И МЕТЕОСВОДКУ?

 

— Значит, мы начинаем разговор об особенностях собственно журналистского творчества... Но почему Вы хотите сначала остановиться на текстах? Ведь произведение— продукт творчества, его результат, в котором «умирает» творческий процесс. Мне кажется, было бы логично так и построить беседу: от начала работы — к ее результату.

— Не на текстах, Алеша, я намерена сейчас остановиться, а на их характерных чертах — тех, что образуют порождающую модель журналистики как определенного вида творческой деятельности. Вы забыли, что мы говорили о порождающих моделях?

— Почему же ? Помню: «взлетное поле», с которого «стартует» творческий процесс...

— Да это образ, метафора. А по сути порождающая модель есть именно представление о характерных чертах произведений, Издаваемых тем или иным видом творческой деятельности. Именно это представление и руководит творческим поведением Человека. Для того чтобы поступить на наш факультет, Вы должны были представить в приемную комиссию несколько публикаций, так?

— Да, конечно. У меня их было около двух десятков, и статьи, ц радиосюжеты. До сих пор помню, как я возился с их оформлением.

— А перед тем как оформлять, их надо было подготовить -это посерьезней! Так почему у Вас получились газетные и радийные материалы, а не стихи или рисунки? — они ведь тоже печатаются в газете...

— Ну, как «почему»? Я так хотел, мне так было нужно...

— ... и у Вас в голове был определенный образ журналистского материала. Он мог сложиться стихийно, мог формироваться направленно, специально — этого я не знаю, но факт тот, что он был. Без него Вы никак не могли бы написать текст, который бы редакция приняла.

— Да, конечно. Я занимался в Московском городском дворце творчества детей и юношества, где мы обсуждали журналистские материалы, у нас даже практика была.

— Вот видите... А у большинства людей представление о журналистском тексте складывается стихийно — хотя бы потому, что они время от времени читают газеты и смотрят телевизор. Но из-за того, что в средствах массовой информации встречаются разные произведения, не только журналистские, это представление может быть размытым, не очень точным. Чаще всего такая неточность — следствие слияния представлений о трех видах текстов: рассказе — продукте художественного творчества, публицистическом выступлении и журналистской публикации. Это очень заметно на творческом конкурсе, когда знакомишься с письменными работами абитуриентов.

— Следовательно, наша задача — помочь студенту сделать более профессиональными его представления ?

— Именно так. Надо помочь ему уточнить стихийно ело жившиеся представления о характерных чертах журналистского произведения, потому что свои профессиональные действия он будет совершать исходя из того, как представляет себе эти черты.

— Легко сказать — уточнить! А где мерило точности?

— В отношении мерила Вы, конечно, правы. Математический аппарат в нашей науке пока не в ходу. Но ведь тексты, если их внимательно рассматривать, и сами способны уточнять то, что мы о них думаем. Попробуйте сопоставить, допустим, ярко выраженные тексты трех видов, упомянутых выше: беллетристический рассказ, публицистическую статью, принадлежащую перу политика, экономиста или учителя, и произведение профессионального журналиста. Вы увидите, что...

— Но как их сопоставлять-то? Не по количеству же строк!

— Разумеется. Для этого наукой о текстах как знаковых системах разработан специальный инструментарий. Если предметы вещного, материального мира сравнимы по длине, ширине, высоте и материалу, из какого они состоят, то информационные продукты помимо того, что сравнимы по материалу, в котором овеществлены, поддаются сопоставлению по семантике, прагматике и синтактике.

— Эти термины мне известны: в курсе «Введение в теорию журналистики» мы использовали их для описания трех аспектов текстовой» деятельности журналиста.

— Но вообще-то они применимы не только к журналистике, поскольку обозначают три типа отношений с действительностью любого текста. Смотрите: все тексты, как мы знаем, есть результат переработки информации — сведений, получаемых их создателями от действительности. Соответственно они и отражают в знаках действительность: тот или иной ее аспект, с той или иной мерой точности, полноты, глубины. Поэтому можно сказать, что они состоят с действительностью всемантических отношениях — как обозначающее с обозначаемым. Фокусируются эти отношения в хорошо известном понятии «тема». Помните, как оно раскрывается в словарях?

— Суть — да. Может быть, не дословно, но... Предмет описания, изображения, исследования — круг жизненных явлений, отражаемых в произведениях.

— Да. Это понятие само по себе акцентирует связь обозначающего с обозначаемым в ее самом общем виде.

Теперь вторая сторона дела. Все тексты, будучи предназначены для удовлетворения тех или иных потребностей общества, имеют определенное социальное и культурное значение, то есть представляют собой в некотором роде ценность. В силу этого любой из них оказывается включен впрагматические отношения с действительностью, которые реализуют себя через использование произведения потребителем. Фокусом таких отношений являетсяидея произведения, понимаемая обычно как главная мысль, вытекающая из его целостного восприятия. Проявляя коммуникативные намерения автора, она-то и определяет в решающей степени нужность, полезность текста для адресата.

— Если коротко: тема — то, о чем произведение, а идея — то, что автор по этому поводу хочет сказать.

— Согласна, только такой нюанс: не что хочет сказать, а что говорит. Между намерениями и воплощением их бывают несовпадения.

Идея — откровение автора, его открытие, которое он через свое произведение делает достоянием людей...

— ...в благородном стремлении их осчастливить!

— Может быть; в каждой шутке, скажу я Вам, есть доля правды. Мотивы творческой деятельности весьма разнообразны, есть в их ряду и такой...

Третий тип связи информационных продуктов с действительностью проявляется в том, что любой из них обладает достаточно сложным строением — объединяет в себе организованное с помощью определенных правил так или иначе упорядоченное множество элементов разных уровней. В силу этого он становится носителемсинтактических отношений, возникающих между ним как единым целым и отдельными его элементами. Синтактические отношения фокусируются в представлениях о диалектике содержания и формы произведения, о его структуре и организации.

— А причем тут действительность? Ведь получается, что это отношения внутри произведения.

— Ну, во-первых, разве само произведение не часть действительности? Во-вторых, разве не часть действительности те правила, которыми задается его организация? И наконец, в-третьих: синтактика произведения всегда ориентирована на восприятие аудитории, которой оно предназначено, то есть на действительность!

— И, по всей вероятности, рассматривать семантику, прагматику и синтактику текстов нужно, говоря языком математики, которую я, честно говоря, недолюбливаю, — как величины переменные...

return false">ссылка скрыта

— Мне очень нравится Ваше стремление к математической точности, даже если вы математику не любите. Это, действительно, величины переменные — так же, как высота, ширина и длина. Только там различия — количественные, а в нашем случае — качественные. Одно дело, например, — семантика управленческого решения, и совсем другое — семантика лирического стихотворения. А прагматика?.. Сравните идею рекламного объявления с идеей научно-популярного очерка о тайнах психики... И в синтактике то же самое. Сопоставьте, скажем, сложную архитектонику пушкинского «Медного всадника» и тоже сложную, но совсем иную — телепередачи «Итоги». Я уж не говорю об архитектонике метеосводки... Все это вместе взятое приводит к разному воздействию текстов, к выполнению ими разных функций.

— Значит, семантика, прагматика и синтактика— это и есть „диаметры, по которым могут сопоставляться тексты массовой информации, производимые самыми разными родами творчества?

— И не только массовой информации. Все тексты, вся социальная информация! Выявить специфику этих параметров для того или иного вида творчества — значит сделать очевидной его порождающую модель.

— Теперь я, пожалуй, мог бы попытаться решить задачку, которую Вы предлагали...

— Насчет сравнения текстов трех видов?.. Пока не стоит. Давайте сначала четко определим своеобразие этих параметров в журналистском произведении.

— А кстати, произведение, информационный продукт, текст... У Вас все эти слова звучат как синонимы. Так оно и есть?

— В общем-то, да, хотя и не вполне. Каждое из них родилось в своей «системе отсчета», имеет свою стилистическую окраску, живет в своем ареале. Но для обсуждения наших вопросов эти достаточно тонкие различия принципиального значения не имеют. Поэтому мы будем употреблять их как понятия взаимозаменяемые.

 

Беседа восьмая

 

В ЧЕМ СЕКРЕТ АКТУАЛЬНОСТИ!

 

— Итак, что бы Вы могли сказать насчет основной особенности журналистского произведения?

— Раньше бы я ответил, не сомневаясь: актуальность, злободневность! А теперь вот задумался...

— И хорошо, что задумались. Разве научная статья не должна быть актуальной? А дипломатическая нота?.. А метеосводка?..

Актуальность, действительно, важное свойство журналистских материалов, однако оно присуще многим видам текстов. К чертам специфическим, на мой взгляд, его относить ошибочно. Но главное в том, что оно является производным от семантики, от семантических и прагматических особенностей того или иного вида произведений, а это значит: в каждом из них секрет актуальности свой.

— И в журналистике есть такой секрет?..

— А как же! Вот до него мы и должны добраться.

Прочитаем для начала конкретный журналистский материал — информационную заметку, опубликованную в «Известиях» под рубрикой «Тревога»:

 

«Призрак Чернобыля промелькнул над Волгоградом

 

Четыре с половиной тревожных часа пережили на волгоградском предприятии "Титан-изотоп", где готовят к захоронению радиоактивные отходы, занимаются наладкой радиоизотопных приборов и перезарядкой дефектоскопов. И вот на "Титан-изотоп" прекратили подачу электроэнергии в наказание за долги. Отключили внезапно, без предупреждения. А на предприятии с особой спецификой как раз в этот момент в так называемой «горячей камере» с уровнем в 1000 кюри шли работы с радиоактивными материалами. Стало не до работы. Следовало немедленно принять меры безопасности — загерметизировать "горячую камеру". Но при обесточенных механизмах сделать это было невозможно. На "Титан-изотопе" были сразу же парализованы все системы, которые должны постоянно находиться в рабочем состоянии. В том числе (что, по мнению специалистов, самое страшное) система противопожарной безопасности, Вспыхни в то время пожар, радиационный "джинн" мог бы вырваться на свободу... Потребовалось вмешательство не только городского штаба по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям, но и заместителя прокурора Волгограда, чтобы только спустя четыре с половиной часа возобновили подачу электроэнергии. Призрак Чернобыля лишь промелькнул над Волгоградом...»

 

Зададимся вопросом: о чем тут речь?

— Ну, понятно: о ситуации, сложившейся на волгоградском предприятии «Титан-изотоп» из-за отключения электроэнергии.

— Можно, конечно, ответить и так. Однако нетрудно заметить, что это неполное, а потому и неточное обозначение предмета сообщения. Согласитесь, происшествие в Волгограде привлекло внимание журналиста фактом крайне опасного совпадения: электроэнергию на предприятии с особой спецификой отключили в момент, когда шли работы с радиационными материалами. Угол зрения на случившееся определило именно это:

проблема радиационной опасности, одна из острейших для общества на сегодняшний день. Автор описывает ситуацию через призму данной проблемы, подробно останавливаясь на фактах, имеющих отношение именно к ней. Следовательно, полный ответ на вопрос, о чем материал, должен включать в себя указание не только на ситуацию, но и на проблему, в свете которой она раскрывается. Так?

— Наверное...

— И как в этом случае должна звучать тема заметки? .,,-. — Видимо, таким образом: «Ситуация радиационной опасности, возникшая на «Титан-изотопе» из-за внезапного отключения электричества».

— Чувствуете, какое существенное уточнение? , А теперь давайте подумаем: могла бы данная ситуация стать основой иного тематического решения материала?

— Не уверен. Мне кажется, что обстоятельства тут сами за себя говорят.

— Говорят-то говорят, однако... Любая жизненная ситуация складывается из множества фактов и связана со множеством проблем. Например, имел ли автор заметки возможность рассмотреть происшедшее через проблему финансовой несостоятельности предприятия, ставшей причиной всех неприятностей?

— Да, конечно.

— А через проблему незащищенности людей от произвола энергетиков, позволяющих себе отключать электричество без предупреждения независимо от специфики предприятий?

— Тоже мог. Между прочим, в «Известиях» был материал на подобную тему: о ситуации в одной из дальневосточных больниц, тогда погибла женщина из-за такого же произвола энергетиков. Там вопрос ставился именно так.

— Помню его, он назывался «Мрак»...

Так вот, при таком изменении угла зрения неизбежно изменился бы и состав фактов, отобранных журналистом для воспроизведения ситуации. В фокусе его внимания оказались бы прежде всего те факты, которые связаны уже с этой проблемой!

— А может, мы уточним содержание понятий «факт», «ситуация», «проблема»? Как-то интуитивно их понимаешь, но хочется Уверенности...

— Очень хорошо, самое время! Дело в том, что они-таки Действительно многозначны и потому употребляются в разных смыслах — и в науке, и в практике. Уточнить в данном случае — значит договориться о том их значении, которое будет для нас основным.

Слово factum в латинском языке означает «сделанное, совершившееся». От него и происходит первоначальное значение понятия«факт», зафиксированное в словарях русского языка: «действительное, вполне реальное событие, явление». Ученые усмотрели серьезную необходимость различать онтологический и гносеологический смыслы этого понятия. В онтологическом смысле факт — «единица реальности, доступная наблюдению но существующая независимо от сознания человека»; в гносеологическом — «фрагмент сознания, отражающий единицу реальности». И вот какая интересная закономерность: затмение Солнца как факт реального мира (онтологический) и затмение Солнца как факт сознания (гносеологический) не тождественны, не равны по объему вмещаемых в них связей. Реальность всегда богаче того, что мы знаем о ней.

—Ас какими же фактами имеем дело мы, журналисты? Я думаю, и с теми и с другими.

— Да. Но даже когда журналист соприкасается с фактом реальности, этот факт сразу превращается в факт сознания — сначала его собственного, потом общественного. Иного пути познания нет. Другое дело, что нужно стремиться к максимальному соответствию нашего представления о реальности — ей самой. Препятствий тут много. Едва ли не главное из них в том, что факт реальности не поддается рассмотрению один, сам по себе. Выхваченный из системы существенных связей, он легко может превратиться в нашем сознании в картинку, искажающую действительность. Это объясняется тем, что в силу своей творческой природы сознание, не отразив реальных отношений факта, способно включить его в систему иных связей — несущественных, малосущественных, а то и вообще кажущихся.

— Вот так, наверное, и появляются пресловутые «жареные факты», за которые нередко ругают прессу.

— Ну, тут все несколько сложнее... Хотя это всегда свидетельствует о нарушении важнейшего профессионального требования:

даже если журналист хочет рассказать об одном факте, он должен изучить ситуацию, то есть увидеть и проанализировать его в связи с другими фактами, совместно с ним характеризующими данный фрагмент действительности.

— Да об одном факте никогда и не получается написать. Только в официальной хронике: имярек освобожден от занимаемой должности... А так обычно — минимум три факта.

— А это ужеситуация! Вот Вам ее определение из словарей: «(от позднелат. situatio — положение), сочетание условий и обстоятельств, создающих определенную обстановку, положение». Эта обстановка, положение как раз и проявляется через факты — своего рода атомы действительности — и через их связи. Вот почему оказывается возможным определить ситуацию каксовокупность взаимосвязанных между собой фактов, характеризующих в том или ином отношении положение на объекте.

.Как и факт, ситуация может быть понята в онтологическом и гносеологическом смыслах, и закономерности здесь те же: отражаясь в сознании, реальная ситуация как бы теряет часть своих связей. Зато в ней становятся отчетливее видны главные факты, главные связи, если, конечно, воспринимать ее внимательно и непредвзято.

— Вы назвали реальные факты атомами действительности. Тогда реальные ситуации— молекулы!

— Ну, если Вам так хочется... Только по поводу этих «молекул» надо еще кое-что иметь в виду.

— И наверное, даже не кое-что, а много чего...

— Да, много... Так, ситуации неизбежно различаютсяпо величине — это связано с тем, что различаются по величине и характеризуемые ими объекты. Причем нельзя забывать о системности мира: любой его объект может рассматриваться как самостоятельная система и в то же время входить как элемент в другую, более широкую систему. Точно так же и ситуации: ситуация в городе есть часть ситуации в области, ситуация в области — составляющая ситуации в стране и т. д., и т. п.

Различаются ситуации ипо времени: одно дело — положение на объекте сегодняшнее (ситуация текущей реальной действительности), другое — его вчерашний день (ситуация вчерашнего дня).

— Можно говорить и о ситуациях прошлого.

— Вполне!

Наконец, есть еще один критерий для различения ситуаций — глубинный, невооруженным глазом его и не разглядишь. Поэтому, прежде чем его сформулировать, нам придется разобраться с понятием«проблема».

— Проблему объясняют по-разному: и как задачу, и как трудность. А в расхожей присказке «Нет проблем!» она вообще звучит Как «Пустяк!».

— Ну да, пустяк, ничего сложного... Значит, если проблемы есть — есть сложности. И смысл такой не с потолка берется!

Мир движется противоречиями — это знает сегодня каждый Школьник. Закон единства и борьбы противоположностей, лежащий в основе развития действительности, ее движения к прогрессу и регрессу, проявляет себя повсеместно и повседневно. И эти проявления показывают, что в своем развертывании диалектическое противоречие проходит разные ступени. «Молодое» противоречие практически незаметно: оно существует как равно-действие противоположностей, пребывающих еще в единстве, взаимопроникновении, и объект, отмеченный им, выглядит спокойным, благополучным. На следующей ступени развертывания противоречия противоположности заявляют о своем различии, поляризуются, начинаются столкновения, и объект благополучным быть перестает: он испытывает их разрушительно, воздействие.

— Ну, прямо как люди! Складывается любой новый коллектив — никто никого толком не знает, все друг другу нравятся тишь да гладь. А поработали полгода— и пошли, как круги по воду возмущения: то один повод для разногласий возникнет, то другой...

— Вот это и есть пример развивающегося противоречия. Любой коллектив — объект действительности. Законы мироздания: на кривой козе не объедешь!

Обострение противоречия ведет к конфликту противоположностей, эта ступень отмечена их антагонизмом — тут объект может испытать и серьезные потрясения. А вот разрешится противоречие — и наступит качественно новое состояние объекта. Оно может быть более высокой стадией в его развитии, может быть падением, регрессом, но в любом случае это будет новое состоя- ние, когда противоположности как бы угаснут, перейдя друг вдруга. И начинай сначала...

В социальной действительности все связано с человеком, и он не может не чувствовать пульсации ее противоречий. Если где-то в «зоне досягаемости» идет нарастание противодействие между противоположностями, оно переживается людьми как трудности — реальные трудности, из которых надо найти выход и которые оборачиваются для них задачами, требующими решения, то есть творческими задачами. Вот эти творческие задачи и принято обозначать понятием «проблема». Греческое слове problema, от которого происходит данное понятие, так и переводится — «задача».

— То есть проблема восходит к противоречию. Она как бы является его отражением в сознании человека, верно?

— Не противоречия в целом, а определенной ступени в его развертывании — ступени противодействия противоположностей, Причем это такое отражение, в котором присутствует и опережающий, прогностический момент: ведь постановка задачи есть одновременно предвидение возможностей ее решения. Чем точнее предвидение и надежнее средства, избираемые в соответствии с ним, тем больше вероятность преодоления трудностей, разрешения противоречия.

— Но тогда, я Вам скажу, если очень постараться, можно снимать противоречия, не давая им дойти до конфликтной стадии!

— В принципе это возможно (хотя и трудно), а потому желательно!

Ну, а теперь вернемся к разговору о глубинном критерии различения ситуаций.

— Я уже понимаю, к чему Вы клоните: этот критерий — ступень противоречия, переживаемая объектом. Так?

— Почти так. Дело в том, что объект всегда одновременно испытывает влияние многих противоречий. А потому я бы говорила оведущем противоречии: этот критерий — переживаемая объектом ступень в развитии его ведущего, то есть наиболее существенного в данный момент, противоречия.

— Раз ступеней три, то, видимо, придется выделить и три типа ситуаций?

— Бесспорно. Первый тип —позитивные ситуации, те, что соответствуют первой ступени в развертывании ведущего противоречия.

Второй тип —проблемные ситуации; они характеризуют состояние объекта на второй ступени развертывания его ведущего противоречия.

Третий тип —конфликтные ситуации, складывающиеся на объекте в случае, если противоречие перешло на стадию антагонизма противоположностей.

— Хорошо. Только я прагматик и хотел бы четко представлять, что это знание может дать мне для практической работы. Пока оно для меня— чистая философия!

— А для Вас это слово ругательное?.. Неужели Вы всерьез считаете, что, рассматривая теорию какого-либо вопроса, можно обойтись без философии? Мы с Вами не первый раз затрагиваем философские аспекты творческой деятельности вообще и журналистской в частности. Что же касается практического смысла... Давайте сделаем так: я расскажу Вам эпизод из журналистской практики, а Вы прокомментируете его. Идет?

— Давайте. Почему бы нет, если от этого будет польза...

— Дело было в сибирском городе, где я работала в «молодежке». По случайному стечению обстоятельств мне пришлось разбираться с положением дел в крупном строительном тресте одновременно с коллегой из другой газеты. История была достаточно сложная, длившаяся долго. Люди, обратившиеся в редакции. вызывали симпатию тем, что заботились не о себе лично, а добивались улучшения организации дела. Непорядков в ней хватало. Казалось, надо писать критический материал, — с этим заключением я и пришла к своему редактору, журналисту опытному, видавшему виды (прозвище ему дали Тертый Калач). Он меня выслушал, прогуливаясь по кабинету (привычка была такая: ходит и потирает руки), покивал головой, потом сел за свой стол и сказал: «Считайте, что Вы справились с заданием, но материала делать не надо». В ответ на мое недоумение пояснил: «Вы же обратили внимание — управляющий трестом и главный инженер работают там месяц с небольшим. Потому и поменялось руководство, что дела в тресте шли из рук вон плохо. Только разве за месяц они что-то могли успеть?.. Ситуация на переломе, и писать о ней несвоевременно».

А коллега из другой газеты разразился большой и хлесткой статьей, — я читала ее с некоторой завистью. Но, как выяснилось, завидовала напрасно. Через неделю-другую в этом издании появилось письмо группы строителей, подготовленное по поручению производственного совещания работников треста. Главный упрек журналисту состоял в том, что с критическим материалом он опоздал и ответственность за непорядки, по сути дела, возложил на тех, кто начал наводить порядок. Я тогда очень зауважала своего редактора...

— Та-ак. Комментировать тут особенно нечего. Ваш Тертый Калач, Вы сами сказали, был опытнее и понимал что к чему. Хорошо!

— Что хорошо-то?.. Понимаете, я на всю жизнь запомнила эти его слова: «Ситуацияна переломе». Ведь они у него не просто так выскочили. В силу опыта ли, образования ли, но он в отличие от нас двоих, тогда еще молодых людей, видел движение действительности, чувствовал в ней смену состояний, отнюдь не очевидную.

— Он был стихийный философ?

— Ну, почему же стихийный?.. Я думаю, он был достаточно философски образован. Так что знание философских постулатов — своеобразный ключ к мудрости. А мудрость в нашем с Вами деле — ох как нужна! Вот Вам и практический смысл.

— Да я уж все понял...

— Ну, а раз поняли, давайте смотреть, какие варианты ситуаций могут быть представлены в журналистском произведении.

— Да всякие! Из каких состоит жизнь, такие и попадают в поле зрения журналистов.

— И все-таки попытаемся их все обозначить и ранжировать. По времени — это прежде всегоситуации текущей реальной действительности (то есть сегодняшние, новые, дающие аудитории представление о переменах в мире — очевидных, если они принимают форму событий, или неочевидных, если касаются сущности, непосредственному наблюдению не поддаются и постигаются работой мысли). Однако рассматривают журналисты иситуации вчерашнего дня — как правило, в связи с необходимостью глубже понять сегодняшнюю ситуацию, ставшую предметом непосредственного профессионального интереса. Особый случай — обращение кситуациям из далекого прошлого. Чаще всего оно бывает вызвано потребностью заполнить «белые пятна» на исторической карте, которые неизбежно остаются во все времена и на определенном этапе становятся помехой для глубокого понимания настоящего. Так, десять лет назад нашу прессу буквально захлестнул вал публикаций о малоизвестных событиях 70-летней истории Советского государства, о ГУЛАГе, о скрытых страницах Великой Отечественной войны. Это было вполне оправданно и сыграло существенную роль в избавлении сознания людей от утопических иллюзий и заблуждений, мешавших процессам оздоровления общества.

— Такие публикации и сейчас еще время от времени появляются.

— Да, но сейчас они уже воспринимаются как некоторая избыточность: повторы пошли...

Важно подчеркнуть: к какому бы времени такие ситуации ни относились, они всегда — из реальности, не вымышленные, не созданные фантазией, а рожденные жизнью.

— Ну, это само собой... Журналистика же— не художественная литература.

— Для кого — само собой, а для кого и нет!

Если принять во внимание размер, масштаб отражаемых в журналистике событий, окажется, что есть самые разные ситуации: отлокальных (допустим, ситуация в жизни отдельного человека, семьи, коллектива) доглобальных (к примеру, ситуация экологического кризиса, переживаемого планетой).

И все эти ситуации могут быть любого типа, а именно...

— ...позитивные, проблемные и конфликтные.

— Точно.Позитивные — и тогда рождаются материалы, которые принято называть положительными.Проблемные — ложатся в основу проблемных аналитических публикаций.Конфликтные — вызывают остро критические выступления, в том числе в сатирической форме.

—— Между прочим, сегодня сатира пошла на убыль!

— Верно, и об этом нужно вести специальный разговор. А пока вспомним: как мы с Вами успели заметить, рассматривая заметку о «Титан-изотопе», реальная конкретная ситуация — только одна составляющая темы журналистского произведения. Есть и вторая — масштабная общественная проблема, через которую эта ситуация рассматривается. И здесь чрезвычайно важный момент.

Подумайте: казалось бы, журналистская публикация рассказывает об отдельном случае, непосредственно не касающемся читателя, зрителя или слушателя. А вызывает она широкое обсуждение, часто — споры, нередко и определенные поступки. Почему?

— Задевает...

— Но почему задевает?.. Оказывается, в том-то и дело, что этот «отдельный случай» вовсе не отдельный. Поскольку мир системен и каждая локальная ситуация входит в более широкую, они многим объединены. Из этого «многого» журналист выбирает для отражения более широкой ситуации только одно: назревшую в ней проблему. Рассматривая через нее локальный жизненный материал, он касается общей для многих трудности, ставит общую творческую задачу. Это и есть причина, делающая отдельную, более или менее локальную ситуацию общезначимой, общеинтересной, волнующей многих, в предельном случае — всех.

— Вот мы и добрались до секрета актуальности журналистских выступлений. Так ведь ?

— Ура! Он, действительно, в этом: чем зорче увидел журналист связь конкретной ситуации с назревшей жизненной проблемой, чем глубже понял ее и получил о ней более ценное новое знание, осваивая конкретный материал, тем актуальнее будет его публикация и тем больший резонанс она вызовет.

— Но ведь не каждый журналистский текст проблемный! А информационные новостные заметки? Репортажи о спортивных соревнованиях? Интервью со звездами шоу-бизнеса, наконец?! И Вы же сами сказали: проблемные аналитические публикации рождаются только в том случае, когда журналист пишет именно о проблемных ситуациях действительности.

— Не будем путать Божий дар с яичницей... Тут надо отчетливо понимать весьма важное обстоятельство. Оно состоит в том, что между реальной конкретной ситуацией и более широкой, масштабной проблемой, из которых складывается тема журналистского произведения, существуют разные отношения.

Во-первых, реальная конкретная ситуация может нести в себе данную проблему, быть ее проявлением — и тогда она становится источником нового знания об этой проблеме, о породивших ее причинах, о неожиданных ее воздействиях и о поиске путей ее решения.

Во-вторых, реальная конкретная ситуация может содержать в себе опыт разрешения масштабной проблемы, демонстрировать пути преодоления трудностей, переживаемых многими, а также использованные для этого средства — в таком случае она дает основания для сообщения о полученном опыте.

В-третьих, реальная конкретная ситуация может проявить конфликтный характер последствий своевременно не разрешенной проблемы — и тогда она становится поводом для урока, для анализа этих последствий, для оценки поведения людей в непростых обстоятельствах жизни.

— Вы хотите сказать, что реальные конкретные ситуации, о которых пишет журналист, бывают разными, а те масштабные, что выступают как их контекст, — всегда проблемны и в материалах отражаются только с этой своей стороны?

— О том и речь. Эти «закадровые» ситуации всегда проблемны, однако отсюда вовсе не вытекает, что проблемны все журналистские материалы: ведь непосредственным предметом отображения в них становятся конкретные ситуации, а они связаны с проблемами по-разному.

Еще несколько слов о проблемах. Круг их обширен и разнообразен; одни из них — вечные, они разрешаются и возникают вновь, на новом уровне (скажем, проблемы сохранения жизни, противостояния войне, борьбы со злом); другие — порождаются определенным временем и обстоятельствами (как, например, комплекс экономических, политических и психологических проблем, возникших после распада Советского Союза). Факт тот, что нельзя сводить представление о существующих проблемах к официальным, выдвинутым властными структурами сугубо экономическим или социально-политическим задачам. Они, бесспорно, имеют архиважное значение, но не исчерпывают всех сторон бытия, волнующих человека. Если их не замечать, игнорировать, у аудитории неизбежно возникнет «информационный голод», толкающий на поиски хоть какой-то информации на этот счет, а в результате — снижение требовательности к ее качеству. Пример тому — история с «проблемой секса», а точнее — с проблемой сексуального здоровья, сексуального благополучия людей, которую долгие годы наша пресса «в упор не видела». Чем это обернулось, известно.

— Но всегда ли надо включать реальную конкретную ситуацию в контекст масштабных проблем? Ведь есть, наверное, и такие, которые способны взволновать людей сами по себе. Авиакатастрофа, например, самолет упал на дома, большое число жертв...

— Вы считаете, что эта конкретная ситуация не связана с масштабной проблемой?! Еще как связана, и не с одной. У разных журналистов поэтому рождаются тематически разные материалы. Тут надо понять очень серьезную вещь: «включать» конкретную ситуацию в контекст масштабных проблем не требуется, эта связь существует в реальности, и фокус в том, чтобы ее увидеть.

— А если реальная конкретная ситуация носит глобальный характер ?

— Значит, ее границы могут совпадать с границами проблемы, волнующей население (или волновавшей, если она уже разрешилась). Но чем крупнее ситуацию берет автор, тем труднее получить о ней новое знание, и нередко такие материалы оказываются банальным словоизвержением.

С другой стороны, если взята для отображения локальная конкретная ситуация, но автору не удалось обозначить ее связь с масштабной проблемой, его неизбежно будут ругать за «мелкотемье».

— Значит, Вы настаиваете на том, чтотема как характеристика журналистских произведений имеет устойчивый признак: