ИСТОРИЧЕСКИЙ МЕТОД И ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Если в ходе эволюции экономической мысли в том или ином конкретном регионе появляется группа экономистов, активно применяющая исторический метод в исследовании экономических явлений, то в таком случае принято вести речь об исторической Уколе.

Историческая школа — это группа экономистов, живущих ^в одном регионе и приблизительно в одно и то же время, чья ме-

Автономов B.C. Предисловие к русскому изданию// Блауг М. Экономичес­кая мысль в ретроспективе. М., 1994. С. XX—XXI.

Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. М., 1968. Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. М., 1995. Негиши Т. История экономической теории. М., 1995.

тодология явно или неявно утверждает приоритет исторических методов над теоретическими, как в глобальном, так и в локаль­ном масштабе.

Итак, главное, что отличает историческую школу от других школ и направлений экономической методологии, — это (очевид­ное или скрытое) утверждение главенства исторического мето­да над всеми остальными методами экономической науки — те­оретическими, эмпирическими, математическими и т.п.

Но мало этого. Методология исторической школы, в прин­ципе, отвергает приоритет теоретического знания над историче­ским знанием и заменяет его обратной моделью: «историческое зна­ние по своей значимости или выше теоретического, или, по край­ней мере, равно ему». Потому речь идет не только о приоритете одного метода над другим, но и о приоритете, выявляемом сре­ди различных типов знания. Историческое знание противопо­ставляется теоретическому, но это, с нашей точки зрения, не со­всем правильно: в истории всегда есть какой-либо элемент те­ории, и наоборот, любая теория всегда содержит в себе элемент

исторического знания.

Фундаментальную характеристику сущности методологии исторической школы дал Й. Шумпетер:

«Основной отличительной особенностью методологии исто-^[ рической школы был принцип, согласно которому корпус эко­номической науки должен в значительной степени (вначале счи-, талось, что полностью) состоять из результатов или обобщений, полученных из исторических монографий. Что касается научной стороны его занятий, то экономист должен прежде всего овладеть историческим методом, призванным составлять все его научное снаряжение; он погружается в океан экономической истории, дабы исследовать определенные структуры или процессы во всех их жизненных деталях, местных и временных особенностях, аромат которых он учится ощущать. И общее знание обществен­ного достижимого в общественных науках всегда будет посте­пенно вырастать из этих исследований. В этом изначально со­стояло ядро того, что стало известно как "исторический метод" в экономической науке. ...Методологическое кредо историчес­кой школы может быть выражено утверждением, что экономист-исследователь должен быть прежде всего экономическим исто­риком» '.

Шумпетер Й. История экономического анализа. СПб., 2001. С. 1064.

Насколько продуктивна данная методология, и каких науч­ных результатов здесь можно добиться в принципе?

Бесспорно, что эта методология по-своему была продуктив­на. Она вела к тесному сближению истории и теории, к подкреп­лению теоретических положений историческими фактами и в не­которых областях экономической науки позволила добиться не­малого продвижения. Например, немецкой исторической школой было достигнуто продвижение в следующих областях экономи­ческой науки:

• экономическая политика и управление;

• социальная политика;

• сословно-классовая структура общества;

• средневековые и раннебуржуазные корпорации;

• функции и эволюция городов и городского хозяйства;

• развитие отдельных отраслей.

Экономист исторической школы — и это относится абсолютно ко всем историческим школам — проявлял себя не только как экономист и историк, но и как социолог, политолог и культу­ролог. Исторический анализ требовал вовлечения в исследова­ние широкого спектра материалов социального исследования, а не только тех, которые имеют чисто хозяйственный характер.

Слабой чертой методологии было не только пренебрежение теорией, но и сильная склонность к эпистемологическому реля­тивизму — учению, утверждающему, что вся экономическая исти­на — истина относительная и никакой абсолютной истины в по­знании не существует. Исторический метод в применении его немецкой и иными школами помещал любые теоретические по­ложения под дамоклов меч фальсификации (понимаемой в духе К. Поппера), т.е. такого способа проверки экономических зна­ний, который исходил из отсутствия доверия даже самому бес­спорному на первый взгляд экономическому принципу или по­ложению.

Подводя итоги, следует отметить, что методологические пре­тензии исторической школы на лидерство среди других течений экономической методологии оказались неподтвержденными по­следующим развитием экономической мысли; хотя это не совсем означает то, что она осталась забытой где-то в глухих тупиках истории экономических учений. Возможно, что, к примеру, эф­фективно работающая ныне англо-американская школа новой экономической истории (см. ниже) вернет прежний авторитет И престиж историческому методу в экономических исследованиях.

 

160

6 - 2750 Орехоп

161

Наиболее видным представителем старой исторической школы был Вильгельм Рошер. Называя свой метод «историко-физиоло-гическим», Рошер первым стал отстаивать принцип доминиро­вания исторического подхода над теорией. Он утверждал следу­ющее:

«Одного экономического идеала не может быть для народов, как платье не шьется по одной мерке. ...Кто вздумает, следова­тельно, создать и представить идеал наилучшего народного хо­зяйства, а это, в сущности, и хотели бы все политэкономы, тому придется, если он только желает удовлетворить истине и практи­ческим потребностям, выработать столько идеалов, сколько у него перед глазами народных индивидуальностей»¹.

Здесь, как и во всей старой школе, еще достаточно очевидна «пуповина» листовского протекционизма с его принципом «сколь­ко народов — столько путей развития». Приоритет же истори­ческого метода над теоретическим протаскивается скорее обход­ным путем, через утверждение, что у каждого народа есть свой «идеал хозяйства», а следовательно, и каждому из них нужна соб­ственная политическая экономия.

К работам В. Рошера тесно примыкают работы и других эко­номистов старой школы — К. Книса и Б. Гильдебранда, причем К. Книс идет дальше Рошера и доводит апологию историческо­го метода, можно сказать, до крайних пределов:

«(У К. Книса. — А. О.) эмпиризм был доведен до отрицания дедуктивного метода и экономической теории как таковой; ис­торический метод в конце концов был сведен к истории эконо­мических мнений на разных ступенях исторического развития наций»².

Новая немецкая историческая школа начинается с Г. Шмол-лера. Он в своих сочинениях попробовал отчасти модернизиро­вать программу исторической школы и, в частности, включить в нее элементы экономического учения К. Маркса, социологи­ческой концепции Ф. Тенниса и т.п., но в целом остался силь­нейшим апологетом исторического метода.

«Воздействие исторической науки столь же преобразовало общие основания народно-хозяйственной теории, сколько и при­водило много раз к выводам, находившим себе приложение в хо­зяйственной практике»³.

Экономико-исторический подход Г. Шмоллера отличала боль­шая ориентированность на этику и на внедрение принципов социальной политики в экономическую науку. Однако это от­нюдь не усиливало мощь его доказательных конструкций, а по-прежнему, при переводе на теоретический язык, они оставляли впечатление чисто спекулятивных.

«Создается впечатление, что подбор большей части статисти­ческих и социологических материалов (у Г. Шмоллера. — А. О.) носил до известной степени случайный характер. На протяже­нии всей работы ("Народное хозяйство". — А.О.) можно просле­дить тенденцию подменить эмпирическое объяснение реальных со­бытий стремлением к конечной цели в духе концепции Гегеля»¹.

Новейшую (юную) историческую школу в Германии (В. Зом-барт, М. Вебер, А. Шпитгоф) уже не отличала какая-либо жест­кая апологетика исторического метода, как две предыдущие школы. М. Вебер, хотя и имел фундаментальные исторические труды («Протестантская этика и дух капитализма», «История хозяйства»), в целом известен гораздо более как теоретик — как по духу, так и по методу; у В. Зомбарта, прославившегося такими значитель­ными трудами, как «Буржуа» и «Современный капитализм», его исторические экскурсы были лишь отправной точкой для тео­ретических обобщений (иногда весьма экстравагантных и сомни­тельных); А. Шпитгоф, будучи учеником Г. Шмоллера, весьма далеко ушел от последнего, гораздо более умеренно оценив пре­имущества исторического метода перед теоретическим исследо­ванием.

Шпитгоф, в частности, полагал, что при экономическом ана­лизе истории мы должны принимать в расчет отнюдь не все ис­торические события, а только необходимые из них; эти необхо­димые события имеют свой неповторимый «исторический стиль», каждый из которых требует своего теоретического подхода, ко­торый создает почву для последующих дедуктивных рассу­ждений.

«В той мере, в какой возможность применения экономичес­кой теории зависит от степени преобладания определенного хо­зяйственного стиля, элементы которого воплощаются в системе теоретических положений, в той же мере сама экономическая теория является "исторической категорией"»².

 

¹ Рошер В. Начала народного хозяйства. Т. 1. Отд. 1. М., 1860. С. 53.

² История экономических учений/ Под ред. B.C. Автономова, О.И.Ананьина,
Н.А. Макашовой. С. 148.

¹ Шмоллер Г. Народное хозяйство. М., 1902. С. 63.

Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. М., 1968.

С.31.

Цит. по: Селигмен Б. Современные течения экономической мысли. С. 47.

 

164

165

Историческая школа в Великобритании (Англии) была пред­ставлена весьма скупо: можно назвать несколько имен малоиз­вестных исследователей (Д. Гобсон, У. Каннигем, Д. Роджерс, Д. Ингрэм, Р. Джонс, У. Эшли, Т. Лесли, А. Тойнби¹) — уж слиш­ком сильным было в этой стране влияние теоретических учений А. Смита, Д. Рикардо, Д.С. Милля, К. Маркса и, конечно же, А. Маршалла.

«В Англии не было условий для становления исторической школы как особой научной партии, отстаивающей свою програм­му. Можно сказать, что фактически существовали ее небольшие фрагменты»².

Одним из таких фрагментов были труды экономического ис­торика Уильяма Эшли (1860—1927).

В начале своего фундаментального труда «Экономическая история Англии в связи с экономической теорией» (1887, рус. 1897) Эшли утверждал следующее:

«Две причины, более всяких других, действуя то отдельно, то вместе, постепенно видоизменяют характер экономической на­уки. Эти две причины — возрастающее значение изучения ис­тории и применение к обществу идеи развития. От юристов исторический метод перешел к экономистам. Не воззрения Ро-шера, Гильдебранда и Книса более четверти века оставались не­замеченными: они стали оказывать надлежащее влияние лишь тогда, когда реальные потребности современной жизни обнару­жили недостатки прежних экономических методов»³.

И хотя Эшли очевидно ошибается насчет «возрастающего значения изучения истории», тем не менее некоторые его идеи, возможно, предвосхищают будущие положения новой эконо­мической истории, в том числе и ее главного представителя Д. Норта.

«Историки доказывают, что всякий институт, более или ме­нее значительный, приносит в свое время известную долю пользы и имеет свое относительное оправдание. Точно так же теперь на­чинает выясняться, что всякая более или менее значительная идея, всякая более или менее значительная система доктрин, оказы-

¹ Речь идет об экономическом историке Арнольде Тойнби (1852-1883), авторе
такой работы, как «Промышленный переворот в Англии в XVIII столетии»
(1884), где он, в частности, ввел термин «промышленная (индустриальная)
революция». Его не следует путать с племянником, известным историком Ар­
нольдом Джозефом Тойнби (1889—1975).

² Шумпетер Й. История экономического анализа. С. 1083.

³ Эшли У. Экономическая история Англии в связи с экономической теорией.
М., 1897. С. XI.

равших продолжительное время действительное влияние на об­щество, имеют в себе долю истины и ценности, если рассмат­ривать их в связи с современными им условиями.

Новейшие экономические теории, следовательно, истинны не безусловно; они не верны для прошедшего, когда не существо­вало постулируемых ими условий, ни для будущего, когда ус­ловия изменятся, если только общество не станет неподвижным»¹.

Французская, итальянская и бельгийская исторические шко­лы того периода были еще менее многочисленны. Среди фран­цузских исследователей следует назвать П. Левассера, Ф. Сими-анда и А.Се, итальянцы представлены Л. Эйнауди, бельгийцы — Э. де Лавеле².

Тридцатые годы XX в. покрыли волнами забвения все старые исторические школы, и возрождение идей историцизма в экономи­ческих исследованиях было связано с идеями английских и аме­риканских ученых, активно работавших в экономической науке начиная с 60—70-х гг. Это направление получило название «но­вая экономическая история», а его наиболее видным представи­телем стал американский ученый, лауреат Нобелевской премии 1993 г. Дуглас Норт (1920 г.р.)³. Другие наиболее известные пред­ставители — Р. Фогель (получивший Нобелевскую премию вме­сте с Д. Нортом в 1993 г.), Р. Томас и т.д.

Школа новой экономической истории отличается от прежних исторических школ по следующим основным параметрам.

Во-первых, это институционалистская историческая школа. Впервые институционализм заявляет здесь о себе как о направ­лении, обладающем эффективной исторической методологией. «Можно и нужно изучать не только настоящее институтов, но и их прошлое», — так заявляют представители этой школы.

«Институты образуют базисную структуру, опираясь на которую люди на протяжении всей истории создавали порядок и стреми­лись снизить неопределенность в процессе обмена. Вместе с при­емлемой технологией институты определяют величину трансак-

Эшли У. Экономическая история Англии в связи с экономической теорией. С. XII.

Следует обратить внимание, в частности, на его работу о собственности, см.: Лавеле Э. де. Первобытная собственность. СПб., 1875. В ней Лавеле утверж­дает: «Вообще говоря о собственности, подразумевают, что она может суще­ствовать только в той единственной форме — именно той, какую мы видим возле себя. Это глубокая и прискорбная ошибка, которая мешает возвыситься до более высокого понятия о праве» (С. VIII).

О Д. Норте см. также следующую главу: «Эволюционный метод в экономи­ческом исследовании».

 

167

ционных и трансформационных издержек и, следовательно, оп­ределяют рентабельность и привлекательность той или иной экономической деятельности. Институты связывают прошлое с настоящим и будущим, так что история становится процессом преимущественно инкрементного (т.е. непрерывного, перетека­ющего друг в друга. — А. О.) институционального развития, а фун­кционирование экономических систем на протяжении длитель­ных исторических периодов становится понятным только как часть разворачивающегося институционального процесса. Инсти­туты также являются ключом к пониманию взаимоотношений между обществом и экономикой и влияния этих взаимоотношений на экономический рост (или стагнацию и упадок)»¹.

Во-вторых, школа новой экономической истории — это не только историческая, но и эволюционная экономическая шко­ла (школа эволюционной экономики).

Эволюционизм здесь проявляется во многих пунктах: и в стрем­лении углубить исторический анализ до теоретического; и в же­лании привлечь к рассмотрению исторических проблем дарви­новский эволюционизм (принцип борьбы за существование и вы­живания сильнейших); и в попытках рассмотреть развитие институтов как инкрементный процесс (эволюцию в противо­положность революции)².

В-третьих, эта школа поставила на службу историко-эконо-мическому исследованию статистический и математический ап­парат, что позволило Д. Норту провозгласить создание принци­пиально новой дисциплины — клиометрии (см. выше).

В четвертых, школа новой экономической истории стала широко использовать в своих исследованиях междисциплинарную методологию и, по сути, синтезировать в изучении истории и экономический подход с правовым, политологическим, социо­логическим и иными видами анализа.

«Неоинституционализм вывел современную теорию из институ­ционального вакуума, из вымышленного мира, где экономическое взаимодействие происходит без трений и издержек. Трактовка социальных институтов как орудий по решению проблемы трансакционных издержек создала предпосылки для плодотвор­ного синтеза экономической науки с другими социальными дис­циплинами. Но, пожалуй, самое ценное, что благодаря новой ин-

¹ Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование
экономики. М., 1997.С. 151.

² Подробно все эти аспекты эволюционной методологии будут рассмотрены
в следующей главе.

ституциональной теории изменилась сама картина экономичес­кой реальности, и перед исследователями возник целый пласт принципиально новых проблем, прежде ими не замечавшихся»'. Таким образом, методология новой исторической школы про­демонстрировала новые возможности применения исторического метода в различных видах экономического исследования, ко­торые, вероятно, будут и дальше совершенствоваться и углуб­ляться.