато янки здорово нажились на военных поставках всей антигитлеровской коалиции. Все золото мира хлынуло в США. Даже нам пришлось возвращать деньги за поставленные в Союз танки, самолеты, автомобили и тушенку.
В конце 1940‑1950‑х наступает межвременье, пора складывания того порядка, в котором Запад жил в привычные нам 1960‑1980‑е годы. Америка богатеет, ее рабочие живут все лучше, а доллар становится мировой валютой, заработать которую жаждут все. Понимая, что без их экономической помощи Сталин проглотит всю Западную Европу, янки дают ей громадные займы на восстановление промышленности. Америка становится донором всего Запада и Японии, открывая для их товаров свой богатый внутриамериканский рынок. За это США сгоняют западноевропейцев в свой мощный военный блок НАТО, направленный против нашей Империи.
Да, в этот момент простой американец живет уже намного лучше советского, вынужденного надрываться и на восстановлении своей страны, и на гонке вооружений с богатым врагом. Но картина меняется, если перенестись в Западную Европу 1950‑х. Особенно если посмотреть фильмы об Англии тех лет или почитать литературу. Схожесть быта британского и русского работяг поразительна. Даже чисто внешне они походят друг на друга: одни и те же пиджаки из грубой ткани унылых цветов, те же неизменные пролетарские кепки. Продовольственные и товарные карточки сохранялись в Британии на восемь лет больше, чем у нас, — до 1955 года. Грязные, замусоренные улицы, хамящие, грубые продавщицы в магазинах. Человек, имеющий телевизор, не говоря уж о личном автомобиле, считается богачом.
Тем, кто рыдает над горькой долей угнетенных коммунизмом и забитых нищетой советских рабочих, советую посмотреть старые английские и американские фильмы. Там тоже был труд с семи лет, черные зевы примитивных шахт, рубка угля вручную, зарплата в три шиллинга за неделю, очень дорогое образование. Именно поэтому в 1940‑х годах многие западные рабочие действительно смотрели на Советский Союз как на возможного освободителя.
* * *
«Золотой век» Запада начинается в шестидесятые. В 1964‑м президент США Линдон Джонсон выдвигает программу «Великого общества». Именно тогда и формируется окончательно государство всеобщего благосостояния — с высокими зарплатами работяг, с огромными социальными льготами и с очень большими налогами на предпринимателей, которыми все это и оплачивалось. Расцветает какое‑то помешательство на правах человека. Постепенно Запад все больше и больше заботится о тех, кого в старые добрые времена считали опасными изгоями: о половых извращенцах и преступниках. Впервые появляются молодежные моды, музыкальная культура молодых, разнеженно‑потребительское движение хиппи, катится сексуальная революция. Дома, машины, бытовая электроника становятся общедоступными. Расцветает «японское чудо». Картины именно этого рая и соблазнили советского обывателя.
В 1960- е все эти процессы на Западе здорово ускоряются молодежными бунтами 1968 года. Ведь тогда миллионы студентов действительно выходили на улицы с портретами Мао, Ленина и Че Гевары, обуянные жаждой социалистической революции. Из песни, как говорится, слова не выкинешь.
Отметим: именно в это время на Западе и складывается огромный средний класс, опора стабильности и демократии, о формировании которого в нынешней Россиянин так долго говорят наши «демократы». Однако этот «миддл клэсс» возник не в силу развития свободного рынка, а благодаря государству, которое заставило предпринимателей‑капиталистов поделиться своими богатствами с массой. Средний класс возник потому, что государство заставило капиталистов вкладывать деньги в науку и образование, в программы вооружений. Или просто драло с них налоги, финансируя государственные программы. Тогда казалось, что сей порядок будет вечным. Что Маркса и Ленина, которые предсказывали будущее капитализма как бескрайнее обогащение верхушки и беспредельное обнищание низов, можно навсегда списать в архив.
Но уже в 1970‑х этот рай начал портиться. Пришел могильщик рая — Дьявол Глобализации.
* * *
Самым счастливым годом Эры всеобщего благоденствия стал 1972‑й. В тот год реальные доходы западных рабочих и среднего класса достигли своего пика. Но уже в 1973‑м грянул энергетический кризис, и цены на нефть, газ и электричество взлетели в несколько раз.
Кризис 1973‑1975 годов еще не добил государства всеобщего потребления. Запад даже сумел резко увеличить экономичность своего производства. Однако 70‑е стали порой бешеной — по западным меркам — инфляции, роста цен, сопряженного со спадом производства.
Если познакомиться с кино и литературой той поры, то почти вся она полна предчувствий ядерной или прочей катастрофы, упадка Америки. Массовой манией снова становится строительство частных убежищ, разгорается движение сервайелистов — тех, кто хочет выжить, копя в своих убежищах оружие и продовольствие. Запад со страхом глядит на Восток, на нашу Империю. Хотя ею управляет явно впавшее в маразм и апатию руководство из стариков, западники жутко боятся того, что к власти в Советском Союзе могут прийти энергичные молодые силы. И если они смогут высвободить накопившуюся в Империи энергию рывка, то Западу придется туго.
Одновременно в самом конце 1970‑х наступает первый серьезный кризис общества всеобщего достатка, который только будет нарастать в восьмидесятые. Брезжит заря Великой Глобализации. Развитие бизнеса и технологий, появление всемирных электронных сетей в банковском деле и торговле приводят к тому, что начинается стремительный экономический рост Азиатско‑Тихоокеанских стран. Теперь с помощью компьютера можно, сидя в уютном офисе в любом городе мира, не сходя с места, найти нужный товар в любом уголке света по самой низкой цене и так же, не выходя из офиса, его купить, отправив платеж по электронной почте. Теперь можно управлять своим бизнесом или купленным за тридевять земель предприятием за тысячи миль. И пусть предприятие это находится в Таиланде — с помощью глобальных сетей металл для него можно купить в Европе, а микросхемы — в Сингапуре, причем гораздо дешевле, чем в самом Таиланде. Теперь уже необязательно строить предприятие у источников угля и металла, необязательно ставить штаб‑квартиру фирмы прямо у заводских цехов.
Поэтому западные и японские капиталисты начинают переводить туда свои производства и даже финансы. Их прельщают мягкий климат тропических стран, баснословная дешевизна рабочих тех краев, очень низкие тамошние налоги. Ведь азиат требует на полсотни выходных дней в год меньше западного рабочего, ему неведомы двухнедельные рождественские каникулы и ежегодный оплачиваемый отпуск, к которым привык западный трудящийся. Азиат может вкалывать по 10‑11 часов в сутки, почти не уступая по качеству труда западному рабочему, зато получая зарплату в десять раз меньше. Да и правительства в Азии берут куда меньшие налоги с бизнеса: ведь им не надо вести тяжелую гонку вооружений, платить большие пенсии старикам и обеспечивать громадные социальные льготы. О таких вещах, как пособие по безработице в 80 процентов заработка или рождественская месячная надбавка к жалованью, в большинстве стран Азии и слыхом не слыхивали. Стремительно взлетает экономика Южной Кореи, и теперь ее товары, как когда‑то японские, завоевывают американский и европейский рынки. В 1978‑м начинаются реформы в Китае, и он врывается на мировой рынок с многосотмиллионной массой квалифицированной рабсилы и теплым климатом.
* * *
Оказывается, Маркс и Ленин были правы. Век назад они предсказывали, что западный капитализм превратится в мрачный Метрополис: кучка сверхбогачей‑диктаторов, живущих в роскошных дворцах на одном полюсе, а на другом — миллионы и миллионы бесправных, нищих людей, вынужденных работать на фабриках‑казармах за жалкие гроши. Маркс и Ленин думали, что в такой мрачный мир превратятся Европа и Америка, что год от года богатые будут становиться богаче, а бедные — беднее. Они только не предвидели такого вот процесса глобализации рынка и того, что беднейшие массы пролетариата‑трудящихся будут образовываться не в самих западных странах, а за их пределами, в Третьем мире. Что участь рабочего, нищего стада отведут азиатским странам, тогда как страны Европы и США превратятся как бы в гигантские управляющие конторы, а их население — в конторских служащих. В белых воротничков с хорошими зарплатами, которые свысока смотрят на чумазых работяг‑азиатов. Маркс и Ленин не знали, что в последней четверти XX века западные рабочие перестанут быть рабочими в обычном смысле, превратившись в этакий нижний класс получателей доходов от жестокой эксплуатации работяг из жарких стран, что западным «пролетариям» установят неоправданно большие зарплаты за счет доходов от западных предприятий, построенных в Третьем мире. Они не знали того, что на сборке электроники в жаркой Малайзии женщины будут работать в цехах совершенно нагими (ради чистоты производства) всего за сорок долларов в месяц, тогда как западную бабу на такую работу придется вести под конвоем. Даже за тысячу долларов.
Парадоксально, но сейчас рабочие Азии или Мексики, вкалывая на фабриках транснациональных корпораций в своих странах, довольствуются такой же зарплатой, что и американский рабочий XIX столетия. И янки‑сталелитейщик из Питтсбурга 1880‑х годов, и мексиканка на заводе «Ай‑Би‑Эм» 2000‑х годов получают одну и ту же зарплату в 40 долларов в месяц. Только вот доллар 1880‑х годов равен как минимум двадцати нынешним долларам.
Но, оказывается, начатый Западом процесс глобализации обращается против самого Запада. Где его исток? В конце 1940‑х. После страшной Второй мировой войны самой сильной экономической державой света оказались Штаты. В экономике Западной Европы царили хаос и запустение. Британская империя разваливалась. И очень многим тогда казалось, что империя русских поглотит обессиленную войной и разрухой Западную Европу. Мир окажется поделенным между тремя гигантами — США‑Океанией, СССР‑Евразией и воссоединившимся под рукой Мао Китаем‑Остазией. Так, во всяком случае, видел в те годы будущее Оруэлл в романе «1984‑й».
Но США спасли и Запад, и Японию, открыв для них свой богатый внутренний рынок, позволив разбогатеть на себе. Потом янки повторили этот рецепт с Азией: дабы она не потянулась к русским, американский рынок открыли для китайцев и таиландцев, Индонезии и Малайзии…
Да, они смогли преградить путь русской экспансии. Но и расплата за глобализацию рынка оказалась тяжелой. Появились электронные сети — и теперь не надо везти деньги через границы вагонами. Ни Форд, ни Крупп, ни Путилов или какие‑нибудь другие «полубоги» эпохи легендарного капитализма Угля и Стали не могли в несколько минут вытащить свои миллионы из дымных громад своих суперфабрик и в мгновение ока перевести их за тридевять земель. Компьютеры сделали это возможным, и деньги потекли из государств «всеобщего благоденствия» с их высокими налогами в жаркие страны, где рабочая сила дешева, а налоги — низки.
Это раньше какому‑нибудь американскому магнату приходилось строить свой машиностроительный завод на родине, поближе к источникам американских угля и руды. В эпоху глобализации завод гораздо выгоднее построить на морском берегу тропической страны, у вечно незамерзающего моря. Металл, горючее, всякое сырье с помощью электронных торгов можно купить в любом конце света — по самым низким ценам. Архидешевый морской транспорт быстро и надежно перебросит сырье к комбинату. А работать на нем будут бессловесные и неприхотливые азиаты. Местное же правительство может вообще освободить американского инвестора от всяких налогов.
Все это уже к началу 1980‑х приводит к тому, что в Европе и США начинает расти безработица, закрываются производства, и государствам теперь все труднее обеспечивать высокие зарплаты, пенсии и льготы. Корпорации подумали: а зачем нам делиться своими прибылями со своими «рабочими» в Европе и Америке? Лучше взять все сливки себе. И вот теперь постепенно исчезают рабочие места в промышленности, им на смену идут простейшие места в сфере услуг по типу «пожарь гамбургер», «подай‑принеси», «подмети‑вымой» с гораздо меньшими зарплатами.
1980- е годы. Момент выбора будущего. Траектория развития мира может лечь и так и этак. Западу все труднее соревноваться с нашей Империей по части вооружений. Наши «экономисты» все еще продолжают сравнивать производительность труда русских рабочих с американскими, хотя предмет сравнения исчезает на глазах. Оказывается, бытовой электроники США не делают. Текстильная промышленность уехала в Пакистан и Индию, сборка компьютеров ‑в Азию, производство огнестрельного оружия — в Мексику, металлургия — в Латинскую Америку. Даже символ Америки, автомобиль, теперь идет в основном из Японии и Кореи. Тогда как русские делают все это сами, хоть и похуже качеством.
Но если вы посмотрите фильмы тех лет, обращая внимание на бытовой антураж, и (если вам сегодня за тридцать) припомните конец 1970‑х, то получится вот что: наши бытовые товары не сильно‑то отличались от западных. Те же квадратные телевизоры на транзисторах, те же телефоны, те же микрокалькуляторы и электронные часы, появившиеся на прилавках в 1978‑м. Те же приемники, проигрыватели и магнитофоны. К середине 1980‑х даже наши персональные компьютеры почти не отличались от американских. Хотя их и меньше было. (Советую посмотреть фильм «Данди‑крокодил» 1986 года, обратив внимание на персоналки в редакции нью‑йоркской газеты. Они — точь‑в‑точь наши «корветы» или компьютеры из Болгарии, которая тогда работала на нас.)
Уже в 1981 году стало ясно, что привычному порядку на Западе долго не протянуть. Чтобы обеспечивать своим простым гражданам привычную сладкую жизнь, приходилось влезать в государственные долги, занимать все больше денег у частников. В один прекрасный день финансы стран Запада могли просто‑напросто рухнуть, как это было в Россиянии 17 августа 1998 года.
* * *
Янки делали вид, что все идет по плану. Мол, они вступают в постиндустриальное общество. Пусть заводы и фабрики уходят из Америки — сами американцы будут зарабатывать на спекуляциях с валютами и ценными бумагами, на производстве компьютеров, программного обеспечения и спутников, разрабатывать новые технологии и материалы. Но они явно лукавили: нация не может состоять только из банкиров, брокеров, ученых, инженеров и программистов. Их не может быть больше 10 миллионов душ из 200‑миллионного населения США. А остальным что делать? А что делать Западной Европе, намного отставшей от США по части космоса и вычислительной техники?
Какие бы там умные лица ни делали янки, а и тут глобализация рынка грозила им развалом США. Очень скоро оказалось, что и валютой спекулировать лучше из Азии, регистрируя там свои банки и фирмы. Оказалось, что там гораздо дешевле содержать технополисы и исследовательские центры. И вот уже знаменитая «Тексас Инструменте» проектирует самые сложные микросхемы в Индии. Телекоммуникационная «Моторола» открывает центры проектирования оборудования в Индии и Китае. Оказалось, что индийские, китайские и прочие специалисты могут писать программы ничуть не хуже американцев, требуя за это денег в несколько раз меньше. Более того, оказалось, что азиатские школы и университеты готовят гораздо более образованных людей, нежели американские «храмы науки». Что янки выпускают слишком много управленцев, юристов и финансистов, зато слишком мало — инженеров и техников. Что азиатские ученые не менее гениальны, чем американские, зато запросы у них скромнее.
А еще был великий Советский Союз, который мог «сняться с тормоза» и выбросить на мировой рынок свои спутники, перспективные материалы и услуги космических телекоммуникаций, свои компьютерные программы и прочее. И вот тогда Западу приходил полный конец.
* * *
США в начале 1980‑х прекрасно поняли: надо во что бы то ни стало развалить империю русских. И тогда, как рассчитывали властители Америки, поток дешевого сырья с обломков Советского Союза и вал не менее дешевых плодов работы русских ученых смогут оживить умирающий организм западных государств. Разлетится на клочья могучая славяно‑тюркская страна — и тогда Западу не придется напрягаться в военном соревновании с нею, получая столь нужную передышку перед лицом своего цивилизационного кризиса, оттягивая момент экономической катастрофы.
Надо отдать должное американцам: они рискнули и выиграли. Они пошли на принцип «либо пан, либо пропал» и своего добились. Они просчитали действия впавшего в маразм и тупость Кремля, как хитрый охотник предвидит действия безмозглого, неповоротливого ящера, загоняя его в замаскированную яму‑ловушку. Зная о том, что советская верхушка давно плюнула на технологическое развитие страны и рассчитывает по большей части на доллары от продажи сырья, янки вместе с Саудовской Аравией обвалили мировые цены на нефть и газ — почти втрое за 1983‑1986 годы. Вместе с этим США нарастили помощь афганским бандитам, вынуждая нас еще больше тратить на Афганскую войну. Ну и еще кое‑что нам устроили. И Кремль развалил нашу страну.
Между тем мы в этой ситуации могли разыграть свою выигрышную партию. Об этом говорится во всех наших книгах. Разве у нас не было своих методов нажима на Запад? Да были же, черт подери! Русским стоило на весь мир объявить о создании новых систем вооружений, которые поражают воображение простецов. Стратегические крылатые ракеты, которым нипочем никакая противоракетная оборона — получите! Воздушно‑космические штурмовики — вот они. Самолеты — носители боевых лазеров? Мы их построим. И ведь какой информационно‑пропагандистский удар получался! Особенно если делать все это вместо бессмысленного клепания тысяч танков в год.
Поворотной точкой истории мог стать 1991 год. Если бы тогда Москва поддержала Ирак, отправив ему на помощь самое современное оружие, тысячи советников и добровольцев! Победа над Западом в Персидском заливе «через посредника», как бы разряжая громадный военный потенциал русских, накопленный к 1991 году, наносила Америке поистине смертельный удар. В руках Багдада, отныне накрепко повязанного с нами, оказывались громадные запасы нефти. Удар получался и экономический, и геополитический, и моральный. Пустить насмарку двадцатилетние труды янки в области новейших вооружений — такая игра стоила свеч. Втягивания в новый виток гонки вооружений против немногочисленных, но страшных по эффективности нападения русских новинок Америка уже не выдерживала. Государство всеобщего благосостояния рушилось.
Если бы советские вожди хотя бы только сохранили Империю — то СССР имел все шансы сплясать победный танец на костях Запада. И уж тем более добивала его Империя‑Корпорация, Орденское государство, которое мы нарисовали в книге «Битва за небеса». Если допустить, что где‑то в параллельной вселенной есть вторая Земля, то на ней Советский Союз живет и в 2000‑х годах и бурно развивается, напоминая нынешний Китай: рыночная экономика внизу, крупные научно‑промышленные корпорации вверху — и все это под алым стягом с серпом и молотом. Вместе с авианосными соединениями в океанах и сильной военно‑космической группировкой.
Но в нашем мире врагу удалось сокрушить СССР. На какое‑то время кровь и плоть растерзанной сверхдержавы действительно оттянули час гибели старого мира. Но очень скоро распад и деградация на руинах СССР стали оказывать обратный эффект. Процесс исчезновения старого мира, столь милого сердцу обывателя, оказался подстегнутым сотнею плетей.
Оказалось вдруг, что с гибелью Советского Союза ласковый, прекрасный капитализм на Западе распадается и на его место идет очень жестокое и страшное. То, что напоминает мрачную картину, нарисованную когда‑то Джеком Лондоном в повести «Железная пята». Кажется, будто мы снова вернулись в начало XX века.
Глава 2. Карл Маркс, ты был прав!
Знаешь, читатель, если бы 21 августа 1991 года нашим соотечественникам показали, какая участь ждет их лично и их детушек в следующее десятилетие, то к баррикадам у Белого дома сбежалось бы несколько тысяч москвичей. Ох и отметелили бы они защитников демократии! Может статься, разметали бы и баррикады и Ельцина бы выволокли прямо по ступенькам большого здания…
К чему я это? Да вот вспомнилось, как ликовали толпы народа на Западе, когда рушилась Берлинская стена. Как кричали! Едва лужи под себя от восторга не пускали! Но если бы они знали, что ждет их в результате этого «стеноломания», то, боюсь, толпы могли кинуться эту стену наращивать и укреплять до размеров Великой Китайской.
А все потому, что приходит новая Жестокая эпоха.
* * *
Как это ни парадоксально, но для понимания нынешнего времени нужно читать Карла Маркса. Бородатый пророк коммунизма оказался прав.
Во второй половине XX века Маркс заявил: развитие капитализма ведет к падению реальной зарплаты наемных работников. В конце концов, учил бородатый Мавр, капитал будет платить трудящимся ровно столько, чтобы не помереть с голоду и произвести на свет потомство. В то же время сами капиталисты уменьшатся в числе, став кастой сверхбогачей, и от остального народа их отделит пропасть.
В XX веке над этими пророчествами Маркса смеялись. И действительно, прошлое столетие, казалось, год за годом опровергало Маркса. Благосостояние западных рабочих действительно росло, особенно во второй половине столетия. Учение Маркса стали считать бреднями. Западный капитализм стал смахивать на заботливого старого дядюшку.
Но люди, зубоскаля по сему поводу, не задумывались: а почему так происходит? И лишь очень немногие видели истинную причину этого Золотого века западных рабочих. 1917‑й и революция в России — вот что насмерть перепугало капитал. Нужно было противостоять Советам, нужно было доказать, что капитализм способен дать работникам лучшую жизнь. А тут еще СССР стал поистине отдельной планетой, со своей, самодостаточной экономикой, со своей, отдельной денежной системой. Лежал себе огромный Красный Медведь на одной шестой части планетарной суши, обнимая лапами земную ось, и громадное тело его разрывало мировое пространство, делая глобализацию неполной. Именно поэтому западногерманский рабочий получал за свой труд 45 марок в час. Именно поэтому существование Советского Союза вызвало к жизни немыслимое для времен Маркса явление — многомиллионный средний класс, превратившийся в большинство на Западе.
Но вот СССР не стало, и на мировом рынке появились орды новых нищих, согласных на любую работу. И тогда западный капитализм сбросил маску доброго дядюшки, из‑под которой выглянула жестокая и зубастая морда акулы. И оказалось вдруг, что «звериный оскал империализма» — отнюдь не выдумка советской пропаганды.
Начался новый этап истории, при котором средний класс на Западе стал гибнуть, в основном опускаясь ниже по социальной лестнице. Заработки стали падать, безработица — свирепствовать. И очень скоро выяснилось, что это — отнюдь не временное явление. Что мир возвращается к Марксову сценарию: расколу общества на маленькую клику сверхбогатых, на подавляющее большинство нищих и на небольшое число нового среднего класса.
Некоторые интеллектуалы вдруг вспомнили, что общество, в котором каждый имеет право голоса, где люди считают государство обязанным заботиться о благосостоянии граждан, — это всего лишь маленький эпизод в истории капиталистического мира. Что на протяжении большей части эпохи капитализма богатые жестоко эксплуатировали бедных, и эти бедные были предоставлены только самим себе.
«Эпизодическая вспышка на экране истории экономики» — так охарактеризовал пору государства всеобщего благоденствия футуролог Джон Нэсбитт.
Теперь западным капиталистам незачем заигрывать со своими работниками. Теперь им нечего бояться того, что трудящиеся Запада выйдут на демонстрации под красными флагами, требуя, сделать так, как в Советской России, — за исчезновением последней.
* * *
Нагляднее всего нынешние процессы ожесточения порядков проявляются в Европе. Именно в ней элементы социализма были сильнее всего. Немцы катались как сыр в масле. В Швеции бизнес платил громадные налоги, чтобы обеспечить народу бесплатное образование и медицинское обслуживание. Но вдруг капитал решил с этим покончить.
Зачем, в самом деле, держать предприятия в Европе, где рабочие так дороги и капризны? Ведь теперь можно основать заводы и фабрики там, где рабочие согласны вкалывать за гроши, не требуя никаких социальных гарантий, соглашаясь получать в месяц столько же, сколько европейский рабочий получает за день. Можно перенести производство в Китай, в Малайзию, в земли бывшего соцлагеря. Прибыли от этого только вырастут, зато высокие европейские налоги платить уже не придется. Ибо что остается в Европе? Всего лишь головные конторы корпораций, а уж они‑то смогут замаскировать прибыли сотнями разных ухищрений. Если же государство станет качать права, то и конторы можно перенести в более сговорчивые страны, где налог на прибыль мал или вовсе отсутствует. А можно вообще обойтись без налогов, если разместить свой офис на собственном гигантском корабле. И отнюдь не случайно то, что проекты создания гигантских кораблей‑офисов особенно активно стали рождаться как раз после падения СССР.
Промышленность стремительно побежала прочь из Европы. Китайцы принялись деловито разбирать металлургические заводы в Германии и перевозить их к себе домой. Остатки промышленности в Старом Свете превращаются скорее в сборочные производства: все части и комплектующие производятся в бедных странах, странах‑батраках. А то и в южных штатах Америки — в США вообще налоги меньше. Европейские капиталисты открыто издеваются над своими государствами. Ах, вы требуете от нас, чтобы рабочий получал не меньше трех тысяч евро в месяц? Мы эту норму соблюдем. Только рабочих у нас теперь будет в десять раз меньше. И для этого мы уволим со своих заводов миллионы…
Европейские товары стали терять рынок. Они слишком дороги, и потребитель намного охотнее покупает сапоги, кошельки и брюки известных европейских марок, но сделанные где‑нибудь в Азии.
И вот на наших глазах погиб «шведский социализм», мечта советских идиотов, интеллигентов и Горбачева. И вот в Европе нарастает безработица, а число рабочих мест сокращается. И вот теперь европейцы согласны ради сохранения работы на то, что им урежут и заработок, и социальные гарантии. В нашумевшей книге Ганса‑Петера Мартина и Харальда Шуманна «Западня глобализации: атака на процветание и демократию» (русское издание — «Альпина», Москва, 2001 г.) эти процессы показаны во всей красе. В Германии социальное государство терпит полный крах. Мало того что немцам приходится гробить миллиарды в модернизацию бывшей ГДР, — им уже нечем затыкать 50‑миллиардную дыру в бюджете.
* * *
Но уход производства из старой Европы в другие страны — это только полбеды. Другой напастью для изнеженных западников стал технический прогресс. Хотя он и не носит революционного характера, все равно он очень повысил производительность труда. И не только фабричного. Прогресс Интернета, информационных технологий и мультимедиа, электронных денег и банкоматов привел к массовому сокращению рабочих мест в банках и управленческих конторах корпораций, в страховом бизнесе и торговле. Уже не нужно столько «белых воротничков» в туристическом бизнесе и авиакомпаниях.
В начале семидесятых годов журнал «Техника — молодежи» опубликовал комикс знаменитого карикатуриста‑коммуниста Херлуфа Бидструпа. Одержимый изобретатель придумывает автомат для производства обуви. Он предлагает чудо‑машину лысому толстосуму с сигарой, и тот ставит роботизированную технику у себя на заводе, выкидывая за ворота рабочих. И вот мы видим витрины магазинов, уставленные самой разнообразной обувью, но по улице ходят босые люди. Они — безработные…
Тридцать лет назад, глядя на этот комикс, мы ухмылялись. Жизнь шла явно не по Бидструпу, хотя производство на Западе действительно автоматизировалось. Но теперь все оборачивается именно так, как в том старом комиксе. Воспетое Тоффлером в «Метаморфозах власти» (1990 г.) мелкое компьютеризованное производство, которое может молниеносно выбрасывать на рынок партии товаров на любой вкус, делает ненужными миллионы рабочих рук. Но Тоффлер еще думал, будто такое производство останется только в Европе и США. Он ошибался: оно тоже побежало в «узкоглазые» страны.
Внезапно оказалось, что Европе не нужны триста миллионов населения, что для насыщения рынка всеми благами нужно не больше 20 процентов ныне живущих европейцев. А остальные, получается, шлак, балласт, лишняя биомасса, содержать которую слишком уж накладно.
* * *
Конкуренция дешевой рабочей силы из незападных стран и технологический прогресс уничтожают Европу. «…Мартин Бангеманн, отвечающий в комиссии Европейского союза за экономику, полагает, что при сохранении заработков на высоком уровне у массового производства в Западной Европе нет будущего: „Китай и Вьетнам уже наготове как конкуренты, чьи расходы по зарплате низки настолько, что превзойти их в этом отношении вряд ли возможно“. А газета менеджеров „Уолл‑стрит джорнэл“ отмечает, что „конкуренция в жестокой глобальной экономике создает глобальный рынок труда. Надежных рабочих мест больше нет“…
…Премьер- министр земли Саксония…обнаружил аж «целую гору эгоистических интересов», которую надо «взорвать». Вот эти интересы: выплата зарплаты по больничным, денежные пособия на детей, защита от необоснованного увольнения, пособия по безработице, предоставление работы государством, пятидневная рабочая неделя, ежегодный тридцатидневный отпуск и многое другое, что издавна входит в социальную составляющую рыночной экономики Германии… В свете глобальной конкуренции социальные достижения превратились в эгоистические интересы», ‑пишут Мартин и Шуманн.
* * *
Те же самые процессы, читатель, идут и в Соединенных Штатах. Уже невооруженным глазом видно, как с 1973 года падает реальная зарплата среднего класса, а гарантированная занятость сменяется системой найма по краткосрочным контрактам. Фактически возрождается система труда поденщиков. Компании сокращают свои производственные подразделения, нанимая для выполнения тех же работ мелкие фирмы со стороны, и в этих мелких фирмах царит самый дикий капитализм с потогонной системой, где работникам платят мало, но дрючат их по полной программе.
Опасная болезнь США — это разложение и расслоение собственной нации. Да такое, которое грозит покончить с привычной нам американской демократией.
С начала 1950‑х и аж до 1973 года янки растили свой средний класс и все время уменьшали разницу в доходах между ним и богатой верхушкой страны. А затем сей процесс развернулся в обратную сторону.
Если вы думаете, что обнищание образованных людей — только россиянская черта, вы ошибаетесь. Мы все хорошо знаем и о другом россиянском феномене: когда богачи, глубоко презирая честных людей, начинают создавать «новый феодализм». То есть селиться в особых поселках за высокими заборами, под охраной наемных головорезов‑«секьюрити», заводить свои частные полицию, школы, детские сады, клиники. Но, оказывается, то же самое происходит и в США.
Обнищание среднего класса в США объясняется все той же глобализацией: у американских инженеров, фирменных управляющих, врачей и квалифицированных рабочих появились обученные конкуренты в азиатско‑тропических странах, которые, будучи тренированы ничем не хуже американских специалистов, при сем согласны получать гораздо меньшие зарплаты. И по неумолимому закону мирового рынка американские заработки стали падать.
Профессор Туроу в книге «Будущее капитализма», вышедшей в 1997 году, приводит интересные данные. Оказывается, с 1973 по 1993 год средний заработок полноценно работающих (черных и белых) мужчин в США упал с 34 тысяч долларов в год до 30,4 тысячи. Хотя за это время ВВП США увеличился на 29 процентов! Если же брать белых мужчин, то их заработки за 20 лет упали на 14 процентов. Но особенно пострадали белые мужики в возрасте 45‑54 лет, имеющие высшее образование на уровне колледжа: их зарплаты рухнули вниз почти на треть. Но и тем, кому 25‑34 года, тоже несладко: у них доходы уменьшились на четверть.
А куда же тогда делись прибавка ВВП, рост экономики? Оказывается, они ушли высшим 10 процентам населения. Богатые стали богаче, а бедные — беднее.
* * *
Глобализация, которая привела к закрытию многих промышленных предприятий в США (в станкостроении, судостроении, автопроме и сталелитейной индустрии), выплеснула в ряды безработных или на более низкооплачиваемые места в сфере услуг миллионы белых рабочих средней квалификации, которые еще в 1950‑1960‑е годы блаженствовали. Штаты стали люмпенизироваться. Самым ярким примером Туроу считает бездомных, чья армия стала расти с конца 1970‑х, достигнув 600 тысяч в США и 600‑800 тысяч, например, во Франции.
Другой вид американских люмпенов (5,8 миллиона душ) — это мужики трудоспособного возраста, которые в прошлом потеряли работу, не обучаются, не имеют права на пенсию по старости и живут без всякого видимого источника средств на существование. Они не голосуют на выборах, не обращаются в полицию, не всегда посылают своих детей в школу. И даже телефона у таких особей, как правило, нет. Этих людей называют «Третьим миром» в недрах США, сравнивая с босяками из жалких африканских стран. Скоро этот «внутренний Третий мир» вберет в себя десятки миллионов американцев.
Начала развиваться «культура трущоб» — появление массы необразованных, не обученных никакому ремеслу стад городской молодежи. Воспитанное телевизором, агрессивное и склонное к насилию, это стадо двуногих недочеловеков обильно питает преступность, страдает наркоманией и хочет жить хорошо, но зарабатывать не может.
* * *
Одновременно идет обособление богатых. «Богатые будут оплачивать из своих все более высоких доходов охраняющую их безопасность частную стражу, тогда как средний класс должен будет довольствоваться опасными улицами, плохими школами, неубранным мусором и ухудшающимся транспортом…» «В наши дни сообщества, обнесенные стенами с запертыми воротами и охраняемые частной полицией, опять стали расти. Если считать многоквартирные дома с частной охраной, то теперь 28 миллионов американцев живут в таких сообществах, и число это, как ожидают, удвоится в ближайшее десятилетие…В Калифорнии есть сообщество со стеной, крепостным рвом, подъемным мостом и устройством „боллард“, которое выстреливает трехфутовый металлический цилиндр в днище машины, которую не захотят пропустить. Само слово „боллард“ происходит из Темных веков. И хотя это крайний случай, но есть тридцать тысяч сообществ, где индивиды, как в Средние века, отделяют себя от внешнего мира стенами, и охраной…
…Очень скоро оказывается, что эти обнесенные стенами и охраняемые сообщества начинают требовать скидок со своих налогов, так как они не пользуются местными службами, и устраивают налоговые мятежи, требуя сокращения их местных налогов — чем лишают других граждан общественных служб, сохраняя свои хорошо обеспеченные, частные…»
Так пишет Туроу, сравнивая эти процессы с распадом Римской империи, где власть «приватизировалась», а города приходили в упадок.
Отсюда — и весьма зримая перспектива краха американского демократического государства, его принципа «один человек — один голос». Глобализация снова выдвигает на повестку дня принцип «выживает лишь сильнейший». Если ты не богат — ты не человек. А это значит, что богатые, обладая реальной властью, произведут ба‑альшие перемены в американских политических порядках…
Уже в начале 2000‑го специалисты американского Института изучения экономической политики имени Томаса Роу заявили, что за последнее десятилетие бедные в США становились все беднее, а богатые — все богаче. Оказывается, доходы 10 процентов самых бедных семей выросли только на 110 долларов, достигнув 12 900 долларов в год, тогда как прибытки 10 «верхних» возросли на 17 870 долларов — до 137 480 долларов в год.
* * *
Наконец, добавим к списку еще несколько опасных болезней Америки. Например, перспективу 2015 года, когда число белых граждан США станет меньше числа негров, азиатов и латиносов. Что означает преобладание плохо образованных, бедных, пораженных преступностью и наркоманией этносов — смотри расовый бунт в Лос‑Анджелесе 1992 года, когда на подавление негров, грабивших магазины, пришлось бросить армейские части с боевыми вертолетами.
Есть проблема распада семьи и падения рождаемости. Туроу пишет, что глобализированный капитализм в США делает невыгодным ни деторождение, ни совместную жизнь. (Наводнение Западной Европы неграми, арабами и турками в 2030‑х годах — опасность уже всем очевидная.)
Есть проблема повальной наркотизации населения США, проблема ужасающе низкого уровня школьного образования и превращения американских общедоступных школ в сборища юной шпаны…
Как говорится, лыко в строку. В газете «Дуэль» (№ 5 за 2000 г.) я наткнулся на перепечатку статьи из швейцарской газеты «Матэн». Некий Бернар Раппа пишет, что США в XXI веке могут прийти в упадок. «Поглотив XX век, сцапает ли Америка и XXI? На первый взгляд, нет причин в этом сомневаться…», но… усилившись благодаря революции в Интернете, укрепившись с расчленением СССР, получая «подпитку» благодаря «быкам Уолл‑стрит» (финансовым спекулянтам с Нью‑Йоркской фондовой биржи), «американское опьянение, судя по всему, не имеет границ». Хотя янки имеют преимущества в экономическом, технологическом и дипломатическом плане и еще в поп‑культуре да в кулинарии быстрого питания («Макдональдсы»). Теперь янки пытаются «конвертировать весь мир в глобализацию», глубоко уверенные в своей победе в борьбе за рынки будущего.
Однако швейцарец предупреждает: тотальной американской победы в XXI веке может и не быть. Возможна настоящая битва между западным и восточным берегами Атлантики. Разъедаемые гангреной насилия, разрушением социальной сети и пропастью, растущей между богачами и «списанными со счетов» людьми, США могут быть вовлечены в спираль упадка с удивительной быстротой. XX век показал, что европейцы могут постоять за себя. Например, в области биотехнологий американские корпорации полагали, что смогут навязать миру свои генетически модифицированные семена без всяких споров. Однако европейцы вынудили их отступить. Да и во время сессии ВТО (Всемирной торговой организации) в Сиэтле в ноябре 1999 года, когда США пытались навязать глобальную экономику всему миру, были мощные демонстрации протеста. Все это говорит, по мнению Раппы, о трещинах в могуществе Америки, которое уже достигло своих пределов.
Мы не разделяем оптимизма швейцарца ни по поводу достижения предела американской власти, ни по поводу способностей скурвившейся Европы. Но показательны признаки упадка, которые он замечает в Америке…
* * *
Конечно, если смотреть нынешнее россиянское телевидение, то в мире как бы и не происходит ничего, кроме свадеб голливудских кинозвезд, показов мод и сексуальных скандалов с американскими президентами. Но многие ли знают о том, что в США уже возникла целая культура «гражданской милиции» — десятков тысяч белых мужчин с оружием, сплоченных в отряды? А ведь эти люди во весь голос говорят о своем недовольстве политикой вашингтонского правительства, которое делает белых изгоями в собственной стране, открывая пути для черных, половых извращенцев и наркоманов. Эти люди исполнены ненависти к евреям, которые, по их мнению, захватили власть, финансы и средства массовых коммуникаций в США и теперь уничтожают белую расу, открывая путь для засилья варварской негритянской культуры. Они хотят возврата к идеалам XIX столетия.
У них есть собственная стройная система представлений о том, что Вашингтон приносит Америку в жертву Новому мировому порядку, и потому правительство (которое они называют ZOG — сионистское оккупационное правительство) давно держит тайные концентрационные лагеря, посылая в полеты странные вертолеты — черные, без опознавательных знаков. У гражданской милиции давно есть свои газеты и журналы. И плевать на то, что их взгляды могут быть большим заблуждением, — главное, их исповедуют люди с оружием в руках.
Эти люди уже дали о себе знать. В 1994‑м властям США пришлось штурмом брать поселок одной из группировок гражданской милиции, секты «Ветвь Давидова». Во вспыхнувшем пожаре погибло много людей, и в отместку сочувствовавшие секте белые ребята в 1995‑м взорвали здание федеральных властей в Оклахома‑Сити. А если вы посмотрите нынешние американские кинобоевики, то увидите, как во многих из них подобные белые экстремисты, ненавидящие федеральные власти, то пытаются захватить ядерные боеголовки, то завладеть бактериологическим оружием, то Белый дом взорвать…
Недовольство белого населения нынешним засильем цветных вызывает к жизни страх новой гражданской войны в США. В 1997‑м на американские экраны вышел довольно‑таки посредственный фильм, который так и назывался — «Вторая гражданская война» (вторая — после первой, 1861‑1865 гг.). Но интересна его фабула. Между Индией и Пакистаном вспыхивает война, и по Исламабаду наносится ядерный удар. Масса пакистанских беженцев устремляется в США, президент коих решает расселить их в южной части страны. Но губернатор Техаса заявляет: нет! Мы, белые, не хотим на свои деньги содержать этих чернозадых, кормить их и поить. И вообще мы не хотим, чтобы они занимали нашу землю, отбирая рабочие места и бюджетные деньги у коренных американцев. Техасцы мобилизуют национальную гвардию, вооружаются — и вспыхивают бои с федеральной армией…
Ох и трудно же придется Штатам на стремнине глобализации!
* * *
И вот уже в США с тревогой отмечается обнищание рабочих. Экономист Центра стратегических и международных исследований Эдвард Луттвак утверждает, что глобальная конкуренция пропускает «людей через мясорубку» и уничтожает сплоченность общества (Г.П. Мартин, X. Шуманн. Западня глобализации. Москва, «Альпина», 2001 г., стр. 167),
Забастовки не помогают: капиталисты ставят рабочих на колени, переводя производство в Азию, где забастовок нет. А рабочая сила покорна.
Объединение Европы в одну Еврозону, маниакальное стремление Запада расширять ВТО только ускоряют процесс крушения прежнего, благополучного мира достатка, демократии и «прав человека».
Старик Маркс, глядя на происходящее с того света, довольно улыбается в густую бороду. Умерев в 1883 году, он точно предвидел будущее. Просто появление Советского государства на век задержало воплощение его теории.