СТАНОВЛЕНИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ КАК НАУЧНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.

Труды историков второй половины XIX в. С. М. Соловьева, К. Н. Бестужева-Рюмина, В. О. Ключевского, Д. Я. Самоквасова, С. Ф. Платонова и других способствовали становлению источни­коведения как самостоятельной отрасли научного знания.

Сергей Михайлович Соловьев (1820-1879)' стремился просле­дить развитие различных сторон жизни России с позиций историзма. В известиях каждого источника он искал отражение закономерного хода истории, стремился к установлению происхождения и подроб­ному изложению содержания изучаемых источников.

Первые труды историка появились в печати на рубеже 40-50-х гг. XIX в. Это было время, когда официальная дворянская историогра­фия завершила свою борьбу со скептической школой, но на смену ей приходит либерально-буржуазное направление, которое находит свою теоретическую основу в философии Ф. Г. Гегеля, концепции всемирно-исторического процесса и диалектического принципа развития. К этому направлению, которое впоследствии получило название «государственной школы», примкнул С. М. Соловьев.

Главный труд С. М. Соловьева - «История России с древней­ших времен». Уже в предисловии к 1 -му тому ученый сформулиро­вал принцип, которым должна руководствоваться современная ему историческая наука: «...Не делить, не дробить русскую историю на отдельные части, периоды, но соединять их, следить преимуще­ственно за связью явлений ... не разделять начал, но рассматривать их во взаимодействии, стараясь объяснить каждое явление из внут­ренних причин».

¹ Родился в Москве в семье священника. Учился в Московском университете в 1837-1842 гг., где испытал влияние Т. Н. Грановского и философии Г. Гегеля. 1842-1844 гг. провел за границей домашним учителем детей графа А. П. Строга­нова. Слушал лекции Ф. Гизо и Ж. Мишле в Париже, Л. Ранке в Берлине, Ф. Шлос-сера в Гайдельберге. В 1845 г. приступил к чтению университетского курса по русской истории и закончил магистерскую диссертацию, в 1847 г. - докторскую, с 1847 г. - профессор Московского университета, с 1872 г. - академик (см.: Совет­ская историческая энциклопедия. М., 1971. Т. 13. С. 328).

С. М. Соловьев неоднократно отмечал, что в основе всякого исторического сочинения должны лежать источники. При этом уче­ный подчеркивал, что историк должен со вниманием относиться буквально ко всем источникам: анекдотам о государях, о дворах, известиям о том, что было сказано одним министром, что думал другой. Обилие использованных источников - отличительная черта его трудов.

Для СМ. Соловьева характерна иная, чем у его предшествен­ников, методика изучения источников. Историк обобщил опыт ра­боты с историческими источниками, накопленный учеными XVII -первой половины XIX в. Его не удовлетворяли рационализм и праг­матизм историков XVIII в., а попытки исторического подхода к ма­териалу М. Т. Каченовского и его приверженцев вызывали одобре­ние, но ученый искал новые пути в работе с источниками.

Историк стремился в известиях каждого источника найти отра­жение закономерного хода истории. Это определило его твердую установку на проверку в каждом случае подлинности источника, времени и места его возникновения, имени автора или составите­ля, а также достоверности содержащихся в них сведений. Таких строгих требований к источникам еще до включения в историчес­кий труд содержащихся в них сведений до С. М. Соловьева никто не предъявлял. В «Истории России» и в ряде других трудов ученый стремился раскрыть значение отдельных видов источников и мето­дов работы с ними.

Наиболее широко в качестве исторических источников С. М. Со­ловьев использовал летописи. По его характеристике, летописи пред­ставляют собой первые на Руси «памятники собственно историчес­кого содержания». Возникновение летописей историк относил примерно к XI в. Вопреки общепризнанному мнению М. П. Пого­дина о том, что летописи писались при княжеских дворах, С. М. Со­ловьев доказывает, что они создавались монахами в монастырях.

В целом С. М. Соловьев доверчиво относился к летописям. По его мнению, установление точных и достоверных данных об ис­торических фактах обеспечивает тщательный текстологический ана­лиз летописных списков. Сталкиваясь с противоречиями, историк пытался либо выбрать одно из двух, либо согласовать их. Однако, выбирая наиболее достоверное, по его мнению, свидетельство, уче-

ный не объяснял подробно причин своего выбора, хотя без видимой критики С. М. Соловьев принимал те известия, в достоверности которых у него не возникало сомнения. Сообщения сомнительные, на его взгляд, он старался проверять.

С. М. Соловьев использовал разные приемы, с помощью кото­рых стремился установить достоверность или недостоверность ле­тописных сообщений, в том числе подход к известиям с позиций «здравого рассудка», определение достоверности летописных из­вестий, исходя из конкретных знаний о событиях или отношений между людьми, объяснения фактов на основе собственного взгляда на исторический процесс. В отдельных случаях ученый старался понять личные, религиозные и политические мотивы, которыми руководствовался летописец.

Замечая в летописях сшивы, вставки и пропуски, историк делал вывод о сводном характере летописных списков и о том, что древней­шие из них представляли собой летопись сокращенную, а полный ее текст сохранился в позднейших списках. Однако увидеть напласто­вания различных сводов в летописях СМ. Соловьев еще не мог.

Ученый обращал внимание не только на необходимость учета фактического материала, содержащегося в летописях, но и на тен­денциозность, с которой он подавался. Но когда С. М. Соловьев переходил к практическому использованию летописей как источ­ника, он чаще всего не раскрывал их идейного смысла, а включал летописный рассказ в свою схему исторического процесса, подробно пересказывая его содержание.

Народные предания, включенные в летописи, С. М. Соловьев считал, как правило, достоверным источником, если они не проти­воречили «здравому рассудку». Он анализировал произведения ус­тного народного творчества, чтобы найти отражение быта и нравов Древней Руси. Историк считал важным также учитывать мотивы, которыми руководствовался летописец, включая в свой текст опре­деленное предание. Можно сказать, что С. М. Соловьев использо­вал произведения устного народного творчества как исторический источник гораздо шире, чем его предшественники.

Наряду с летописями, сказаниями и легендами С. М. Соловьев неоднократно обращался как к источнику к законодательству. В поле его внимания оказались уставные и судные грамоты, судебники

Ивана III и Ивана IV и другие законодательные документы второй половины XVI - первой половины XVIII в.

Особенно подробно он рассмотрел «Русскую Правду», харак­теристика которой представляет собой самостоятельное научное ис­следование. Прежде всего ученый сделал вывод о ее славянском происхождении и слабом влиянии на содержание документа скан­динавского элемента. Текст «Русской Правды» историк использо­вал при выяснении положения представителей разных групп древ­нерусского общества, а также при изучении правовых отношений -судоустройства и судопроизводства. В целом можно отметить, что С. М. Соловьев использовал данный памятник как исторический источник значительно шире, нежели предшественники. Подойдя к этому источнику исторически, он увидел в нем отражение пере­мен в жизни русского общества, возникновение в условиях ро­дового строя отдельных элементов государственных отношений. В то же время текстологическому анализу списков «Русской Правды» С. М. Соловьев уделил немного внимания.

Более широко, чем предшественники, привлекал С. М. Соловьев и актовый материал. Он внимательно изучает акты Древней Руси: договоры Руси с Византией X в., Ярославовы и духовные грамоты. Если его предшественники искали в актах лишь иллюстрацию к по­ложениям, установленным по иным документам, то С. М. Соловьев использовал их как основной источник для решения важнейших проблем отечественной истории. Так, по духовным и договорным грамотам Дмитрия Донского, Ивана III, Ивана IV он прослеживает этапы процесса складывания государственных отношений.

С. М. Соловьеву принадлежит заслуга в значительном расши­рении источниковой базы исторической науки за счет впервые вво­димых в научный оборот документов текущего делопроизводства ХУП-ХУШ вв. С середины 40-х гг. XIX в. историк почти ежедневно работал в архивах. Он тщательно изучил материалы Московского архива министерства иностранных дел, архив министерства юсти­ции, документы разрядного приказа, приказа тайных дел, фонды Сената, Верховного тайного совета, тайной канцелярии и др.

Введение в научный оборот такого нового для середины XIX в. вида исторических источников, как делопроизводственные доку­менты, потребовало разработки соответствующих методов их изу-

чения. С. М. Соловьев предложил некоторые способы установления датировок, сопоставления редакций, отбора из их числа наиболее достоверных, определил приемы исследования источников с уче­том особенностей эпохи, учреждений и лиц, с которыми связано их появление.

Внимание ученого привлекали также и литературные памятники. Он ввел в научный оборот, тщательно проанализировал и определил научное значение как источников большого числа литературных произведений XI - первой половины XVIII в.

Неразвитость методики источниковедческого исследования в середине XIX в. проявилась в использовании С. М. Соловьевым приема пересказа или передачи содержания документа в виде под­робных выдержек из него. Подробно и точно пересказывая источ­ник, ученый стремился создать впечатление объективности в под­ходе к историческим фактам. Однако на самом деле этого не было, так как он применял метод выборочного подхода к материалу и не отказывался от введения в научный оборот так называемых мутных источников.

Константин Николаевич Бестужев-Рюмин (1829-1897)² в 60-70-е гг. XIX в., когда во главе московских историков стоял С. М. Соловьев, возглавлял петербургскую историческую школу.

Исторические взгляды К. Н. Бестужева-Рюмина складывались в переломный период истории России, когда шла борьба между представителями либерально-буржуазного (гегельянцами и пози­тивистами) и официально-охранительного (прагматики) направле­ний. В итоге он встал на путь эклектического соединения этих на­правлений, объявив себя приверженцем «объективного знания», основанного на тщательном изучении источников.

Особое внимание к изучению и критике исторических источ­ников нашло отражение в ряде работ ученого, прежде всего в мо-

² Родился в Нижегородской губернии в дворянской семье. В 1851 г. окончил юридический факультет Московского университета. С 1865 г. - профессор кафед­ры русской истории Петербургского университета, с 1890 г. - академик. В 1878— 1882 гг. возглавлял Высшие женские курсы в Петербурге. Член Археографической комиссии, Русского географического общества, Петербургского славянского ко­митета (см.: Советская историческая энциклопедия. М., 1962. Т. 2. С. 384).

нографии «О составе русских летописей до конца XIV века», кото­рая посвящена возникновению и развитию древнего русского лето­писания. В 1872 г. К. Н. Бестужев-Рюмин, уже будучи профессором Петербургского университета, опубликовал 1-й том «Русской исто­рии», во введении к которому изложены взгляды автора на истори­ческие источники и методы их изучения.

Под источниками ученый понимал «все то, откуда черпается сообщаемое сведение об историческом прошлом», но из этого по­нятия он исключал литературные пособия, т. е. исторические труды. К. Н. Бестужев-Рюмин считал, что собранные и систематизирован­ные сведения об исторических фактах, содержащихся в источни­ках, если последние надежны, вполне могут отразить ход истори­ческого процесса. Поэтому первая задача историка состоит в том, чтобы установить надежность источника, а вслед за этим - степень полноты, достоверности и точности известий, содержащихся в нем. К этому он сводил суть всей предварительной работы с историчес­ким материалом, называя ее исторической критикой.

Отвечая на вопрос, от чего зависят характер и направление исто­рической критики, ученый называл, во-первых, род источника и, во-вторых, наличие необходимости устанавливать внутреннюю и вне­шнюю достоверность источника. При этом ценность выводов историка тем выше, чем меньше он допускает собственных домыслов.

В этой связи К. Н. Бестужев-Рюмин дал подробную характе­ристику отдельных видов и групп источников, обращая внимание на особенности их изучения.

На первое место он ставил летописи, отмечая, что самые ран­ние из них (до конца XV в.) представляют собой своеобразный ар­хив, в котором до нас дошли произведения древней русской лите­ратуры. Эти летописи, по его мнению, заслуживают большего доверия, чем позднейшие.

Далее К. Н. Бестужев-Рюмин называл сказания, повести и жи­тия святых. Особую ценность имели те, которые были написаны современниками, участниками и очевидцами событий, так как пе­редавали воззрения эпохи, подробности и фон, на котором высту­пали события.

 

В следующую группу источников ученый включал записки (ме­муары) и письма. В качестве положительной их черты он отмечал непосредственность в отражении прошлого, в освещении событий, в которых сам автор принимал участие или которые известны ему от очевидцев. Ценность их увеличивается и тем, что в них содер­жатся факты, не нашедшие отражения в официальных документах. Вместе с тем К. Н. Бестужев-Рюмин указывал на необходимость учитывать возможную пристрастность авторов.

В особый разряд источников историк включал памятники юри­дические и акты государственные, так как «право того или иного народа соответствует его гражданскому и умственному развитию».

Особую категорию памятников старины составляют, по мнению ученого, произведения словесности - устной и письменной. Они позволяют изучить народный быт, народные воззрения, развитие сознания, которое является одной из важных сторон истории.

К числу памятников словесности К. Н. Бестужев-Рюмин отно­сил произведения богословия, «изящной», научной и публицисти­ческой литературы, хотя специфика отражения в них исторического прошлого требует особых подходов к их изучению: умения отде­лить личные воззрения автора от общих воззрений, действительные события от авторского вымысла.

К. Н. Бестужев-Рюмин не ограничивался характеристикой отдельных групп исторических источников и особенностей их изу­чения. Он сформулировал и общие задачи, принципы и методы научной критики источников. С его точки зрения, ценность исто­рического труда зависит от того, насколько исследователь владеет источниками.

Прежде всего историк должен установить внешнюю достовер­ность источника. С этой целью следует определить, оригинал или копия имеется в его распоряжении. В числе источников могут быть переводы, записанные позже поверья, предания. В этом случае надо выяснить, к какой эпохе они относятся. В решении задач внешней критики необходимо опираться на данные филологической критики, из которой и зародилась собственно историческая критика. Затем исследователь должен перейти к установлению внутренней досто­верности. К. Н. Бестужев-Рюмин ставил четкую грань между этими этапами работы, не видя их тесной взаимосвязи. Для установления

внутренней достоверности источника следует изучить личность автора, его социальное положение, обстоятельства, в которых он находился, и на основе этого определить, имел ли он возможность передать достоверные сведения, какую цель преследовал при этом.

Ученый отмечал, что для успешного решения задач научной критики источников историк должен обладать обширными позна­ниями в области филологических, юридических, естественных наук, а также археологии, палеографии, дипломатики, сфрагистики и других вспомогательных наук.

В 1870-1890-е гг. господствующее положение в методологии ис­тории занимали идеи позитивизма. Они оказали заметное влияние на научное творчество Василия Осиповича Ключевского (1841-1911 )³.

В. О. Ключевскому принадлежала выдающаяся роль в разра­ботке многих конкретных исторических проблем и создании науч­ного метода в истории. Ученому принадлежит первый в русской исторической науке специальный курс источниковедения (истори­ческой критики).

Разработкой методов исторического исследования ученый за­нимался на протяжении всей своей научной деятельности. На ос­нове многолетнего исследовательского опыта он пришел к выводу, что к 80-м гг. XIX в. русская историческая наука еще не выработала подлинного научного метода.

Способы, с помощью которых ведется историческое иссле­дование, В. О. Ключевский называл исторической критикой и видел в ней несколько этапов: критика источников, критика прагматичес­кая и критика высшая, устанавливающая связь между историчес­кими событиями.

³ Родился в семье сельского священника в Пензенской губернии. Отказался от духовной карьеры. В 1865 г. окончил историко-филологический факультет Московского университета. С 1867 г. начал преподавательскую деятельность (Александровское военное училище, Московская духовная академия, Высшие жен­ские курсы). В 1872 г. защитил магистерскую диссертацию, в 1882 г. - доктор­скую, с 1879 г. - доцент, с 1882 г. - профессор русской истории Московского уни­верситета, с 1889 г. - член-корреспондент Академии наук, с 1900 г. - академик, с 1880-х гг. - член Московского археологического общества, Общества любителей российской словесности, Общества истории и древностей российских (см.: Со­ветская историческая энциклопедия. М, 1965. Т. 7. С. 433).

Методологические позиции и сформулированные В. О. Клю­чевским задачи и методы исторического исследования легли в ос­нову его подходов к некоторым теоретическим вопросам истори­ческой науки, в том числе к определению понятия «исторический факт». В отличие от своих предшественников и современников, толковавших исторический факт только как конкретное событие, историк видит в нем более широкую категорию - идеи, взгляды, чувства, определенные состояния материальной и духовной жизни общества.

В. О. Ключевский придавал важнейшее значение разработке методов изучения источников. Историческую критику он опреде­лял как «общую методику предварительной обработки историчес­ких источников», а ее задачу видел в «очистке исторического источника от портящих его примесей с целью сделать его годным к научному употреблению».

Сформулированные таким образом задачи исторической кри­тики определили и построение курса, вошедшего в историографию как первый курс лекций по источниковедению. Во вводной лекции курса В. О. Ключевский рассматривал вопросы, связанные с общей характеристикой источников, задач и приемов исторической кри­тики. Во второй лекции говорится об особенностях русских источ­ников. Далее формулируются задачи критики источников на мате­риале летописей и актов. Затем дается обзор важнейших источников по истории России.

Начиная курс, В. О. Ключевский дает традиционное определе­ние источников исторических знаний как письменных и веществен­ных памятников, в которых «отразилась угасшая жизнь отдельных лиц и целых обществ». В соответствии со взглядами на источники, сложившимися в то время, историк не включил в их число памят­ники языка, устного народного творчества и т. п.

Исходя из указанного определения источников, ученый дал их классификацию. Прежде всего он разделил источники на два главных разряда:

- остатки жизни и деятельности людей (памятники);

- наблюдения современников (воспоминания).

Каждый вид он делил на группы: акты, деловые бумаги отно­сил к памятникам, а летописи, сказания - к воспоминаниям.

Достижением В. О. Ключевского как источниковеда является его мнение о том, что каждая разновидность исторических источни­ков требует специфических приемов их изучения и особых знаний.

По мнению В. О. Ключевского, историческая критика источни­ков проходит два этапа.

Во-первых, это «предварительная расчистка и разборка истори­ческого источника», «критика текстов», в задачу которой ученый включал интерпретацию и реставрацию текста. Интерпретация тек­ста достигается при помощи филологической критики и состоит из правильной разбивки древнего текста на слова и фразы, а также изучения лексики той эпохи, к которой принадлежит изучаемый источник. Реставрация - это решение текстологических проблем с целью восстановления первоначального варианта текста, например, выяснение источников летописи, восстановление хронологической и внутренней исторической связи событий, выявление искажений, внесенных переписчиками. Кроме того, на первом этапе должны решаться и другие вопросы: установление времени возникновения источника, выяснение имени его автора, определение круга источ­ников, которыми он пользовался.

Второй этап исторической критики источников, согласно В. О. Клю­чевскому, - «критика фактов». Собрав все источники по интересую­щему его вопросу, исследователь должен прежде всего оценить, насколько они богаты или бедны сведениями. Затем он обращается к анализу содержания источников. При этом ученый исходит из того, что все остатки исторических фактов, если установлена их подлин­ность, в критике достоверности содержащихся в них сведений не нуждаются. К числу таких источников он относит все вещественные памятники, а из письменных - юридические документы и акты, пис­цовые книги. Иной подход необходим, по мнению ученого, при изу­чении повествовательных источников. Историк должен прежде все­го выявить все содержащиеся в них сведения, а затем установить, как позиция автора влияет на достоверность изложенных в источни­ке фактов. В. О. Ключевский применял этот метод к изучению жи­тий святых и летописей, но пришел к выводу, что авторская позиция в них выражена слабо, в отличие от повестей и сказаний о Смуте.

Центральное место в курсе источниковедения занимали вопро­сы выяснения научной ценности повествовательных источников -летописей, хронографов, житий святых.

После трудов С. М. Соловьева, К. Н. Бестужева-Рюмина и В. О. Клю­чевского интерес к источникам как к объекту специального изучения в связи с усложнением задач, стоящих перед исторической наукой, значительно возрос. А. П. Пронштейн отмечает два варианта про­явления интереса к историческим источникам: во-первых, появля­ются историки, в сочинениях которых содержится подробная ха­рактеристика отдельных источников, их групп и видов; во-вторых, работы, посвященные рассмотрению методов работы с историчес­кими источниками.

К историкам первого типа можно отнести Михаила Осипови­ча Кояловича (1828-1891)⁴. Его научные взгляды формировались в 50-е гг. XIX в., когда шла борьба между западниками и славяно­филами. Он встал на сторону последних. В своем основном труде «История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям» (1884) М. О. Коялович поставил перед собой задачу проследить историю развития русского самосознания. Первую часть своей книги ученый посвятил тщательному разбору источников, которые он делит на пять групп: летописи; акты госу­дарственные, общественные и частные; сочинения иностранных писателей; опыты прагматического изложения истории (народная поэзия, легенды, былины); документы текущего делопроизводства и канцелярий.

Подробный и систематический обзор важнейших источников по русской истории сделал и другой ученый - профессор Харьков­ского университета Дмитрий Иванович Багалей (1857-1932)⁵. Его

⁴ Сын священника Гродненской губернии. С 1862 г. профессор Петербург­
ской духовной академии (см.: Советская историческая энциклопедия. М., 1965.
Т. 8. С. 17).

⁵ Сын ремесленника. Получил образование в Киевском и Харьковском уни­
верситетах. С 1883 г. приват-доцент Харьковского университета, после защиты
докторской диссертации - профессор. С 1883 г. заведовал Харьковским истори­
ческим архивом. Ректор Харьковского университета в 1906-1910 гг. Член Госу­
дарственного совета в 1906 и 1910-1914 гг. Академик АН УССР (см.: Советская
историческая энциклопедия. М, 1962. Т. 2. С. 27).

научная деятельность началась в 80-е гг. XIX в., а основные инте­ресы сосредоточились вокруг истории слободской и степной Укра­ины. Наряду с этим с конца 80-х гг. он читал в Харьковском универ­ситете спецкурс по русской историографии, который впоследствии опубликовал. Эта книга называлась «Русская историография» и включала материал, который, по современным представлениям, входит в собственно историографический, а также тот, который мы сегодня относим к источниковедению. В соответствии с этим книга распадается на две части: источниковедческую и историографичес­кую. Источниковедческой части автор отводит вводную роль. Здесь историк подробно освещает историю собирания и издания истори­ческих материалов, начиная с периода Киевской Руси, а также дает характеристику важнейших источников и их групп. Наиболее под­робно в книге Д. И. Багалея рассмотрены летописи, а также изучены хронографы, житийная литература, актовые документы, сказания иностранцев, записки и мемуары русских людей.

Наряду с систематической характеристикой источников по оте­чественной истории ученые 80-90-х гг. XIX в. уделяли внимание проблемам их научной критики. Содержательную работу, посвящен­ную этому вопросу, опубликовал в 1884 г. профессор Киевского университета Федор Яковлевич Фортинский (1846—1902)⁶. Работа называлась «Опыт систематической обработки исторической кри­тики». Ученый отмечал, что критическое отношение к истории, как в Западной Европе, так и в России, утвердилось лишь во второй половине XIX в. Задача исторической критики, по мнению Ф. Я. Фор-тинского, заключалась в том, чтобы уметь выделить из источника

⁶ Родился в Рязанской губернии, сын сельского священника. Среднее образо­вание получил в Рязанском духовном училище и Рязанской семинарии. Обучался на историко-филологическом факультете Петербургского университета в 1865-1869 гг. Оставлен в университете по кафедре всеобщей истории. Выезжал для работы с источниками в Дрезден. В 1872 г. защитил магистерскую диссертацию, в 1977 г. -докторскую. Доцент Киевского университета с 1872 г. В 1874-1876 гг. занимал­ся в Геттенгенском университете. В 1877 г. - экстраординарный профессор Киев­ского университета, в 1878 г. - ординарный профессор, в 1887-1890 гг. - декан историко-филологического факультета, в 1890-1902 гг. - ректор Киевского уни­верситета. Преподавал на Киевских женских курсах в 1878-1888 гг. (см.: Славяно­ведение в дореволюционной России: Библиогр. словарь. М., 1979. С. 344).

 

достоверные факты и на их основе воспроизвести события прошлого.

Все исторические источники историк делил на три группы: пи­санные (письменные), устные (предания) и вещественные. О кри­тике вещественных памятников ученый говорил кратко. По его мнению, археолог должен определить, подлинный ли это предмет, что он означает и для чего используется.

Столь же кратко Ф. Я. Фортинский писал о критике преданий. Он полагал, что безусловного внимания заслуживают те из них, которые сообщали о крупных событиях и к тому же не опроверга­лись письменными источниками. При этом он считал, что даже вполне достоверные предания могут содержать детали, которые являются вымыслом и фантазией.

К числу письменных источников Ф. Я. Фортинский относил официальные документы прошлого и свидетельства о нем, остав­ленные людьми. Содержание документов, по его мнению, как пря­мых остатков прошлой жизни людей, не нуждается в критическом анализе, а достоверность свидетельств современников подлежит проверке.

Историческая критика, по характеристике ученого, состоит из двух этапов: критики текстов (установление их подлинности) и кри­тики фактов (определение достоверности). Как позитивист, он про­водил четкую грань между этими этапами.

С 1873 г. стали выходить в свет научные труды профессора Дмитрия Яковлевича Самоквасова (1843-1911)⁷. Основные его интересы сосредоточились на исследовании общей истории Рос­сии и истории русского права.

Первой работой Д. Я. Самоквасова, посвященной источникам, была статья «О методе ученой разработки исторических источников». В ней на основе изучения главным образом русских летописей ре­шались некоторые проблемы исторического источниковедения. Так, первой задачей при изучении источников сводного характера историк считал восстановление первоначального текста на основе сопос-

⁷ Русский археолог и историк права. С 1877 г. - профессор русского права в Варшавском университете, с 1894 г. - в Московском университете. Управляющий Московским архивом министерства юстиции с 1892 г. (см.: Советская историчес­кая энциклопедия. М., 1969. Т. 12. С. 517).

тавления различных списков. Затем необходимо восстановить пер­воначальный смысл текста каждого источника, т. е. провести его истолкование. Эта задача выдвигалась еще историками XVIII в., но Д. Я. Самоквасов дал ей развернутое обоснование. Он отмечал, что древние понятия резко отличаются от современных и поэтому часто толкуются неправильно - старинным словам и выражениям прида­ется смысл нового языка, а вследствие этого искажается подлин­ное значение исторического свидетельства. Чтобы восстановить понятие, выявить соответствие древних и современных слов, необ­ходимо сопоставление различных свидетельств как одного, так и нескольких источников, где эти слова используются.

Свои взгляды на методы разработки исторических источников Д. Я. Самоквасов пытался применить к изучению законодательных документов. Итоги многолетних занятий ученого в этой области были подведены им в опубликованных в 1896 г. трех выпусках «Ис­следований по истории русского права». В этой работе историк прежде всего ставил вопрос о том, что следует считать источником права. Он значительно шире, чем многие современные ему юристы, истолковывал понятие источника права как средства познания. Уче­ный делил эти источники на общие (летописные указания на нравы, общественный строй и политические события, вещественные памятники, архаические следы в современном быте и т. п.) и спе­циальные (акты и сборники обычных и законодательных правил или норм, где бы они не сохранились - в летописях, литературных сборниках или официальных кодексах).

Д. Я. Самоквасов высказал свои соображения о задачах и методах изучения русского права и его источников. Как и современные ему законоведы, он делил историю права на историю внешнего и внут­реннего права. К внешней истории он относил историю источни­ков и памятников права. Внешняя история права, по мнению исто­рика, должна предшествовать внутренней, и ее главная задача состоит в выяснении происхождения, достоверности и точного смысла памятников права.

Ученый также разработал этапы изучения источников права. Первый этап - догматическое изучение источников права всех исто­рических эпох с целью определения их содержания. Второй - кри-

 

К)

тическое изучение содержания сохранившихся памятников с целью определения исторической достоверности (подлинности) каждого памятника в целом и в отдельных его частях. Третий - хронологи­ческое распределение достоверных памятников по историческим эпохам. Четвертый - экзегетическое изучение содержания памятни­ков русского права с целью определения взаимной связи между ними, истинного смысла текстов и значения каждого из них как средства познания права данной исторической эпохи или данных эпох.

Кроме того, решая задачи каждого этапа, исследователь дол­жен руководствоваться определенным методом. Как и другие уче­ные-позитивисты, свой метод Д. Я. Самоквасов называл «методом положительной науки», такая наука «ищет истины посредством опыта и наблюдения конкретных фактов, тел и явлений, окружаю­щих человека и составляющих вещественную и духовную при­роду... опыт и наблюдение являются единственными средствами научного познания».

Сергей Федорович Платонов (1860-1933)⁸ принадлежал к чис­лу наиболее крупных русских ученых конца XIX - начала XX в. Его труды в области отечественной истории имели широкое рас­пространение. Свою научную деятельность он продолжал и в пер­вые годы советской власти.

Чисто источниковедческим исследованием является его труд «Древнерусские сказания и повести о «Смутном времени» XVII в. как исторический источник», представленный им в качестве маги­стерской диссертации, а затем дважды изданный в 1888 и 1913 гг. Источниковедческий характер имеет работа «Обзор источников русской истории летописного типа» (1905). Подробную характери­стику многих источников содержат «Лекции по русской истории», выдержавшие за 1894-1917 гг. десять изданий.

⁸ Окончил Петербургский университет в 1882 г., профессор этого университета с 1899 г., член-корреспондент Академии наук с 1908 г., академик АН СССР с 1920 г. Председатель Археографической комиссии в 1918-1929 гг., с 1928 г. - Комиссии по изданию сочинений А. С. Пушкина, в 1925-1929 гг. директор Пушкинского Дома и Института русской литературы АН СССР, в 1925-1929 гг. -директор Биб­лиотеки АН СССР. Арестован и выслан в Самару, где умер в 1933 г. (см.: Советская историческая энциклопедия. М, 1969. Т. II. С. 204).

Изучая Смутное время по сказаниям и повестям, С. Ф. Плато­нов применил к ним методы исторической критики, часть которых разработал самостоятельно. Для науки представляют большой ин­терес использованные им в ходе исследования способы датировки источников по косвенным данным, методы их идентификации (установление имени и социальной принадлежности автора), выяснение подлинности или поддельности их, а также установле­ние источников сведений, содержащихся в изучаемых им сказаниях и повестях. Поскольку многие из сказаний и повестей имели свод­ный характер, он стремился определить состав каждого списка, происхождение отдельных его частей, отношение сохранившихся редакций друг к другу и другие текстологические вопросы.

Вопросов работы с источниками С. Ф. Платонов касался в своих учебных курсах: «Лекциях по русской истории» и «Обзоре источ­ников русской истории летописного типа». Эти труды ученый на­чинает с определения понятия истории как науки, ее задач и мето­дов: «История есть наука, изучающая конкретные факты... главной целью ее признается систематическое изображение развития и из­менений жизни отдельных исторических обществ и всего челове­чества... Чтобы дать научную, точную и художественно цельную картину какой-либо эпохи... или полной истории народа, необхо­димо: 1) собрать исторические материалы, 2) исследовать их дос­товерность, 3) восстановить точно отдельные исторические фак­ты, 4), указать между ними прагматическую связь и 5) свести их в общий научный обзор или в художественную картину. Те способы, которыми историки достигают указанных частных целей, называ­ются научными критическими приемами...» «История каждого народа складывается из трех основных частей: 1) из суммы прове­ренных фактов, относящихся к быту и процессу народной жизни, 2) из суммы приемов, при помощи которых мы добываем эти факты, и 3) из суммы источников, откуда добываем эти факты знанием».

К числу источников С. Ф. Платонов относил «всякий остаток старины, будет ли это сооружение, предмет искусства, вещь жи­тейского обихода, печатная книга, рукопись или, наконец, устное предание». Предметом своего внимания он делал источник «в узком смысле», т. е. «печатный или письменный остаток старины».

Всю массу источников ученый делил на две основные категории: памятники литературного типа и документы юридического харак­тера. К первой группе он относил летописи, хронографы, сказания и повести литературного и публицистического характера, жития свя­тых и повествования о чудесах, сочинения иностранных авторов о России; ко второй - все документы законодательного и админист­ративного характера. Из первой группы источников С. Ф. Платонов особенно подробно останавливался на летописях. Он дает определе­ние летописей, их классификацию по разрядам и изводам. Все юри­дические документы ученый делил на шесть основных групп:

1. Государственные акты (договорные грамоты, духовные гра­моты великих и удельных князей, «Русская Правда», Судебники, Кормчая книга - церковное законодательство);

2. Административные грамоты;

3. Челобитные;

4. Памятники народного быта;

5. Документы судопроизводства;

6. Приказные, писцовые, переписные, кормленные, разрядные книги.

С. Ф. Платонов сформулировал свои взгляды на задачи и приемы критики исторических источников. Как и другие историки-позити­висты, он делил ее на внешнюю и внутреннюю. При этом он считал, что между этими этапами критики должна быть четкая грань: сна­чала надо изучить все внешние данные об источнике, а затем ана­лизировать его содержание. Главная задача внешней критики ис­точника, по мнению ученого, состоит в установлении его подлинности. Внутренняя критика необходима, на его взгляд, по­тому, что на достоверность сообщаемых фактов может влиять лич­ность автора. В связи с этим к важным задачам и приемам критики исторического источника относится выяснение личности составите­ля, его целей, обстоятельств, при которых он составлял источник.

Основные научные интересы Владимира Степановича Икон­никова (1841-1923)^,были связаны с проблемами историографии

⁹ Окончил Киевский университет в 1865 г. Профессор Киевского университета с 1870 г., академик с 1914 г. (см.: Советская историческая энциклопедия. М., 1964. Т. 5. С. 782).

и источниковедения. В 1891-1892 гг. опубликован первый том его сочинения «Опыт русской историографии», где рассматриваются проблемы методологии истории, освещается история собирания, хранения, издания материалов по русской истории и состояние архивного дела в стране, дается подробная характеристика важней­ших, по мнению автора, источников.

Одно из центральных мест в труде В. С. Иконникова занимает проблема исторической критики. Рассматривая ее значение и задачи, историк ставит вопрос: стоит ли ученому пересказывать все мате­риалы, находящиеся в его распоряжении и дает на него отрицатель­ный ответ. В. С. Иконников полагал, что исследователь должен ограничить свою деятельность отбором материала, отражающего господствующие линии.

Далее В. С. Иконников сформулировал свои взгляды на методы исторической науки. Он полагал, что историк должен прежде всего собрать и описать факты. (Этот этап он назвал анатомией истории.) Затем исследователь связывает факты в определенную систему (физиология истории). И наконец, опираясь на установленные связи, историк должен изображать прошлое как живую деятель­ность общества.

Историческим источником, или историческим материалом, уче­ный называет «отражение впечатлений, произведенных на очевидцев и ближайших свидетелей событий». Он также отмечает, что исто­рические источники чрезвычайно разнообразны и многочисленны и делит их на определенные категории. Все источники по форме подразделяются им на письменные, устные и вещественные; затем письменные он делит на прямые свидетельства (произведения пись­менности, изображения искусства, официальные документы, хро­ники, летописи и т. п.); косвенные свидетельства (произведения искусства и литературы). По существу, такой подход соответство­вал распространенному в конце XX в. в исторической науке деле­нию источников на остатки исторических фактов и предания о них. В своем труде В. С. Иконников дает также характеристику пись­менных источников, установив очередность по степени их важности: актовый материал, документы официального характера (летописи, записки современников, донесения тайных агентов), повествова­тельные источники (мемуары, письма, жития святых).

Поскольку каждый исторический источник по разным причинам дает не всегда достоверные и полные сведения об историческом факте, В. С. Иконников ставит вопрос о том, как должны относиться к ним историки. По его характеристике, научная историческая кри­тика состоит из двух самостоятельных частей.

Первая - это критика низшая, критика текстов. В ее задачи входит выяснение подлинности источника, установление времени и места его появления, имени автора. Последнее необходимо для того, чтобы разобраться в психологии автора и собрать о нем сведе­ния, которые могли повлиять на достоверность источника. К первой части критики относится также истолкование содержания источ­ника, неясных или древних слов и выражений.

Решив все задачи внешней критики источников, исследователь переходит ко второй части - критике внутренней, или высшей, ко­торая ставит своей задачей определить достоверность и точность сообщаемых исторических фактов. С этой целью необходимо прежде всего установить, мог ли автор источника знать факты, о которых говорит. Для этого надо использовать данные внешней критики и определить, был ли автор очевидцем описываемых событий. Затем необходимо проверить точность сообщаемых в документе фактов, сопоставив их с данными других источников, далее, выяс­нить, насколько искренен автор в своих показаниях, и если он при­страстен, то почему и какими способами пытается склонить на свою сторону читателя.

Такой подход к задачам исторической критики в целом можно оценить как позитивистский.

Важным условием развития исторической науки В. С. Иконников считал овладение возможно большим количеством исторических материалов. Значительную часть своего труда он посвятил истории собирания, переписки и публикации исторических источников, а также охарактеризовал состав и содержание документов, храня­щихся в архивах, музеях и библиотеках страны. До середины XIX в. историки такой задачи перед собой не ставили.

Весомый вклад в разработку вопросов исследования древнерус­ских летописей внес Алексей Александрович Шахматов (1864—

1920)¹⁰, хотя специально вопросами теории источниковедения и методики изучения источников он не занимался.

В отличие от своих предшественников историк рассматривал каждую летопись не как механическое соединение ее отдельных частей, а как литературно-историческое произведение, памятник общественно-политической борьбы того времени, когда она созда­валась. Каждая летопись, по его мнению, была результатом созна­тельной переработки предшествующего летописного материала, звеном в системе текстов, развивавшейся на протяжении всей ис­тории русского летописания 1Х-ХУ1 вв. Поэтому, чтобы раскрыть идейное содержание каждой сохранившейся летописи, следует выяснить ее состав и источники, воссоздать историю всего русского летописания, установить генетические связи между дошедшими летописными списками, сохранившимися и утраченными текстами и определить их место в историческом развитии русского летопи­сания в целом.

На материале конкретных исследований А. А. Шахматов показал, что решение этих задач требовало применения ряда методических приемов: анализа датировок, топографических данных, имен лето­писцев и упоминающихся в летописях исторических лиц, логичес­ки-смыслового и сравнительного анализа текстов, аналогии, учета сознательного редактирования летописцами под влиянием полити­ческих, религиозных и личных устремлений, анализа внешних при­знаков рукописей, данных языка и стиля, пометок на полях и т. д. Многими из этих приемов исследования летописей ученые пользо­вались и до А. А. Шахматова, но он использовал их в комплексе, значительно смелее, чем его предшественники, прибегал к гипотезе как средству познания.

¹⁰ Родился в Нарве в семье судебного чиновника. С 9 лет проявил глубокий интерес к истории. В 1883-1887 гг. учился на историко-филологическом факуль­тете Московского университета. В 1890 г. был утвержден приват-доцентом уни­верситета, в 1894 г. получил степень доктора. С 1898 г. - ординарный академик Петербургской Академии наук, с 1904 г. - действительный член Сербской акаде­мии философских наук, с 1910 г. -член-корреспондентКраковской Академии наук, почетный доктор философии Пражского и Берлинского университетов. С 1908 г. преподавал в Петербургском университете (см.: Советская историческая энцикло­педия. М., 1976. Т. 16. С. 140).

Методы, разработанные А. А. Шахматовым, получили распро­странение при изучении других источников, особенно тех, которые сохранились в различных редакциях и списках.

Среди русских историков последней трети XIX - начала XX в. заметную роль играет Николай Иванович Кареев (1850-1931)" -автор многочисленных работ по истории Западной Европы в Сред­ние века и Новое время, а также проблемам методологии, теории и методики исторических исследований.

В 1916 г. выходит его работа «Историка», в которой ученый выразил свой взгляд на историю как науку, ее предмет и задачи, материал исторической науки - источники, их классификацию и методы изучения.

Исторический процесс, по мнению Н. И. Кареева, представлял собой сложное «взаимодействие между прагматическими и куль­турными факторами». С этой точки зрения он критиковал вместе с другими противниками марксизма его «экономический материа­лизм». В противовес марксизму историк считал, что исторический процесс является результатом «взаимоотношения между различными категориями общественных явлений, т. е. явлениями политическими, юридическими, экономическими и духовно-культурного характера». На взгляд ученого, все эти факторы можно разбить на две катего­рии: факторы развития культуры и конкретные явления. При этом культурные факторы, которые поддаются обобщению, должны быть предметом социологии как науки номологической, устанавливаю­щей законы развития. Напротив, конкретные, прагматические факты должна изучать история как наука феноменологическая (идеогра­фическая). Н. И. Кареев считал, что суть исторического процесса состоит в его индивидуальности и неповторимости.

" Из небогатой дворянской семьи. В 1873 г. окончил Московский универси­тет, где под руководством В. И. Герье изучал историю Французской буржуазной революции конца XVIII в. В 1879-1885 гг. - профессор Варшавского, а затем Пе­тербургского университетов. Был уволен из Петербургского университета в связи со студенческими волнениями, вернулся в 1906 г. В годы первой русской револю­ции вошел в ряды кадетской партии и был избран членом Первой Государствен­ной думы. С 1910 г. член-корреспондент Российской Академии наук. С 1929 г. -почетный член АН СССР (см.: Советская историческая энциклопедия. М., 1965. Т. 7. С. 27).

Стремясь разобраться в движущих силах исторического про­цесса, Н. И. Кареев признавал его многофакторность, дуализм, од­нако на первое место ставил роль личности в истории, идеи и воз­зрения. В связи с этим он большое значение придавал психологии человека как силе, управляющей его поступками, а также роли пси­хологии как основе исторической науки.

Из взгляда на историю как на науку конкретную, науку о фактах сформировалось представление ученого о предмете, задачах и ме­тодах ее изучения. Предметом истории, с точки зрения Н. И. Каре­ева, было реальное прошлое человеческого общества, которое со­стоит из цепи конкретных фактов, и поэтому первая задача историка сводится к тому, чтобы их восстановить. Что касается методов, то ученый отмечал, что в основе метода всех наук лежат общие законы логики, но в каждой отдельной науке они трансформиру­ются в зависимости от задач, стоящих перед ней, материала, кото­рым она пользуется.

Роль отдельных методов Н. И. Кареев устанавливал на основе их сравнения между собой. Например, такой признанный научный метод, как логический, абстрактно-дедуктивный, лежит в основе математики, но к нему историк может в отдельных случаях обра­щаться как к вспомогательному. Экспериментальному методу нет места в истории, хотя своеобразной формой эксперимента в исто­рической науке можно считать мысленное представление о том, что могло бы быть в истории при определенных условиях. Н. И. Кареев также называет такой метод, как планомерное наблюдение. Исто­рик может непосредственно наблюдать вещественные памятники, однако действительным наблюдением для него являются чужие свидетельства. Эти свидетельства заключены в источниках, а на­ука, разрабатывающая методы их изучения, называется источнико­ведением.

К задачам источниковедения как особого отдела исторической науки Н. И. Кареев причислял упорядочение и характеристику каж­дой разновидности источников. Заключенные в источниках свиде­тельства о прошлой жизни людей, по словам ученого, не всегда точны и полны, но познание прошлого по ним возможно, хотя для этого необходимо овладеть необходимыми техническими приемами. Исто-

 

рик также дал определение понятию «источник»: «всякие свидетель­ства, заключающиеся в вещественных или словесных памятниках, то есть в остатках и следах, которые в том или другом виде дошли до нас от прошлого».

Позднее Н. И. Кареев несколько уточнил свое определение. Он отметил, что изучение вещественных источников является пред­метом археологии, а словесных - филологии. А главным материа­лом для историка являются не всякие остатки прошлой жизни, а те, которые могут передать мысль, внутреннее содержание событий, психику людей. К числу источников ученый не относил историчес­кие труды.

В соответствии с указанным определением понятия «историчес­кий источник» Н. И. Кареев проводил их классификацию. Он делил источники на две большие категории. Первая - источники, которые дошли до нас непосредственно из самого прошлого и сохранили частицу, остаток; вторые - те, что донесли воспоминание о нем.

Н. И. Кареев указывал, что работа с конкретными категориями источников требует специальных сведений и навыков, поэтому вспо­могательное значение для исторической науки могут иметь психо­логия, социология, политическая экономия, юриспруденция, палео­графия, дипломатика, геральдика, нумизматика и др. К числу самостоятельных наук, которые также помогают понять источники, он относил археологию и филологию.

Что касается приемов и задач научного анализа источников, то ученый считал, что они едины для всех категорий источников. Таким образом, научную критику он делил на внешнюю, т. е. кри­тику подлинности, и внутреннюю - критику достоверности и со­держания. Смысл исторической критики Н. И. Кареев видел в по­лучении точных и достоверных знаний.

Труды ученых второй половины XIX в. сыграли важную роль в рождении источниковедения как особой научной дисциплины. Пока еще не был определен ее предмет, но уже обозначены объект, задачи и методы его критики. Также принципиальное значение имеют выводы о том, что исследование исторических источников имеет самостоятельное значение, а не является лишь вспомогатель­ным этапом исторических изысканий.

Источники

БагалейД. И. Русская историография. Харьков, 1911.

Бестужев-Рюмин К. Н. О методах исторических занятий // Журнал министерства народного просвещения. 1887. Февр.

Бестужев-Рюмин К. Н. Русская история. СПб., 1872.

Иконников В. С. Опыт русской историографии. Киев, 1891.

Кареев Н. И. Историка (теория исторического знания). Пг., 1916.

Ключевский В. О. Источниковедение: Источники русской истории // Сочинения. М., 1989. Т. 7.

Коялович М. О. История русского самосознания по историческим па­мятникам и научным сочинениям. СПб., 1884.

Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1959-1966.

Фортинский Ф. Я. Опыт систематической обработки исторической критики // Киевские университетские известия. 1884. № 8.

Литература

Андреев А. И. Работа С. М. Соловьева над «Историей России» //Тр. МГИАИ. М., 1947. Т. 3.

Зимин А .А. Формирование исторических взглядов В. О. Ключевского в 60-е годы XIX в. // Ист. зап. М., 1961. Т. 69.

Илперицкий В. Е. Сергей Михайлович Соловьев. М., 1980.

Киреева Р. А. В. О. Ключевский как историк русской исторической науки. М, 1966.

Киреева Р. А. Изучение отечественной историографии в дореволюци­онной России с середины XIX в. до 1917 г. М., 1983.

Нечкина М. В. Василий Осипович Ключевский. История жизни и твор­чества. М., 1974.

Пронштейн А. П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма.

М., 1991.

Фарсобин В. В. Источниковедение и его метод. М., 1983.

Цамутали А. Н. Борьба течений в русской историографии во второй половине XIX в. Л., 1977.

Черепнин Л. В. В. О. Ключевский // Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1960. Т. 2.

Черепнин Л. В. В. О. Ключевский как источниковед // Археографичес­кий ежегодник за 1980 год. М., 1981.

Черепнин Л. В. СМ. Соловьев как историк // Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1960. Кн. 1.

Чумаченко Э. Г. В. О. Ключевский - источниковед. М., 1970.

V Лекция 3 ВКЛАД А.С. ЛАППО-ДАНИЛЕВСКОГО В РАЗВИТИЕ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

Вопрос об источниковедении как «целостном систематическом учении об источниках» впервые поставлен в трудах Александра Сергеевича Лаппо-Данилевского (1863-1919), профессора высшей школы, академика. Постановка этого вопроса имела важное теоре­тическое значение, явилась решающим этапом на пути превращения источниковедения в науку об источниках.

Основной труд А. С. Лаппо-Данилевского - «Методология исто­рии» (1910-1913). В книге рассмотрены понятие об историческом источнике, главнейшие виды исторических источников, принципы их классификации, характеризуется сущность методов интерпре­тации и критики и обосновывается значение исторических источ­ников. Постановка вопроса о методологии источниковедения выводила данную область знания об источниках на качественно иной уровень. Методология истории, согласно его концепции, рассматривает общие принципы исторического познания и зани­мается преимущественно рассмотрением главнейших методов исторического изучения.

Рассмотрев отечественную и западную литературу по вопросу методологии источниковедения, А. С. Лаппо-Данилевский составил представление о степени ее изученности. «Методология источни­коведения до сих пор еще не представляет цельного и системати­чески развитого учения», - констатировал он. «Одни предлагают взамен такого учения только обозрение конкретно данных источ­ников, другие отождествляют методологию источниковедения с «критикой», понимая ее в широком смысле, третьи изучают исто­рические источники в их генезисе, например, в зависимости от тех условий и форм общественной жизни, благодаря которым они воз­никли и т. п. Но все они едины в том отношении, что не представляют его целостным учением, а, напротив, лишь одной из частей метода историка - аналитическим процессом, приобретавшим смысл лишь при условии его продолжения и завершения процессом исторического

синтеза». «После того, как факты получены, проверены, отделены от источников, последние теряют в глазах исследователя всякий интерес, и он обращается к их систематизации». А. С. Лаппо-Дани­левский, напротив, строит методологию источниковедения как «учения об объективно данных источниках исторического знания».

А. С. Лаппо-Данилевский отмечал, что учение о методах исто­рического исследования состоит из двух частей: методологии ис­точниковедения и методологии исторического построения. Мето­дология источниковедения*устанавливает тс принципы и методы, на основании которых историк определяет достоверность фактов, сообщаемых источником и раскрывает познавательные возможности последнего. Методология исторического построения использует уже проверенные и истолкованные факты, а также разрабатывает те методы и принципы, которыми историк пользуется, чтобы научно конструировать изучаемую действительность. Эти различия между методологиями, подчеркивал ученый, проводятся с аналитической точки зрения, а на практике изучение исторических источников идет рука об руку с изучением исторических процессов, но в то же время задача и предмет методологии источниковедения и методологии исторического построения различны.

Определения исторического источника существовали и до А. С. Лаппо-Данилевского. Так, Э. Бернгейм, составитель одного из лучших, по мнению А. С. Лаппо-Данилевского, руководств по методологии истории, определял источники как «результаты человеческой деятельности или непосредственно служащие, или же через посредство собственного существования, возникновения и в других отношениях преимущественно пригодные для познания или для доказатепьства исторических фактов». Российский ученый справедливо заметил по этому поводу, что, во-первых, результаты человеческой деятельности, как проявления душевной жизни чело­века, могут быть и недоступны историку. Чтобы стать источником,

о

они должны быть доступны его чувственному восприятию, т. е. быть реализованы. Кроме того, попытка Э. Бернгейма ввести в это опре­деление еще и различия разновидностей источника и даже методов их исследования утяжеляет определение, делает его неясным.

Более ясным и кратким, по мнению ученого, является опре­деление, разработанное французской школой в лице Ш. Ланглуа и Ш. Сеньобоса, которые определяют источники как «следы, кото­рые мысли и действия людей прошлого оставили по себе». Но само понятие «след», как отмечает А. С. Лаппо-Данилевский, не раскрыто авторами.

В свою очередь А. С. Лаппо-Данилевский выводит следующее определение источника: «Исторический источник есть всякий реа­лизованный продукт человеческой психики, пригодный для изучения фактов с историческим значением». Нетрудно видеть, что опреде­ление ученого также оставляет много неясного. И прежде всего непонятно, чем будет руководствоваться историк, придавая исто­рическое значение фактам, содержащимся в источнике. Для прояс­нения этого вопроса ученый далее выдвигает некоторые критерии научной «пригодности» источника: он отличает «с теоретико-позна­вательной точки зрения» основные источники (ближе остальных сто­ящие к изучаемому факту) от производных (сообщающих факт уже через несколько передаточных инстанций). Он говорит далее о том, что критерий «пригодности» - это критерий подбора материала в зависимости от познавательной цели историка. Историк, познаю­щий субъект, выступает при этом как создатель определенной сис­темы оценки источника в зависимости от познавательной (субъек­тивной) цели. При смене познавательной цели уже другой источник будет более ценен, а источник, только что расцененный как прямой, окажется косвенным. В этой позиции А. С. Лаппо-Данилевского прослеживается влияние философского воззрения неокантианства Согласно учению И. Канта явления и вещи существуют объектив­но, «в себе», познание же начинается с их воздействия на познаю­щего субъекта. В неокантианстве (направление философии конца XIX - начала XX в.) акцент был сделан не на объективности объекта познания, вещи в себе, как у И. Канта, а на активности мышления познающего субъекта.

Трактовка концепции А. С. Лаппо-Данилевского как неокан­тианской широко распространена в литературе. Однако важно об­ратить внимание на другое - в его концепции есть выходы за пре­делы этой концепции, прежде всего в обращении к объективным

свойствам источника. Это, в частности, заметно в определении источника как продукта человеческой психики (речь идет о пси­хике его создателя, а не историка), а значит об объективном, не зависящем от историка комплексе свойств. Далее ученый еще рас­ширяет этот подход, он говорит о том, что «источник в качестве продукта человеческой психики есть результат человеческого творчества в широком смысле». Это результат творчества опреде­ленного коллективного лица: народа, города, кружка и т. п. И в то же время источник несет и отпечаток индивидуальности автора, в этом смысле можно сказать, что «каждый источник есть инди­видуализированный результат творчества данной общественной группы или данного лица». Это положение ученого представляет собой важный момент понимания источника как результата чело­веческой деятельности.

Источник, по мнению А. С. Лаппо-Данилевского, способен отразить жизнь:

- во-первых, ее духовную сторону;

- во-вторых, лишь субъективно, сквозь призму своей психологии.

В отличие от позитивистов он считал, что «реализованный про­дукт человеческой психики» может быть историческим источником только после того, как историк докажет его пригодность для вос­создания исторического прошлого.

Из представлений А. С. Лаппо-Данилевского о сущности исто­рического источника вытекал его взгляд на их классификацию.

В главе «Главнейшие виды исторических источников» рассмат­ривается проблема классификации источников. Отмечено главное назначение классификации -разобраться в большом разнообразии источников, которое, в свою очередь, обусловливает «довольно существенные отличия в методах их изучения». Главную цель классификации А. С. Лаппо-Данилевский видел не в упорядоче­нии источников, а в том, чтобы с помощью классификации раскрыть эвристические возможности источников, их познавательную цен­ность. Историки-позитивисты выделяли две группы - остатки исторических фактов и предания о них. Историк не отказывался от такого принципа деления источников, но пришел к выводу, что нельзя ограничиваться делением источников по одному признаку,

что этих признаков может быть несколько: по происхождению, материальной форме, степени близости к объекту изучения.

А. С. Лаппо-Данилевский подчеркивал, что можно делить ис­точники с самых различных точек зрения, в зависимости от целей исследования. Самой общей такой целью он считает оценку исто­рических памятников с позиции их источниковедческой ценности. Такая их ценность, по мнению А. С. Лаппо-Данилевского, зависит оттого, изображает источник исторический факт, т. е. рассказывает о нем, описывает его или же обозначает его, т. е. сам является час­тью исторического события или факта, остатком от него. Поэтому автор и делит все источники на две большие группы: изображаю­щие источники и источники, обозначающие факт. Это деление, как отмечает сам А. С. Лаппо-Данилевский, совпадает с делением источников на вещественные и письменные, хотя имеет совсем иное теоретическое обоснование. Устанавливая это общее деление, историк отмечает, что бывают, конечно, источники, которые одно­временно и обозначают исторический факт и изображают его.

И остатки культуры, и исторические предания могут содержать в себе разное количество данных для характеристики исторического факта. Поэтому все остатки культуры А. С. Лаппо-Данилевский делит на:

1. Воспроизведения, например, язык, нравы, обычаи, учреж­дения, т. е. все то, что было раньше и может в известной степени повториться, воспроизводиться вновь;

2. Пережитки, например, некоторые элементы языка, разные об­ряды, нравы, учреждения, т. е. все то, что может жить в настоящем;

3. Произведения культуры, например, предметы древности, про­изведения литературы, документы и т. д.

Исторические предания ученый распределяет на две группы:

1. Чистые, т. е. основанные на личном восприятии, - рисунки и рассказы очевидцев, мемуары, надписи, отчасти былины и сказа­ния, и т. д.; а они в свою очередь делятся на описательные (анналы, дневники) и оценочные (мемуары, сказания);

2. Смешанные, т. е. основанные на опосредованном восприя­тии, - жития, биографии, сказания, легенды, летописи, в свою оче­редь делятся на производные и составные.

А. С. Лаппо-Данилевский предлагает и другую возможную сис­тему деления источников - по содержанию - и делит источники, ис­ходя из этого принципа, на источники с фактическим и с норматив­ным содержанием. Первая группа состоит из источников с идейным содержанием (предметы культа, произведения прозаической и по­этической литературы) и с бытовым содержанием (предметы житей­ской техники, деловые бумаги и т. д.) Последние в свою очередь делятся на источники частного быта и государственного быта.

Источники с нормативным содержанием состоят из чисто норма­тивных (трактаты по логике, система законодательства, моральное учение) и утилитарно нормативных (правила техники, правила стихосложения, памятники обрядового характера, обычного права, юридические акты, памятники законодательства и т. д.)

А. С. Лаппо-Данилевским впервые было полно разработано учение об интерпретации источника - ее значение, методы, соот ноше­ние с критикой источника. Он показывает и обосновывает значение интерпретации как целого комплекса методов, имеющих общую и очень важную цель:установить то значение источника, которое его автор придавал ему, «что именно автор хотел выразить».

Ученый назвал следующие методы интерпретации: