Пресуппозиция

Семантическая пресуппозиция — это особая разновидность семантического следствия. Суждение P считают семантической пресуппозицией суждения S, если как из истинности, так и из ложности S следует, что P истинно. Ложность P означает, что S не является ни истинным, ни ложным: ложность пресуппозиции ведет только к аномалии суждения S. Для высказывания {I- а} семантической пресуппозицией будет

{I} f. John exists.

Джон существует.

Высказывание {I-f} останется истинным и при отрицании {I-а}:

{I} g. John did not give me the book.

Джон не давал мне (этой) книги.

Семантическая пресуппозиция не подвергается действию и некоторых других операторов: эпистемических и модальных, т. e. суждение {I-f} истинно и для {I-d} и для {I-е}, соответственно.

Простые логические следствия (entailments), неполный ряд которых для {I-а} выглядит следующим образом:

{I} h. Somebody gave me the book.

Кто-то дал мне (эту) книгу.

John gave somebody the book.

Джон дал кому-то (эту) книгу.

John gave me something.

Джон дал мне что-то —

отличаются от семантической пресуппозиции тем, что ложность исходного высказывания влечет ложность следствия, т. e. для истинного суждения {I-а} следствия {I-h} будут истинными, а для высказывания {I-g}, полученного из {I-а} с помощью оператора отрицания, — ложными (закон контрапозиции). Свойство сохраняться в контексте модальности также отличает семантические пресуппозиции от простых следствий: следствия {I-h} не выводятся ни из {I-d}, ни из {I-е}, а пресуппозиция {I-f} для {I-d} и {I-е} по- прежнему истинна.

Логические следствия актуализованного высказывания делятся по степени их приоритетности (ordered entailments) на фоновые и выделенные [background vs. foreground entailments — Yule 1996: 33]. Это различие тесно связано с динамикой коммуникативного фокуса и соотношения старой и новой информации в дискурсе: если в реализации {I-а} просодически выделено JOHN gave me the book (хотя просодия — это лишь один из маркеров фокуса наряду с порядком слов), то актуальным следствием, «выдвигающимся на передний план» [Кубрякова и др. 1996: 21], будет Somebody gave me the book. Все остальные следствия остаются на «заднем плане» (background).

Семантические пресуппозиции не подавляются под воздействием контекста, они имеют свойство неустранимости (nondefeasability) и конвенциональны в том смысле, что закрепляются за языковыми единицами вне их актуализации: ведь определение {I-f} как семантической пресуппозиции {I-а} и {I-g} было произведено в нулевом контексте. Джеральд Газдар в связи с этим предлагает строго разграничивать потенциальные пресуппозиции предложения в нулевом контексте и актуальные пресуппозиции высказывания в реальном контексте [Gazdar 1979; Levinson 1983: 212; Yule 1996: 27 и др.]. Вот главные типы потенциальных семантических пресуппозиций:

Пресуппозиции, понимаемые как особые логические следствия, подчиняются правилам наследования или проекции [inheritance, projection of the presupposition — ср.: Gazdar 1979; Dinsmore 1981; Levinson 1983: 179; Heim 1991; Soames 1991; Yule 1996: 30], перехода от части предложения к целому, от придаточного к главному или от левого компонента речи к правому. Выделяются сентенциальные операторы, пропускающие все пресуппозиции — так называемые дыры (holes); не пропускающие их — затычки (plugs); а также фильтры (filters), то пропускающие исходные пресуппозиции, то нет. Пресуппозиции, таким образом, оказываются связанными в предложении с конкретными словами или какими-то элементами синтаксической структуры, что дает основание различать лексические и структурные пресуппозиции [lexical vs. structural presuppositions — Yule 1996: 28], а сами эти языковые средства — называть активаторами пресуппозиций [presupposition-triggers — Levinson 1983: 179].

Потенциальная семантическая пресуппозиция, понимаемая как особая разновидность следствия, вряд ли дает интерпретативному, качественному дискурс-анализу необходимый инструментарий. Не случайно поэтому, что исследования процессов языкового общения сегодня все чаще и охотнее обращаются к категории прагматической пресуппозиции, которая в отличие от своей семантической тезки ориентирована не на предложение, и даже не на высказывание, а на коммуникантов. «Пресуппозиция — это пропозициональная установка, а не семантическое отношение. Пресуппозиции в таком понимании имеются скорее у людей, чем у пропозиций или предложений. В общем ... любой участник речевого контекста (отдельное лицо, группа лиц, организация...) может быть субъектом пресуппозиции. В качестве ее содер­жания может выступать любая пропозиция» [Столнейкер 1985: 427].

Пресуппозиция когнитивно предшествует высказыванию, ее инференционная природа — это лишь атрибут интерпретации, в ходе которой пресуппозиция становится доступной для анализа. Например, как уже отмечалось, для примера {III-а} логической инференцией является {III-b}, что и составляет пресуппозицию высказывания {III-а}, так как без подразумеваемой истинности тезиса {III-b} исходное высказывание {Ш-а} просто теряет смысл. Таким образом, хотя пресуппозиция принадлежит говорящему, вывод о ней можно сделать на основании высказывания. Об этом же, разграничивая пресуппозиции и следствия, пишет Джордж Юл [Yule 1996: 25]: «A presuppositionis something the speaker assumes to be the case prior to making an utterance. Speakers, not sentences, have presuppositions. An entailmentis something that logically follows from what is asserted in the utterance. Sentences, not speakers, have entailments». Прагматическая пресуппозиция

6.3 Прагматическая пресуппозицияопределяется в литературе трояко: первое направление обычно связывает прагматическую пресуппозицию с представлениями говорящего о контексте; второй подход — с понятием общих или фоновых знаний; третий соотносит эту категорию с условиями уместности и успешности высказывания [appropriateness /felicity conditions — Bach, Harnish 1979: 158—159].

Очевидно, что речь идет практически об одном и том же — представлениях коммуникантов о контекстуальных условиях [context conditions — van Dijk 1981: 54] актуализации высказываний в дискурсе и их интерпретации.

Прагматическая пресуппозиция в самом широком смысле понимается как отношение между говорящим и уместностью высказывания в контексте [K^nan 1971; Levinson 1983: 177], по форме: P является прагматической пресуппозицией суждения S, если всякий раз, когда произнесение S коммуникативно уместно, автор высказывания S считает, что P истинно и полагает, что его адресат также считает, что P истинно [Stalnaker 1972: 387; 1974: 200—203; Auwera 1979: 251; Kevelson 1980: 56]. Уже в этом определении содержится значительный элемент интерсубъективности.

Набор всех пресуппозиций говорящего в данном контексте задает класс возможных миров, в которых эти прагматические пресуппозиции релевантны, чем, собственно говоря, определяются границы феноменологической ситуации. При этом прагматические пресуппозиции отнюдь не должны быть истинными, они обычно считаются таковыми: «are at least believed to be true» [Stalnaker 1972: 389]. «Пропозиция является пресуппозицией в прагма­тическом смысле, если говорящий считает ее истинность само собой разумеющейся и исходит из того, что другие участники контекста считают так же... По-видимому, пресуппозиции лучше всего рассматривать как сложные предрасположения, которые проявляются в речевом поведении» [Столнейкер 1985:427].

Прагматическая пресуппозиция, предопределяя уместность и/или успешность высказывания, опирается на информацию, данную в контексте и когнитивно освоенную коммуникантами given information — Dinsmore 1981: 11—25; Stalnaker 1972; 1974; common ground — Werth 1984:53; shared knowledge, background knowledge — Gumperz 1982a: 84; mutual knowledge — Ballmer 1982: 11—12; Sperber, Wilson 1982; mutual contextual beliefs — Bach, Harnish 1979: 5; ср.: Кубрякова и др. 1996: 174]. Для успеха коммуникации необходим общий когнитивный фонд, иначе говоря, у участников в феноменологическом поле должен присутствовать общий набор пропозиций контекста — общий пресуппозиционный фонд, без которого их совместная деятельность порождения и понимания дискурса затруднена или просто невозможна из-за нарушения принципа интерсубъективности.

Но не следует понимать общий фонд знаний механически как какое-то количество информации, которым в равной степени располагают все участники общения. Интерсубъективность заключается не в этом. Ее установление или поддержание в каждом акте речи постоянно меняет пресуппозиционный фонд и зависит от него. Более корректным с точки зрения учета когнитивных аспектов языкового общения при коммуникатороцентрическом подходе к анализу речи выглядит определение прагматической пресуппозиции как некоторого ряда предположений, допускаемых говорящим, относительно того, что адресат склонен принять на веру, т. e. без возражений: «assumptions the speaker makes about what the hearer is likely to accept without challenge» [Givon 1979: 50; 1988; Brown, Yule 1983: 29]. Эти предположения — то, что Грайс на­зывает непротиворечивой [noncontroversial — Grice 1981: 190] информацией, совсем не обязательно входят в общий фонд знаний и верований коммуникантов до речевого акта, скорее, у участников диалога должна быть общая предрасположенность к восприятию такого рода информации.

В приведенном выше примере человек, произносящий {Ш-а}, предполагает, что {III-b} слушающим будет легко принято на веру, как само собой разумеющееся.

Данный взгляд на определение прагматической пресуппозиции асимметричен: он представляет динамическую пресуппозицию говорящего. Когда звучит Мой дядя самых честных правил..., проявляется разница в фонде знаний: говорящий знает заранее о существовании своего дяди, слушающий же вряд ли «знает» об этом (значит, это не входит в общий фонд знаний), он «узнает» о существовании дяди у говорящего только в момент речи, однако он склонен принять это на веру, как само собой разумеющееся. В психологическом плане этому соответствует сложный комплекс установок, экспектаций и антиципации (обоюдных установок на соблюдение принципов общения, антиципации говорящего по отношению к реакции слушающего и экспектаций последнего по отношению к непротиворечивости информации и т. д.). Именно такие случаи приводятся в качестве примеров ретроактивного усиления в теории релевантности [см.: Sperber, Wilson 1995: 115— 117].

Существуют экспериментальные подтверждения того, что слушающие ведут себя так, как будто пресуппозиции говорящих обязаны приниматься [см.: Brown, Yule 1983: 30]. Если некий homo ignarus, незнакомый с историей и политическим устройством Франции, услышит сакраментальное Король Франции лыс, он еще может усомниться в особенностях прически монарха, но само его наличие будет принято на веру, на чем, кстати, построено немало розыг­рышей и шуток.

Такая когнитивно обоснованная трактовка пресуппозиции и в прагматике, теории речевой коммуникации, и в дискурсивной психологии выглядит предпочтительнее, поскольку, преодолевая логицизм и позитивизм, она точнее интерпретирует роль имплицитного знания в речи.