НЕОКАНТИАНСТВО И МАКС ВЕБЕР (ВЕБЕРИАНСТВО)

Обратимся теперь к неокантианству и Максу Веберу.

Неокантианство¹ — крупнейшее философское течение в ис­тории немецкой общественно-исторической мысли XIX в. Его наиболее видными представителями являются: В. Виндельбанд, Э. Кассирер, Г. Риккерт.

Эти философы впервые в истории методологии науки попы­тались радикально отделить естественные науки («науки о при­роде») от социальных наук («наук о культуре», «наук о духе»). Согласно неокантианцам, «науки о природе» отличаются от «наук о культуре», как минимум, по двум признакам: 1) по методу исследования, 2) по типу изучаемых законов.

Естественные науки — это науки с «генерализирующим» мето­дом, и законы, которые они устанавливают, — «номотетические» законы. Первое связано со вторым: номотетические законы — это

¹ Название учения буквальное значит «возрожденное, обновленное кантиан­ство». Кантианство — концепция крупнейшего немецкого философа XVIII в. Иммануила Канта (1724-1804).

повторяющиеся законы, законы, которые можно обобщать («гене-пализовать») посредством соответствующего генерализирующего ме­тода. Генерализующий метод — метод, позволяющий выделять из всей совокупности явлений общие им признаки. Как итог, в ес­тественных науках присутствует повторяющаяся связь предме­тов и явлений; ее можно обозначать как «закон» и исследовать доступными средствами и инструментами.

Напротив, социальные науки — науки с «индивидуализиру­ющим» методом, нацеленным на изучение индивидуальных, осо­бенных характеристик объектов: это связано с тем, что социальные явления (в первую очередь исторические события) — явления неповторяющиеся и уникальные по своей природе. Тип законов, в который эти явления могут быть соединены, обозначается как «идеографический», т.е. повествующий об особенном, единичном, неповторяющемся. Основание для подобных законов образует собственная, оригинальная для каждого субъекта система ценно­стей, причем все эти системы одинаково допустимы и в конеч­ном счете несовместимы между собой. Следовательно, и интер­претация социальных законов у любого ученого (или просто ин­терпретация событий у любого действующего лица в обществе) будет всякий раз оригинальная, собственная и несводимая к чужой интерпретации.

Идеи неокантианства углубил и переработал в форму, став­шую классической, знаменитый немецкий социолог, философ и экономист Макс Вебер (1864-1920).

Основные работы М. Вебера по методологии социального познания — это статьи «Объективность социально-научного и со­циально-политического познания», «Критические исследования в области логики наук о культуре», «О некоторых категориях понимающей социологии», «Смысл "свободы от оценки" в со­циологической и экономической науке», «Наука как призвание и профессия»¹.

Уже в первой из этих статей («Объективность социально-на­учного и социально-политического познания») Вебер достаточ­но определенно формулирует положение о том, что любая точ­ка зрения в социальных науках представляет собой синтез науч­ного анализа в «объективном» смысле и «субъективной» оценки, связанной с наличием у субъекта той или иной системы ценнос-^теч, причем всегда очень трудно понять, где кончается «объек­тивная» наука и начинаются «субъективные» ценности.

Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

«В области эмпирических социальных наук о культуре возмож­ность осмысленного познания того, что существенно для нас в потоке событий, связана... с постоянным использованием спе­цифических в своей особенности точек зрения, соотносящихся в конечном итоге с идеями ценностей, которые, будучи элемен­тами осмысленных человеческих действий, допускают эмпири­ческую констатацию и сопереживание, но не обоснование в своей значимости эмпирическим материалом. "Объективность" позна­ния в области социальных наук характеризуется тем, что эмпи­рически данное всегда соотносится с ценностными идеями, только и создающими познавательную ценность указанных наук, позво­ляющими понять значимость этого познания, но не способны­ми служить доказательством их значимости, которое не может быть дано эмпирически. Присущая нам всем в той или иной степени вера в надэмпирическую значимость последних высо­чайших ценностных идей, в которых мы видим смысл нашего бытия, не только не исключает бесконечного изменения конк­ретных точек зрения, придающих значение эмпирической дей­ствительности, но включает его в себя»¹.

В «Критических исследованиях» Вебер еще раз окончательно разделяет «каузальный (причинный. — А. О.) анализ», связанный с установлением «истины социального факта», и «оценочное суж­дение» индивида, основанное на его ценностях.

«Каузальный анализ никогда не дает оценочных суждений, а оценочное суждение — отнюдь не каузальное объяснение»².

Следовательно, точка зрения позитивизма и марксизма, объ­единяющая социальные и естественно-научные законы в один общий ряд, согласно Веберу, оказывается несостоятельной. За­коны природы можно познавать объективно, поскольку позна­ющий субъект не применяет в их исследовании собственную си­стему социальных ценностей и пристрастий, в результате чего «субъективное» здесь фактически сведено к нулю³. В отношении же «законов общества» картина реальности (теперь мы уже имеем дело с социальной реальностью) радикально меняется: здесь иссле­дователь «включает» в нее (картину реальности) свои ценност­ные пристрастия (идеологические, политические, экономические

¹ Вебер М. Избранные произведения. С. 413.

² Там же. С. 425.

³ Конечно,в прежние эпохи и по этому поводу было немало исключений.
Вспомним хотя бы яростную полемику вокруг гелиоцентрической системы
Коперника в XVI—XVIIвв., сопровождавшуюся преследованиями и гонени­
ями многих выдающихся ученых со стороны Римско-католической церкви.

и т.п.), которые как бы «вкрапляются» в социальное знание и де­лают его в той или иной степени субъективным, пристрастным.

Значит ли это, что из социальной науки полностью исчезает всякая объективная истина — истина, полностью независимая и от человека и от человечества? И да, и нет. Да, потому что пол­ностью независимой от субъективных пристрастий истины в че­ловеческом обществе быть просто не может. Возможен только интерсубъективный вариант истины — то, что истиной принято считать по соглашению, то, что выражает общую волю или всех людей, или их большинства. Нет, потому что объективная ис­тина как истина факта продолжает существовать: «Первая ми­ровая война началась в 1914 г.», «Битва при Бородине между фран­цузской армией Наполеона и русской армией под командованием Кутузова состоялась 26 августа 1812 г.» и т.д. и т.п. Но как только эта истина выходит за пределы факта, в сферу его интерпрета­ций, в действие начинают вступать субъективные оценки и при­страстия. Например, по поводу той же Бородинской битвы: в чью пользу она закончилась — русских или французов? Подавляю­щее большинство французских историков утверждают, что ее выиграл Наполеон, ведь Кутузов был вынужден отступить. Рос­сийские историки уверены, что по крайней мере Кутузов ее не проиграл (он сохранил армию, хотя и отступил), в результате, исходом была «ничья», если это слово уместно применять к во­инскому сражению. Получается, основной спор разворачивает­ся именно вокруг интерпретации, а не вокруг самого факта. Можно ли примирить между собой различные интерпретации? В принципе, можно, хотя полученный результат скорее будет снова неким вариантом «интерсубъективного договора», чем объективной истиной.

В итоге позиция неокантианцев и Вебера привела к радикаль­ному переосмыслению проблемы истины в социальных науках. Она натолкнула исследователей на ту мысль, что в социальном познании важно не только само познание (в смысле поиска ис­тины), но и понимание (как поиск консенсуса вокруг интерпре­таций истины). В связи с этим будет уместно начать разговор ⁰ социальной феноменологии и герменевтике.